Лава - и Лондон как спаситель

Огонь и лава спасли Олимпийские игры. Извержение Везувия и разрушение Неаполя в 1906 году заставили Рим отказаться от проведения Игр и предоставили Лондону возможность включиться в игру. Британцы в 1908 году поневоле устроили все таким образом, что широкая публика ощутила огонь олимпийских соревнований. В тот момент проведение Игр было под вопросом – не по причине никому не нужных престижных сооружений, коррупции или допинга. Просто тогда ими никто не интересовался.

Однако ситуация изменилась, когда Лондон превратил мероприятие, существовавшее ранее как довесок к Всемирной выставке в Париже в 1900 году и в Сент-Луисе в 1904, в самостоятельное спортивное событие. Итальянец Дорандо Пиетри (Dorando Pietri) позаботился о том, чтобы у зрителей остались незабываемые воспоминания – он лидировал в марафоне, но перед самым финишем - на глазах у 80 000 пришедших в ужас зрителей - ему стало плохо. Фотография, на которой этот маленький, усатый человек с трудом приближается к финишу при помощи врача и диктора с мегафоном, стала иконой спортивной фотографии. Его достижения воспели Артур Конан Дойл и Ирвинг Берлин, и он создал повод для девиза "главное - участие". Дело в том, что Дорандо Пиетри был дисквалифицирован.

Можно обойтись без государства в роли казначея

Спустя сорок лет мир лежал в развалинах, как и значительная часть Лондона. Без участия немцев, развязавших войну и обстреливавших столицу Великобритании ракетами, Лондон в 1948 году, несмотря на бедность, голод и разрушения, принял в два раза больше спортсменок и спортсменов, чем в 1908 году. В послевоенной Олимпиаде приняли участие 4100 атлетов из 59-ти стран, а в первый раз в британскую столицу приехали 2000 спортсменов в составе 22-х команд. По сути, это означало возрождение Олимпийских игр. Казалось, что мир, несмотря на предшествовавшую череду ужасных лет, становился более сплоченным.

Символом этих игр стала Фанни Бланкерс-Кун (Fanny Blankers-Koen) – 30-летняя мать двоих детей. В шести дисциплинах эта голландка установила до этого мировые рекорды, в том числе - в прыжках в высоту (1,71 метра) и в длину (6,25 метра). На Олимпиаде в Лондоне она стала победительницей в спринте, в беге на 200 метров, в спринтерской эстафете, а также в беге на 80 метров с барьерами. Бланкерс-Кун выступала в сшитых ею самой шортах оранжевого цвета, за что ее и стали называть «летучей домохозяйкой». График соревнований заставил ее отказаться от участия – и, возможно, от дополнительных медалей - в соревнованиях по прыжкам в высоту и в длину.

Проведенные в Лондоне игры подарили миру первый олимпийский стадион. Игры в Лондоне доказали, что они могут быть проведены и без государства в роли казначея. И они также установили правила для нейтрального судейства, в том числе - и из-за произошедших в Лондоне скандалов.

Состоявшиеся 104 года назад игры были отмечены конфликтом между американской командой и хозяевами соревнований. Впервые национальные команды во время открытия маршировали на стадионе. Таким образом государства имели возможность почувствовать, что они представлены на этих соревнованиях, а болельщики знали, кого им следует приветствовать. Таким образом были обозначены линии фронта, и только после протеста американской команды флаг Соединенных Штатов смог взвиться на стадионе. В результате американский атлет и победитель Олимпиады в толкании ядра Ральф Роуз (Ralf Rose) прошел торжественным маршем с гордо поднятым знаменем своей страны перед королем Эдуардом VII. На основе легендарной фразы о том, что американский флаг не будет склонен ни перед одним правителем на земле, и формировалась традиция, ставшая затем нерушимой.

Что касается флагов вообще. Немало ирландских спортсменов отказались тогда от участия в соревнованиях, так как они должны были маршировать под британским флагом – символом подавления их родины. Американцы им также помогали. Большинство членов команды Соединенных Штатов имели ирландские корни. Большой голод, унесший за 60 лет до этого жизни более миллиона ирландцев, был частью их коллективной памяти. Ирландский американский атлетический клуб Нью-Йорка, членами которого были десять из 23-х получивших медали американцев, был, в отличие от британских клубов, объединением людей, не имевших особых социальных привилегий. К их числу относился и Джон Бакстер Тейлор (John Baxter Taylor) – он был членом эстафетной команды в беге 4 по 400 метров и стал первым в истории афроамериканцем, одержавшим победу на Олимпийских играх.

Стадион рядом с Белым городом

Недовольство и гнев американцев усугубились из-за самоуверенности и самонадеянности воспитанных в Оксфорде и Кембридже британских аристократов. С одной стороны, они выступали как защитники принципа честной игры (fair play) и достойного спортивного поведения. С другой стороны, получалось так, что каждый раз лучшие американские бегуны на 1500 и 800 метров оказывались в одном предварительном забеге, в котором только победитель проходил дальше. Тем не менее, Мел Шепперд (Mel Sheppard) победил тогда на обеих дистанциях. Упреки и возражения, жалобы и насмешки продолжались и усиливались, и все это широко освещалось на страницах лондонских газет и американских изданий, особенно - когда команда полицейских из Ливерпуля без особого труда победила в перетягивании каната американских спортсменов, среди которых были метатели молота и дискоболы. Американцы гневно протестовали против использования соперниками подбитых железом полицейских сапог, и тогда британцы предложили провести реванш в носках.

Подобного род спектакль привлек лондонцев на стадион - несмотря на сильный дождь, а также благодаря сниженным ценам на билеты. Это было удачей для Олимпиады и для Имре Киралфи (Imre Kiralfy). Этот родившийся в Венгрии и ставший богатым в Америке импресарио специально для франко-британской выставки построил в западной части Лондона фантастическое помещение для проведения ярмарок – Белый город (White City). Он также построил рядом с Белым городом стадион и предоставил его для проведения спортивных игр, впервые продолжавшихся в течение двух недель. За это он потребовал три четверти доходов от продажи билетов, торговли и рекламы, а также добавил к этому еще две тысячи фунтов – сегодня это было бы 1,8 миллиона евро. Трудно в это поверить, если подумать о 12 миллиардах евро, в которые обойдется Олимпиада в Лондоне 2012 года, и тем не менее, в 1908 году были проведены первые Олимпийские игры без финансового участия государства, и они не принесли никакого убытка.

«Британцы – самые выносливые»

И публике было на что посмотреть: в финале бега на 400 метров американец Джон Карпентер (John Carpenter) толкнул британца Уиндхема Холсуэлла (Wyndham Halswelle), и в результате судья был вынужден остановить соревнование. Повторение забега, который британские арбитры решили провести без Карпентера, было бойкотировано товарищами американца по команде. В итоге Холсуэлл один добежал до олимпийской победы, что было возмутительным для американцев и унизительным для британцев. Во время Олимпиады 1912 года в Стокгольме для обслуживания соревнований МОК уже привлек нейтральных арбитров.

Американцы нарушили также устаревшее понимание принципа достойного спортивного поведения. Под этим понималось: не потерять лицо ради победы, и, собственно, даже не тренироваться, не говоря уж о том, чтобы использовать несправедливое преимущество. Это преимущество, к примеру, могло заключаться в занятии физическим трудом кого-то из спортсменов. Подобное отношение привело к тому, что участвовать в гребной регате в Хенли (Henly) могли только джентльмены, тогда как разного рода рабочие и ремесленники были лишены подобного права – спорт, таким образом, способствовал классовому разделению.

Но, с точки зрения американцев, спорт объединял общество, и они видели в атлетических достижениях возможность социального лифта. Подобное столкновение различных точек зрения достигло своего апогея во время марафона - в последний день перед торжественным завершением игр (но на этом Олимпийские игры еще не заканчивались – на осень была намечена зимняя программа). «Британцы (…) обладают самой большой выносливостью, и это постоянно подтверждается нашим превосходством в беге на длинные дистанции, - заявил профессиональный бегун Альфред Шрабб (Alf Shrubb). – Марафон (…) должен быть британским видом, поскольку это - именно такое соревнование, в котором наши мужчины обычно показывают себя во всем блеске».

Никаких других аргументов в пользу британцев не было, и, кроме того, до этого соревнования по марафону в Британии вообще не проводились. Поэтому надо было установить длину дистанции, которая со времени дебюта марафона в Афинах в 1896 году составляла примерно 26 миль. В Виндзоре представилась возможность сделать старт от террасы королевского дворца, а финиш был устроен перед королевской ложей на стадионе. После этого международный легкоатлетический союз стал считать получившиеся 26 миль и 285 ярдов марафонской дистанцией – 42,195 километра.

В ходе соревнований один британский бегун сходил с дистанции за другим в этот безумно жаркий день. Лучший из них занял в итоге 12-е место. Всего 27 спортсменов из 55-ти стартовавших добрались до финиша. У Дорандо Пиетри было преимущество в три минуты перед американцем Джоном Хейзом, когда итальянец упал в первый раз. После этого он кое-как добрался до стадиона. 80 000 зрителей понимали, что только он один может помешать очередному триумфу американских спортсменов. В итоге Хейз, который с помощью бега на длинные дистанции смог освободиться от опасной работы в нью-йоркской подземке, пересек линию финиша на 32 секунды позже Дорандо.

Спорт становится атлетической гонкой вооружений

С помощью настойчивых протестов американцам все-таки удалось добиться присуждения золотой медали в этом виде своему спортсмену, тогда как Дорандо получил от королевы Александры серебряный кубок. Он был на волосок от бессмертной славы. Газете Boston Post лучше всех удалось выразить эти ощущения в своем заголовке: «Умиравший человек чуть было не выиграл крупное соревнование». Врач стадиона, как рассказывает Дэвид Дэвис (David Davis) в своей книге «Решающий поединок в районе Шефердс Буш» (Showdown at Shepherd’s Bush), был уверен в том, что Дорандо был накачен стрихнином и атропином – весьма опасными ядами.

Пьер де Кубертен, основатель современных Олимпийских игр, тогда сказал: «Главное в Олимпийских играх - не победа, а участие. Самое важное в жизни – это не завоевывать медали, а достойно бороться». И все тогда подумали, что он имел в виду Дорандо. Но на самом деле Кубертен был вдохновлен американским епископом Этельбертом Талботом (Ethelbert Talbot), который, ссылаясь на апостола Павла, наставлял спортсменов и функционеров следующим образом: «Игры сами по себе - лучше, чем гонка и награда».

Слова Кубертена стали лозунгом Олимпийских игр 1948 года. Во время зажигания олимпийского огня их можно было увидеть на информационном табло. Возможно, эти слова помогали: в послевоенном Лондоне состоялись Игры, отмеченные удивительной победой в метании диска и ядра профессиональной пианистки Мишлин Остермайер (Micheline Ostermeyer), а также первыми наградами выдающегося чешского бегуна Эмиля Затопека, - эти Игры были последними, в которых еще не господствовали государственные спортсмены. После того, как сталинский Советский Союз в 1952 году принял участие в Олимпийских играх в Хельсинки, спорт изменил свою суть и превратился в своего рода атлетическую гонку вооружений. Сообщения о блокаде Берлина Советской армией, а также побег чешской гражданки, преподавателя гимнастики и функционера Марии Провазниковой перед возвращением в социалистическую Чехословакию, свидетельствовали о том, как будут дальше развиваться события.

Игры в Лондоне в 1948 году стали торжеством экономности и импровизации. Питание, горючее и одежда – все было нормировано. Устроители предоставили для проживания казармы и школы, а также выдавали пастельное белье, проездные билеты и скудные завтраки. Полотенца надо было иметь свои. Голландцы привезли с собой тонны фруктов и овощей, датчане – 160 000 яиц, а чехи – 20 000 бутылок минеральной воды. И в тот раз устроители Игр не имели никакой финансовой поддержки от государства. При общих затратах в 760 000 фунтов стерлингов (сегодня это соответствовало бы 160 миллионам евро) они получили почти 30 000 фунтов стерлингов дохода. Стадион Уэмбли был только арендован, и за четырнадцать дней до открытия Олимпиады там еще проводились собачьи бега.

У ирландцев во время открытия был собственный флаг, однако им не хватило формы для всей команды. Поэтому по стадиону прошли только пара гребцов и фехтовальщиков. Поскольку в то время приоритет отдавался строительству жилья и больниц, то немецкие военнопленные вынуждены были мостить подход к стадиону. Эта дорога – Wembley Way – существует и сегодня. Один из военнопленных смог пробраться в место расположения английских гимнастов – это был Хельмут Бантц (Helmut Bantz). «Он стал частью нашей команды, - рассказывал позднее один из спортсменов, - и нашим тайным тренером». Бантц спустя восемь лет в Мельбурне входил в состав немецкой олимпийской команды и одержал победу в опорном прыжке.

Спорт джентльменов доживал тогда последние дни. Во время соревнований швед Генелль Перссон (Gehnell Persson), якобы по ошибке, надел солдатскую фуражку, и тогда его обвинили в том, что он является фельдфебелем, а не лейтенантом. Поскольку только офицеры могли принимать участие в соревнованиях по выездке, его команда была лишена золотой медали. Зато все остальные участники имели основания для радости. Дело в том, что удача во время Олимпиады 1948 года в Лондоне состояла не в достижении побед. Это подтвердили Сток-Мандевилльские (Stoke Mandeville) игры. На территории Сток-Мендевилльского госпиталя перед открытием Олимпийских игр были проведены соревнования для инвалидов войны. В течение последовавших за этим 64 года они превратились в Паралимпийские игры.