Жестокий теракт братьев Царнаевых в Бостоне вновь пробудил интерес к контртеррористическому сотрудничеству между Соединенными Штатами Америки и Российской Федерацией, поскольку братья были связаны с Чечней и Россией. В период между 11 сентября 2001 года и взрывами в Бостоне Москва и Вашингтон часто обсуждали потребность в стратегическом сотрудничестве в вопросах терроризма. Порой даже казалось, что в этой области предпринимаются некоторые практические шаги. В июне 2010 года американский Госдепартамент внес самозваного лидера «Кавказского эмирата» и джихадиста чеченского происхождения Доку Умарова в свой список международных террористов. Спустя год Соединенные Штаты объявили террористической организацией и сам этот «эмират». В обоих случаях представители Госдепартамента заявляли, что деятельность Умарова и его сторонников вызывает серьезную озабоченность не только в России, но и в США, угрожая их безопасности.
Но эти отдельные шаги и сопутствующие им декларации не помогли создать систему мер по налаживанию сотрудничества и эффективного взаимодействия в борьбе с терроризмом. Отсутствие такого взаимодействия не раз создавало проблемы во вполне конкретных обстоятельствах. В марте 2004 года в Россию прибыли семеро человек, прозванных «русскими талибами», которые были схвачены в 2002 году в Афганистане и содержались в американской тюрьме Гуантанамо. Российские средства массовой информации часто называли их задержание трагической ошибкой, а самих заключенных изображали жертвами деспотической американской системы. В России их отдали под суд и оправдали. Но эти люди оказались отнюдь не безобидными. Спустя год после вынесения оправдательного приговора двое из группы «русских талибов» - Тимур Ишмуратов и Равиль Гумаров, были вновь арестованы, и им предъявили обвинение в организации взрыва на газопроводе в Бугульме в Татарстане. Третий узник Гуантанамо Расул Кудаев был арестован после нападения большой группы боевиков на столицу Кабардино-Балкарии Нальчик 13 октября 2005 года.
Читайте также: Керри - Царнаев вернулся из России с «желанием убивать людей»
Бостонская трагедия ярко продемонстрировала те проблемы безопасности, что существуют на Северном Кавказе. В 1990-х и в первой половине 2000-х годов боевые действия в регионе ограничивались в основном пределами Чечни. Но в последние несколько лет резко выросло число террористических нападений и диверсий в соседних республиках, особенно в Дагестане и Ингушетии, и в меньшей степени в Кабардино-Балкарии. После 2004 года самыми опасными терактами, совершенными кавказским террористическим подпольем, стали взрывы в аэропорту Домодедово в 2011 году и в московском метро в 2010 году. Эти теракты были совершены не под знаменем чеченского национально-политического самоопределения, а под лозунгами радикального ислама.
Распространение воинствующего ислама по Северному Кавказу многие западные эксперты считают результатом российской политики предельной централизации власти, которая проводилась и проводится при Путине. Безусловно, огромную популярность Путина можно отчасти объяснить его жесткой риторикой и практическими действиями. Но его личную роль в этом сложном идеологическом и политическом сдвиге на Северном Кавказе не следует переоценивать – хотя бы потому, что данный сдвиг начался еще до прихода Путина к власти. Более того, усиление исламского радикализма в регионе лишь отчасти является результатом чеченских войн и продолжающейся борьбы против федеральных сил в этой республике. Скорее всего, это порождение многих факторов, включая разочарование в обществе в постсоветский период, поиск новой самоидентификации, неудачи светского национализма и этнического сепаратизма, а также неэффективность органов власти в этом регионе. Стоит отметить, что первые конфликты между мусульманами суфистами и салафитами в Дагестане произошли в 1994 и 1995 годах. В 1998 году исламские радикалы попытались устроить переворот в Махачкале и провозгласили «особой исламской территорией» район вокруг трех дагестанских поселков. Естественно, не случайно то, что чеченские джихадисты, такие как Шамиль Басаев и Хаттаб, выбрали в качестве объекта для своих бесславных нападений осенью 1999 года Дагестан, являвшийся самым слабым звеном в российской системе республик.
Также по теме: Бостонский терракт и бойня в Белгороде - такой разный резонанс
Среди чеченских сепаратистов и радикальных исламистов, которые возглавили антироссийское движение с конца 1990-х и начала 2000-х годов, сильны антизападные и антисемитские настроения, а также в ходу лозунги «антиимперской борьбы». Когда так называемый президент «чеченской республики Ичкерия» сделал в 2007 году заявление о создании «кавказского эмирата», он объявил врагами своего движения не только Россию, но и Израиль, Европу и США.
Но остается вопрос: в какой степени главные подозреваемые в совершении бостонских взрывов Джохар и Тамерлан Царнаевы были связаны с этими кавказскими и международными террористическими сообществами? В последние дни в попытках ответить на этот вопрос упор делается на формально-юридическую сторону. Если будет установлена связь с «Аль-Каидой» или иной известной террористической группировкой, то можно будет говорить о серьезном, организованном терроризме. Но если такая связь будет не видна и не очевидна, то это не тема для разговора.
Однако такие формально-юридические связи в нынешней глобализованной среде не имеют особого значения. Современный терроризм строится на сетевом принципе, и поэтому необходимость формального объединения в организацию, как это было с коммунистической партией, сегодня отсутствует. Доступа к компьютеру, к интернету и к социальным сетям сегодня вполне достаточно, чтобы попасть под влияние радикальных идей и получить информацию, необходимую для осуществления террористического нападения. Для новообращенного террориста такой путь гораздо менее опасен, чем дорога в афганские и пакистанские тренировочные лагеря.
Читайте также: «Черные дыры» в истории братьев Царнаевых
История семьи Царнаевых показывает, насколько трудна и неоднозначна жизнь мигрантов (эта семья переехала из Киргизии в Дагестан, а оттуда в Соединенные Штаты). Братьям, которым 26 и 19 лет, соответственно, пришлось не раз менять окружающую обстановку, и всякий раз они делали это в отрыве от своей исторической родины, без должной адаптации и ассимиляции. Поэтому неудивительно, что один из них жаловался позднее на полное отсутствие друзей среди американцев. В то же время, они проявляли особый интерес к Чечне и ко всему, что связано с ней, а также к исламистским пропагандистским фильмам и песням о джихаде. Следовательно, для формирования такой системы ценностей непосредственная близость к Доку Умарову или к одному из его сподвижников братьям была не нужна. Сегодня американские следователи изучают обстоятельства шестимесячного пребывания Тамерлана Царнаева на российском Кавказе. Но можно ли за шесть месяцев радикально изменить личные взгляды человека и его мировоззрение? Возможно, эта поездка спровоцировала радикализацию, которая была запрограммирована в нем предыдущим опытом, впечатлениями и поисками собственного «я» в чужой для него стране.
Такие вопросы требуют к себе большего внимания, чем традиционные и повсеместно распространенные подозрения в отношении жестокостей Кремля. Всего три года тому назад американца пакистанского происхождения Файзала Шахзада (Faisal Shahzad) обвинили в подготовке теракта в Нью-Йорке на Таймс-сквер. В его деле есть одна особенность. Шахзад начал осуществление своего плана после поездки на свою историческую родину, где он провел пять месяцев. Естественно, «американская мечта» не для каждого становится «обретенным раем». Америка может также обострять национальные и религиозные чувства.
Также по теме: Кавказ - это Чечня, а каждый чеченец - террорист
Исламистские и националистические настроения создает не только российская политика. И хотя российско-американское сотрудничество в борьбе с терроризмом является актуальной и настоятельной задачей, у этого сотрудничества есть свои критики и хулители в обеих странах. В США неоконсервативные сторонники жесткой политики, действуя в духе холодной войны, смотрят на Москву как на Советский Союз в миниатюре и как на врага Америки номер один. В России существует парадоксальный альянс изоляционистов и «либералов». Первые считают Америку постоянной угрозой, а вторые опасаются, что сотрудничество осложнит политическое положение нынешней оппозиции. Поэтому перспективы расширения сотрудничества между Москвой и Вашингтоном неясны. Две страны не сумели выработать консенсус на самом высоком политическом уровне, а их чиновничий аппарат весьма инертен. Цена дальнейшего бездействия весьма высока, и будущее скоро покажет, способны ли стратегические и тактические потребности Америки и России взять верх над глубоко укоренившейся враждебностью.
Сергей Маркедонов – внештатный научный сотрудник Центра стратегических и международных исследований (Center for Strategic and International Studies) по российской и евразийской программе.
