Оглядываясь назад, я понимаю, что мои родители, постоянно подписывавшиеся на 4 газеты и вдобавок еще на 3-4 журнала, не были «обычными» людьми, а являлись исключительной редкостью среди американцев в силу своего уважения к печатному слову. Я вырос, ежедневно читая не только Philadelphia Inquirer, но и New York Times, Wall Street Journal и местную газету Main Line Times, писавшую в основном о школьных соревнованиях и о кражах, которые были единственной серьезной проблемой в том идиллическом городском предместье, где мы обитали. Из-за столь регулярного чтения газет я вырос с несколько преувеличенными представлениями о важности журналистов, и по сути дела согласился с их лестным мнением о самих себе как о бесстрашных борцах со злом, рубящих правду-матку и ведущих борьбу с предрассудками, коррупцией и алчностью.
Если говорить предельно честно, я так и не вырос из этих "штанишек" сентиментальных и ностальгических представлений о журналистике. На чисто интеллектуальном уровне я давно уже понимаю, что журналистика - это обычная профессия, которая ничуть не лучше и не хуже любой другой. Надо быть абсолютно слепым человеком, чтобы не заметить того, насколько серьезно захирела американская газетная индустрия с распространением интернета, как упали ее доходы, а журналисты из чисто материальных соображений становятся все более инертными, ведут себя все более осторожно и осмотрительно - в ожидании возможностей заключить контракт на написание книг. Но подобно тому, как многие люди не могут полностью отделаться от эмоциональной привязанности к церкви, школе или спортивной команде, очень трудно отказаться от мыслей о том, какими должны быть средства массовой информации, и очень неприятно наблюдать за тем, как они непрестанно занимаются самолюбованием и самовосхвалением.
Читайте также: Лучшие времена журналистики - впереди
Я давно уже понял, насколько забавно выглядит больное самомнение и чрезмерная забота о собственных интересах, которую демонстрируют западные журналисты в России. Статья Мириам Элдер (Miriam Elder) «Ад российской бюрократии» (The Hell of Russian Bureaucracy) не покажется смехотворной и чудной лишь человеку, полностью обделенному чувством юмора. Попытка изобразить злоключения в химчистке как доказательство того, что в России за последние двадцать лет ничего не изменилось, и что страна остается гигантской адской дырой, - это просто абсурд. Я не могу даже представить себе, чтобы мои личные впечатления от печально известного своей ненадежностью и неорганизованностью вашингтонского метро могли означать, что Соединенные Штаты - это страна-неудачница, или что это может иметь какой-то более широкий смысл. То, что поезда в метро регулярно опаздывают, что тормоза у них часто воняют горелой резиной, что объединенные в профсоюзы сотрудники грубы, несведущи и жестоки, что вагоны порой сильно дергаются взад-вперед, вызывая у пассажиров головокружение и тошноту, не находит особого отклика в стране, где живет 300 миллионов человек.
Это не значит, что метро в Вашингтоне - прекрасное, или что в России нет проблем с огромной и обременительной бюрократией. Можно приводить почти любые аргументы, если у тебя имеются убедительные фактические доказательства. Если бы мне хотелось доказать, что система общественного транспорта в округе Колумбия дает сбои, я бы начал с замечания о том, что за три года моей жизни в столице бюджет отвечающего за общественный транспорт ведомства увеличился на 40%, цена билетов выросла примерно на 20%, а качество услуг, включая своевременность прибытий и отправлений, ухудшается с каждым годом. Но пользоваться исключительно своим личным опытом в качестве единственного «доказательства» при написании статьи – это по сути дела журналистская недобросовестность. Когда я излагаю свое личное мнение в Forbes или на сайте ИноСМИ, я каждый раз подчеркиваю, что это - моя собственная оценка, и предупреждаю, что относиться к ней надо скептически.
Также по теме: Став журналистом, я не смогла изменить мир
И здесь мы подходим к одной из самых абсурдных статей, прочитанных мною за долгое время. Речь идет о классическом "фастфуде" Найджела Фараджа (Nigel Farange) на страницах Financial Times под названием «Why you should short everything French» (Почему нам надо срочно распродавать все французское). Фарадж, возглавляющий Партию независимости Соединенного Королевства (UKIP), написал статью, чем-то очень напоминающую опус Элдер, которая пишет о химчистке как об окне, через которое можно рассмотреть самую суть нации. Вот что он сообщает нам:
Пример такой трудовой этики я испытал на себе лично, когда после длинного путешествия из Британии в Страсбург поздно вечером приехал в отель и попросил постирать к утру мою сорочку. На меня посмотрели с ужасом. В Нью-Йорке гостиничный персонал постирал бы мою рубашку, погладил мой костюм и почистил мои туфли. В Гонконге мне бы к завтраку сшили новую сорочку. Неслучайно то, что Страсбург находится во Франции, где произойдет самая крупная катастрофа еврозоны, хотя французское правительство это отрицает.
Фараджа расстроило то, что в страсбургском отеле ему не смогли мгновенно постирать рубашку, однако он переходит далеко за грань расплывчатых предостережений Элдер по поводу бесконечной российской волокиты, предлагая очень специфический и конкретный совет своим читателям. Свою аргументацию Фарадж строит следующим образом: то, что в гостинице ему не смогли постирать рубашку, свидетельствует об экономической неконкурентоспособности Франции; поскольку экономика Франции неконкурентоспособна, состояние ее экономики будет только ухудшаться; а поскольку состояние экономики Франции будет ухудшаться, имеет смысл быстро распродать все французские акции, облигации и прочие финансовые инструменты. Недовольство Фараджа я понять могу; но принимать важные финансовые решения, основываясь на такого рода личном раздражении, - это не просто безрассудство, это нечто на грани безумия. Как проницательно отметили некоторые читатели Financial Times в своих комментариях, французский рынок ценных бумаг, с которого Фарадж советует своим читателям быстро бежать, переполнен компаниями, зарабатывающими львиную долю своей прибыли за рубежом. Распродавать в срочном порядке акции L’Oreal, потому что в каком-то страсбургском отеле паршиво обслуживают клиентов, имеет такой же смысл, как стремительно избавляться от облигаций американского казначейства из-за того, что в вашей кафешке на углу плохо пекут блинчики.
Читайте также: Почему умирают газеты
Есть много вполне рациональных аргументов, свидетельствующих о том, что Франция столкнется с серьезными экономическими трудностями, хотя я бы заметил, что можно с легкостью преувеличить разницу между Францией и Германией (хотя у обеих - очень сильные системы социальной защиты, у обеих соотношение задолженности к ВВП существенно превышает 85%, и обе показали себя во время спада 2009 года намного лучше, чем средиземноморские страны, такие, как Испания и Италия). Я бы с большим интересом почитал спокойную статью о том, почему Франция обрекает еврозону на гибель. Но Фараджу это неинтересно. Ему интересно гордо кукарекать, надувать щеки и давать каждому понять, что его грязные рубашки надо стирать незамедлительно. Ну, если он хочет, чтобы каждый знал о его отношении к химчистке и прачечной, - это его личное дело, и никто ему это не запретит. Но поражает то, что отличная в общем-то газета Financial Times публикует такой вздор. В целом западным СМИ следовало бы поменьше заниматься самолюбованием и побольше анализом, основанном на фактах. К сожалению, статья Фараджа - лишь ненамного абсурднее того, что очень часто публикуется под видом серьезного «анализа».
