Одна из важнейших революций в мировой истории произошла 22 февраля 1774 года перед перерывом на чай. Лондонская Палата лордов 22 голосами против 11 признала, что шотландский книготорговец Александр Дональдсон (Aleksander Donaldson) прав. «В Эдинбурге началось ликование по поводу победы над литературной собственностью», - писала газета Edinburgh Advertiser. В честь того, что их соотечественник выиграл многолетнюю войну с книготорговой корпорацией, шотландцы осветили весь город фейерверками. Речь шла об определении границ собственности на произведение. Английские книготорговцы решили, что они имеют вечное право на книги великих авторов: Уильяма Шекспира, Джона Мильтона, Фрэнсиса Бэкона и многих других. Только они могли печатать их произведения и получать с этого доход. После многолетних процессов за свободу тиражирования книг Дональдсон добрался до высшего судебного органа Британии – Палаты Лордов. Там он доказал, что сохранение бессрочной монополии противоречит британскому праву, а затруднение человечеству доступа к творениям гениев – здравому смыслу. Лорды с ним согласились, создав тем самым понятие общественного достояния. По новым законам по истечении определенного срока любое произведение становилось доступным для желающих им восхищаться или его тиражировать.
Так создавался фундамент демократии и современной цивилизации. Анахроничное право было обречено на падение под давлением общественности. Эта закономерность продолжает работать: как только старые законы начинают вступать в противоречие со здравым смыслом и технологическим прогрессом, появляются новые Дональдсоны.
Книгопродавцы как боги
Иоганн Гутенберг создал для Европы большую проблему. Благодаря книгопечатанию стало возможным массовое копирование книг. Это упрощало людям доступ к знаниям, новым идеям и интеллектуальным развлечениям. Книгопечатание, как недавно интернет, многократно увеличило скорость передачи информации и кардинально ускорило цивилизационные изменения, разрушая старые порядки. Неудивительно, что все монархи оставили за собой право контролировать выдачу разрешений на книгопечатание.
Первые книгопродавцы стали элитой. Они, правда, отвечали головой за содержание того, что издавали, однако государство давало им неограниченное право на выкупленные произведения. Автор предоставлял лишь рукопись и получал гонорар, а потом его творение приносило доход книгопродавцу. Если книгу перепечатывал другой издатель, он становился преступником. «Таковой является вором перед богом и обязан вернуть прибыль», - метал громы и молнии по поводу нечестных издателей в 1525 году Мартин Лютер.
Читайте также: Путин хочет сформировать российское самосознание с помощью 100 книг
На территории Германии тогда как раз разворачивалась первая война за литературную собственность. Страна была разделена на множество мелких государств, поэтому нелегальная перепечатка процветала. «Материальное положение самых выдающихся авторов было, действительно, прискорбным», - пишет Антонии Гурский (Antoni Górski) в монографии «К вопросу о литературной собственности». И все потому, что из-за падения доходов издатели перестали платить за новые манускрипты, т.к. «их конкуренты могли безнаказанно выпустить переиздание дешевле на размер целого гонорара». Так что беднеющим издателям стало невыгодно инвестировать в новинки, а авторам писать. Вскоре в Германии наступил упадок этой отрасли, продолжавшийся более двух столетий.
В свою очередь в Англии в 1662 году богатеющие книгопродавцы вынудили парламент принять статут Licensing Act, по которому они получили монополию на печать книг. Созданная издателями корпорация Conger жестко регулировала размер гонораров авторов и уничтожала печатников, пытавшихся издавать что-либо без их разрешения. Со временем произошла парадоксальная вещь: и в законопослушной Англии, и в объятой анархией Германии, стало невыгодно издавать новые произведения, а доступ читателей к книгам оказался ограничен. В 1695 году закон утратил силу, и свобода могла бы воцариться, если бы не лобби книгопродавцев. Под их давлением в 1710 году парламент принял Статут королевы Анны. По этому документу книготорговец, купив у автора права на какое-либо произведение, на 40 лет получал монополию на его издание. По истечении этого срока произведение переходило в разряд общедоступных для тиражирования. Статут королевы Анны был революционным юридическим актом, если бы не небольшая деталь: в нем не было определено, что означает термин «право на тиражирование», и пользуясь этим, корпорация Conger продолжала успешно контролировать все, что печаталось на Британских островах.
Это пахнет революцией
Вызов кровопийцам бросил в 1750 году Александр Дональдсон. Его маленькое издательство в Эдинбурге, позже переехавшее в Лондон, занималось перепечаткой книг и продавало их на 50 процентов дешевле, чем книгопродавцы в Англии. Посланцы компании Conger нашли Дональдсона, подали на него в суд и добились запрета на его работу. Но шотландец подал апелляцию, после которой Палата Лордов изменила интерпретацию Статута королевы Анны. Вскоре свобода книгопечатания стала одним из самых сильных козырей набирающей силу Великобритании.
В это время во Франции борьбу с книготорговцами вели философы Просвещения – Вольтер и Дидро. Они придумали теорию интеллектуальной собственности, которая принадлежит исключительно творцу. Триумф им удалось удержать лишь после смерти, благодаря французской революции: по директиве Конвента от 1793 года за авторами было признано право вплоть до своей смерти распоряжаться правами на издание своих книг, пьес и опер, а также получаемым с этого доходом.
Еще по теме: В России стало меньше книг, а виноваты опять таджики
Постепенно очередные страны внедряли в свое законодательство понятие интеллектуальной собственности. В этом нет ничего удивительного, потому что процветавшее издательское воровство затрагивало самых влиятельных людей. В 1880 году весь мир ждал книгу Бенджамина Дизраэли «Эндимион» - речь ведь в конце концов шла о книге бывшего премьер-министра, архитектора британской империи. Об этом знали и американские издатели. Книга появилась за океаном в тот же момент, что и в Лондоне. Сделано это было так: из типографии был украден корректорский экземпляр, он был доставлен на стоящий в лондонском порту пароход, под палубой которого были укрыты печатные станки, и прежде чем корабль успел приплыть в Нью-Йорк, пиратское издание книги было готово.
Проклятие новых технологий
Не закончились еще проблемы с книгами, как промышленная революция (подстегиваемая печатным словом) породила технологии, которые осложнили ситуацию с авторскими правами. В 1888 году фотограф-любитель Джордж Истмен (George Eastman) изобрел гибкую пленку, которую он помести в простой аппарат для изготовления фотоснимков. После чего он заявил в своем «Букваре компании Kodak», что фотографировать теперь может каждый, «кто способен навести объектив и нажать на кнопку». В результате Истмена ждала целая череда судебных дел. «Перед судами ставился вопрос, должен ли фотограф каждый раз получать разрешение, чтобы сделать и опубликовать какой-либо снимок», - пишет Лоуренс Лессиг (Lawrence Lessig) в книге «Свободная культура». Иски подавали фирмы, производящие традиционное фотооборудование и жадные до денег граждане. К счастью для Истмена, американский закон чтил тогда принципы свободы и эти иски отклонял.
Иначе разворачивались события, когда Томас Эдисон изобрел фонограф. До этого музыкантам (как писателям) принадлежало право на созданную ими нотную запись, и они могли продавать разрешения на ее публичное использование. Устройство, позволяющее записывать и воспроизводить музыку, внесло полную неразбериху. Композиторы и издатели нот, почувствовав, что их обкрадывают, стали требовать изменения законодательства. В 1909 году Конгресс США одобрил закон об авторском праве (Copyright Act), который позволил композиторам получать гонорар за механическое воспроизведение их сочинений. Авторы могли также продавать право на запись своих произведений, т.е. давать согласие на создание кавер-версий.
Совершенно по-другому был решен вопрос авторских прав в киноиндустрии. Томас Эдисон, умевший выжать деньги буквально из всего, запатентовал кинопроектор, а после основал компанию Motion Picture Patents Company (MPPC), которая брала плату за каждое использование этого устройства. В январе 1909 года всем пришлось подчиниться лицензионным требованиям. Однако во главе движения сопротивления встал иммигрант из Венгрии Уильям Фокс (William Fox). Вразрез закону кинопроизводители продолжали снимать фильмы, а владельцы кинозалов продолжали показывать их на нелицензионных проекторах. Люди Эдисона с судебными ордерами в руках конфисковали нелегальное оборудование, а когда это не помогало, поджигали кинотеатры и в профилактических целях били их персонал. Эдисон выиграл и монополизировал рынок, но независимые производители под предводительством Фокса сбежали на Западное побережье, в Калифорнию, где у MPPC не было правовых оснований для защиты своей монополии. Венгр создал в Голливуде киностудию Fox Film Corporation, а по его следам пошли и другие. Прежде чем компания MPPC отвоевала себе законные основания для действий, возник мощный кинобизнес, с которым было уже лучше не связываться.
Еще по теме: Любимые книги Владимира Путина
Закон и разум
Значение знаний и культуры в современном мире сделало вопрос интеллектуальной собственности ключевой проблемой. Еще в сентябре 1886 года на международной конференции в Берне была принята конвенция об охране литературных и художественных произведений. Ее дополнила женевская конвенция 1952 года, которая дала каждому автору право на охрану своей собственности при помощи известного значка «copyright». Постепенно продлевался также срок защиты авторских прав. Если в середине XIX века он составлял 28 лет, то теперь он охватывает всю жизнь автора и 70 лет после его смерти, что зачастую приносит огромные доходы его наследникам.
Но это не положило конец баталиям вокруг защиты интеллектуальной собственности. В начале 80-х годов голливудские киностудии судились с производителями видеомагнитофонов, требуя запретить запись фильмов. В итоге американский Верховный суд США в 1984 году постановил, что никто не имеет право тормозить технологический прогресс ради собственной наживы, и этим легализовал видеомагнитофоны в США. Любопытно, что в 2005 году тот же суд постановил, что кинематографические и фонографические компании имею право предъявлять иски файлообменным сетям P2P за представление пользователям возможности копирования файлов mp3. Хотя этим занималось уже больше 40 миллионов американцев.
Рецепта, что делать, когда закон в столкновении с техническим прогрессом превращает в преступников значительную часть общества, еще никому придумать не удалось. Первым импульсом обычно оказывается ужесточение контроля и наказаний. Только в итоге именно технологически революции меняют законы, а не наоборот.
