Америка вступает в период, который мы переживаем каждые четыре года – период, когда мы начинаем болеть за атлетов, о которых никогда раньше не слышали, соревнующихся в видах спорта, за которыми мы не следим, по правилам, которых мы не знаем, перед судьями, которых мы не можем видеть. Глубина нашего невежества при этом нисколько не умаляет наш олимпийский энтузиазм. Эти симпатичные девочки с лентами -художественные гимнастки, вот как они называются! - и синхронистки, подражающие каждому движению друг друга, точно Харпо и Граучо в сцене с зеркалом в «Утином супе» (комедийный фильм с братьями Маркс, - прим. перев.), ненадолго станут столь же популярны, как любой бейсболист из «Янкиз» и баскетболист из «Селтикс». «США! США!», - скандируем мы, пока две недели игр не закончатся – после чего даже самые известные олимпийцы могут оказаться низвергнутыми с пьедестала в задние ряды знаменитостей (вспомним, олимпийского чемпиона Брюса Дженнера (Bruce Jenner), одного из величайших в мире универсальных спортсменов, играющего сейчас за сборную Кардашьянов). В этом году только одна американская художественная гимнастка – отважная Джули Цетлин (Julie Zetlin), восстановившаяся после серьезной травмы мениска, прошла отбор на Олимпийские игры и будет нести надежду страны на своих руках, покрытых блестками.
Американцы – не единственный народ, который уступает олимпийской истерии, но мы, возможно, поддаемся ей сильнее прочих. Мы болеем за своих во всех видах спорта, в то время как большинство стран благоразумно ограничиваются лишь теми, которые в них популярны. Например, если смотреть Олимпийские игры во Франции, может показаться, что это - некий странный чемпионат по фехтованию и велогонкам - двум летним дисциплинам, в которых французы чаще всего преуспевают.
Читайте также: «Список Магнитского», или Ответ оскорбленных патриотов
Национализм лежит в основе олимпийских идеалов. Это часть природы Олимпийских игр, их ДНК. Современные игры появились в XIX веке, и их идеология была смесью декларативного любительства и национализма. Это была характерная для того времени вера в то, что национальные государства - естественная форма человеческой организации, и что подходящий лидер для людей – это джентльмен со свободным временем и в боксерском шлеме.
Интересно, что в этом году Олимпиада проходит в Лондоне – городе, который уже два десятилетия проводит, вероятно, первый с XIX века длительный эксперимент по переходу к спортивному космополитизму - международному спорту минус неприкрытый национализм. Крупнейшие лондонские клубы избавились от большинства английских игроков - нам, американцам, иногда кажется, что в каждой игре специально позволяют участвовать только нескольким англичанам, которые оказываются в роли последних аристократов из пьес Чехова - и открыли двери для иностранных спортсменов и миллиардеров. При этом успех в международных играх значит теперь все больше и больше. В финале последней европейской Лиги чемпионов мюнхенская «Бавария» играла с Челси, командой Западного Лондона и Романа Абрамовича, в которой лидируют великолепный нападающий Дидье Дрогба (Didier Drogba), уроженец Кот-д’Ивуара, превосходный чешский вратарь Петр Чех (Petr Cech) и отличный итальянский тренер Роберто ли Маттео (Roberto Di Matteo). Таким образом, российские деньги, африканский талант, центральноевропейское мастерство и итальянская энергия работают во славу Фулхэм-Роуд.
То, какие ценности являются для нас истинными, можно понять по количеству чужаков, которых мы готовы видеть в той или иной сфере. Больше 40 лет назад Кеннет Кларк (Kenneth Clark) восхищался тем, как в XII веке Кентерберийский собор дважды обшарил половину Европы, пытаясь найти подходящего кандидата в архиепископы. По мнению Кларка, «когда та или иная сфера человеческой деятельности для нас действительно важна, в ней воцаряется интернационализм, и все это принимают». Кларк также заметил, что в его время подобные поиски могла бы вести физическая лаборатория. Сейчас такое происходит с футбольными командами.
Также по теме: Футбольная война начинается, но игроки не воспринимают патриотизм всерьез
Можно было бы подумать, что торжество космополитических команд означает спад былой национальной лихорадки, и действительно, немалое число болельщиков находит эти матчи Лиги чемпионов во много раз более увлекательными, чем нынешний подлинно национальный Чемпионат Европы. Однако триумф иностранных денег и иностранного мастерства не демонстрируют футбольным фанатам из Лондона глупость трайбализма – напротив, они демонстрируют, что именно Западный (а не Северный и не Восточный) Лондон круче всех! Иностранца-победителя мы сразу же записываем в свою общность. Дидье Дрогба для болельщиков «Челси» - это пример крутизны «Челси», а не Кот-д’Ивуара.
В некотором смысле это демонстрирует двойственность наследия национализма, которому на самом деле посвящены Олимпийские игры. Национализм, безусловно, утверждает превосходство «наших» над «вашими», которое доказывается тем, что «наши» могут сделать с «вашими» на любом поле борьбы – будь это Северная Франция или теннисный корт. Однако в то же время он порождает либеральную идею о том, что любой может присоединиться к нации, просто вступив в команду, и его личная расовая или национальная особость вольется в национальное целое. Когда в 1936 году в Берлине Джесси Оуэнс (Jesse Owens) перегнал нацистов, он показал американским расистам, что американские чернокожие – такие же американцы, как и все остальные. Аналогичным образом подействовала и победа французской сборной на Чемпионате мира 1998 года - все эти «нефранцузские» имена и лица, борясь вместе за честь Франции, расширили понятие «французского».
Читайте также: Патриотизм украинский - ритуал советский
Поэтому, возможно, нам не стоит стесняться болеть за художественных гимнастов и синхронисток, а также за более очевидных героев и героинь: Майклов Фелпсов (Michael Phelps), Карлов Льюисов (Carl Lewis), Мэри Лу Реттон (Mary Lou Rettons). Хотя отношение между национальным достоинством и спортивными успехами здорово напоминает отношения на школьной перемене между сильными и быстрыми и умными и добрыми, у пробуждающегося по всей стране во время Олимпийских игр интереса к непопулярным видам спорта есть хорошее оправдание.
Спорт имеет отношение к человеческому характеру, в том и только в том случае, когда он показывает, что, если постараться, можно преодолеть все, что угодно. Если смотреть с этой точки зрения, полномасштабный национальный энтузиазм по адресу синхронисток, толкателей ядра, мастеров спортивной ходьбы и пляжных волейболисток в бикини логичен и даже похвален. Мы поддерживаем маргинализированных спортсменов, создавая команду, точно так же, как мы поддерживали маргинализированных людей, создавая нацию. Так веди нас вперед, Джулия Цетлин, – по крайней мере, в эту пару недель! И не забудь свою ленту.
