Сегодня в Европейской комиссии будет представлен новый план борьбы с финансированием терроризма, который представляет собой копию проекта 2005 года с несколькими косметическими изменениями. Европейскому Союзу еще придется проделать долгий путь, лавируя между расхождениями национальных интересов и дипломатической игрой.
Atlantico: Завтра в Европейской комиссии будет представлен новый план борьбы с финансированием терроризма, который, по сути, представляет собой более жесткую версию проекта 2005 года. Каковы сегодня главные каналы финансирования терроризма? Что вы можете сказать о его формах, методах и истоках?
Жан-Франсуа Дагюзан: Главная трудность в охоте на источники финансирования терроризма заключается в том, что речь обычно идет о крайне незначительных суммах. Это, разумеется, может показаться парадоксальным с учетом того образа, что придал терроризму саудовский миллиардер Усама Бин Ладен. Тем не менее, следственная комиссия по событиям 11 сентября выяснила, что на всю эту операцию было потрачено всего несколько сот тысяч долларов в течение более десяти лет. Это просто крошечная сумма по сравнению с финансовыми потоками в отмывании денег и наркоторговле. Небольшой размер этих сумм серьезно осложняет жизнь отслеживающих их организаций, таких, как Группа разработки финансовых мер борьбы с отмыванием денег (ФАТФ), хотя в целом их работу и можно назвать довольно эффективной.
Читайте также: Наркотики главный источник финансирования исламистов в Африке
Кроме того, большая часть финансирования идет вне электронных финансовых сетей, в связи с чем ее невозможно отследить с помощью обычных методов. Террористические группы используют такие старые, как мир, средства, как переводной вексель, который появился еще в Средневековье. Это дает возможность любому посреднику обменять такую квитанцию на реальные деньги. К тому же, между отмыванием денег, криминальными деньгами и террористическими сетями существуют мощные связи. Самой крупной из обнаруженных организаций подобного рода стала Рizza Сonnexion, которая финансировала Рабочую партию Курдистана через сеть пиццерий в Германии. Традиционными источниками средств для террористов также служат ограбления и похищения.
Раз часть этих средств выявить попросту невозможно, вопрос насчет источника финансовых потоков касается лишь тех денег, что проходят по финансовой системе. Тем не менее, тотальная глобализация превращает поиск источника денег в практически невыполнимую задачу. В деле 11 сентября следователи установили, что часть капиталов прошла через множество оффшорных платформ, где, как известно, находятся коррупционные и преступные деньги, а также средства некоторых политических партий. Эта масса преступных или полупреступных капиталов скрывает за собой идущие на финансирование терроризма небольшие суммы, что еще больше затрудняет поиск их следов.
Карим Садер: Предлагаю выделить две формы финансирования. Первая идет по официальным каналам: в руководстве монархий Персидского залива существует официальная финансовая поддержка террористических движений. Так, например, обстояли дела, когда Катар и Саудовская Аравия финансировали салафитские партии и «Братьев-мусульман» на различных выборах после «арабской весны» в Тунисе, Египте и Ливии.
Также по теме: США поддерживают Францию в Мали
Кроме того, существуют куда более незаметные и сложные каналы финансирования. Оно исходит от членов правящих династий или государственного аппарата, принимает форму благотворительной деятельности и идет через гуманитарные ассоциации. Нужно отметить, что в различных династиях Персидского залива имеются более радикальные группы, которые активнее поддерживают идеи религиозного фундаментализма. Вопрос финансирования терроризма через благотворительное организации (их официальной целью может быть строительство мечетей или мусульманских школ в различных регионах мира) в свою очередь очертить гораздо сложнее с учетом международной природы этих каналов. Бывает, что высшее руководство государств Персидского залива попросту закрывает глаза на подобную деятельность. После терактов 11 сентября их поведение даже подтолкнуло американские власти к тому, чтобы довольно жестко потребовать от своих мусульманских партнеров установить контроль за этими, так называемыми гуманитарными ассоциациями. Некоторые из них даже попали в «черный список» Министерства финансов США как финансирующие исламский терроризм организации.
— Не подразумевает ли борьба с финансированием терроризма значительное ужесточение европейской дипломатии в отношении поддерживающих эту систему государств?
Карим Садер: Поддержка радикальных групп со стороны некоторых государств Персидского залива долгое время была и до сих пор остается одной из составляющих дипломатической стратегии этих нефтяных монархий в том случае, если служит их интересам в регионе. Это секрет Полишинеля. Связи руководства Катара и Саудовской Аравии с исламистскими движениями до сих пор вызывают множество споров. Тем не менее, ни для кого не секрет, что в дипломатии реальная политика вынуждает государства идти на компромиссы: у нас есть немало общих геополитических и энергетических интересов со странами зоны.
Читайте также: Специалисты по Ближнему востоку возглавит французкую внешнюю разведку
Жан-Франсуа Дагюзан: Хотя некоторые страны подозревают в двойственном отношении к терроризму (с одной стороны они борются с терроризмом, а с другой оказывают ему поддержку), у нас практически нет вариантов действия. Давление на них должна оказать дипломатия, но у нас есть лишь один правовой документ по данной проблеме: речь идет о резолюции 1540 Организации объединенных наций. Она запрещает поддержку (в том числе и финансовую) групп, которые обладают оружием массового поражения или занимаются его производством, и предполагает различные (даже военные) санкции для нарушителей. Таким образом, если США признают подобное утверждение обоснованным, им не обязательно немедленно устраивать военное вмешательство: они могут внести страну в черный список и ввести против нее эмбарго, лишив таким образом торговых связей с США, что обычно служит более чем серьезным стимулом. Европа же из-за недостатка единства не может похвастаться подобным влиянием.
— Какими реальными возможностями обладает в таких условиях Европейский Союз?
Жан-Франсуа Дагюзан: В нынешней ситуации Европейский Союз играет инициативную и координационную роль с помощью таких институтов как Евроюст и Европол. Их полномочия были серьезно расширены после терактов в Нью-Йорке, которые убедили даже самые строптивые государства в необходимости полицейского и судебного сотрудничества. Европол работает преимущественно над поиском информации, подготовкой кадров, разработкой процедур и координацией, так как каждая независимая страна сама отвечает за реализацию мер по надзору. Как в цифровой среде, так и при обычной передаче из рук в руки, проблема скорее заключается не в том, как найти, а в том, что искать. Так, работа следователей обычно дает очень хорошие результаты, если у них есть необходимая информация и доказательства. Если они ищут, то находят, однако при отсутствии изначальных сведений им обычно сложно точно установить капиталы или организацию. Для определения этих сигналов в Европейском Союзе ведется огромная работа, но ее эффективность ограничивается распределением полномочий по реализации полицейских мер в каждой из стран.
Также по теме: Мали - опасения французких властей
Карим Садер: Что касается способов давления на монархии Персидского залива, несмотря на общие интересы, мне кажется, что французская дипломатия могла бы выразить свое недовольство с помощью тонкого изменения баланса в отношениях с различными странами региона. Я имею в виду укрепление связей с одним эмиратом в ущерб другому (таким образом мы можем сыграть на соперничестве этих монархий), которое позволит выразить свое неодобрение, не поставив при этом под угрозу двусторонние отношения. Вообще, я думаю, что недавний визит Франсуа Олланда в Объединенные Арабские Эмираты может служить примером этой стратегии. Решение нового главы государства отправиться туда в первый ближневосточный визит говорит о его стремлении дистанцироваться от предшественника и подчеркнуть существующие расхождения с Катаром (он был в приоритете у Николя Саркози) на фоне полемики по поводу влияния Дохи среди региональных исламистских движений. Нужно отметить, что «прокатарская» политика Франции при Саркози была ошибочной. Раньше Франция делала все для развития отношений с этим эмиратом (его значимость, разумеется, нельзя отрицать), и в результате сегодня складывается впечатление, что она дает добро на все его поступки, в том числе и поддержку фундаменталистских течений.
— Может ли Европа эффективно бороться с терроризмом без настоящей политической, административной и дипломатической интеграции?
Карим Садер: С учетом всего вышесказанного, совершенно очевидно, что когда мы говорим о региональной дипломатии и геополитике, то касаемся королевских прерогатив священной для многих модели национального государства. Таким образом, провести согласование европейского законодательства в сфере борьбы с терроризмом и учесть при этом интересы каждого из государств в арабском мире — непростая задача. Интересы Франции (к ним относится в частности и военное присутствие на базе в Абу-Даби) и Великобритании в Персидском заливе отличаются от интересов других государств-членов ЕС. Речь здесь идет о традиционных для Европейского Союза спорах насчет модели дальнейшей интеграции...
Читайте также: Франция в одиночку?
Жан-Франсуа Дагюзан: Подобная интеграция была бы идеальным решением, но в реальности она займет много времени. Ее нужно начинать с прояснения общей точки зрения и давления на упорствующие в данном вопросе государства. Чтобы определить эту точку зрения и подчеркнуть готовность действовать, Европейскому Союзу нужно принять более четкие решения насчет дипломатической линии и унифицировать свои заявления. Без принятия таких законодательных решений государствам будет очень сложно добиться прогресса по этому и многим другим вопросам. Наконец, какими бы ни были эти законы, санкции против подозреваемой в финансировании терроризма страны должны основываться на подтвержденных доказательствах, так как в противном случае привлечь крупные международные институты будет невозможно. Существует также и второй вариант действий. Он подразумевает параллельную дипломатию, которая может быть направлена на то, чтобы, например, не привлекая внимания, заставить правящую династию исключить тех ее членов, кто причастен к финансированию опасных движений.
Жан-Франсуа Дагюзан, заместитель директора Фонда стратегических исследований, директор журнала Sécurité Globale.
Карим Садер, политолог и консультант, специалист по Ближнему Востоку и Персидскому заливу.
