«Разногласие это не конфликт между тем, кто говорит „белое“ и тем, кто говорит „черное“. Это конфликт между тем, кто говорит „белое“ и тем, кто тоже говорит „белое“, но под этим понимает совсем другое».
Жак Рансьер
Около года тому назад один мой знакомый сказал мимоходом, что очень хотел бы послушать дебаты знаменитых инакомыслящих Ноама Хомского и Славоя Жижека. Я уверял его, что таких дебатов никогда не будет, и что даже в том случае, если они состоятся, двум титанам мысли будет нечего сказать друг другу. Мой первый прогноз был недавно разбит вдребезги, когда эти мыслители схлестнулись в поединке, а вот мое второе предсказание оказалось удивительно верным. То есть, хотя война слов между анархистом-лингвистом и коммунистом-психоаналитиком и состоялась, ожидавшиеся великие дебаты даже и дебатами-то назвать нельзя. Собеседники говорили, как будто не слыша друг друга, и каждый приводил свои доводы на языке, который второй даже не удосуживался понять.
Хомский и Жижек не новички в интеллектуальных ссорах. Оба провели немалое количество дебатов и диспутов с самыми разными людьми, начиная с Алана Дершовица (Alan Dershowitz) и Мишеля Фуко (Michel Foucault) (Хомский) и кончая Дэвидом Горовицем (David Horowitz) и Эрнесто Лаклау (Ernesto Laclau) (Жижек). Но непосредственно друг с другом эти двое схлестнулись лишь недавно. В чем смысл спора между этими радикальными мыслителями? Что поставлено на карту, кроме самомнения? И самое важное — почему мы, люди с левого фланга, должны занимать чью-то сторону, если это отнимает наше время и нашу энергию, которую нам лучше направить на любое из множества происходящих политических событий, таких как вечные капиталистические кризисы, международные скандалы со слежкой, программы заказных убийств при помощи беспилотников, война с разоблачителями, перевороты, революции и контрреволюции? На самом деле, если эта свара Хомского с Жижеком лишь отвлекает нас от этих мрачных реалий, то может лучше просто забыть о ней?
Но будучи почитателем обоих мыслителей, я не хочу о ней забывать и считаю, что можно конструктивно участвовать в таком напряженном обмене мнениями, избегая при этом кровопускания, что можно добиться лучшего понимания того, как кажущиеся диаметрально противоположными интеллектуальные проекты этих людей в действительности дополняют друг друга. Подведя итоги этих дебатов, и критически проанализировав позиции собеседников, я попытаюсь показать, как эти мыслители помогают нашим оценкам конкретной политики, вкратце остановившись на ситуации из реальной жизни, какой являются разоблачения Эдварда Сноудена. Таким образом, вместо того, чтобы следовать в ногу за первым или вторым интеллектуалом, мне кажется, что лучше каким-то образом примирить или согласовать их кажущиеся различия и тем самым спастись от каннибализма, оставшись живым и невредимым. Поэтому, когда нас ставят перед выбором между Хомским и Жижеком, наш ответ должен быть ясным, четким и утвердительным: «Да хватит вам!»
Читайте также: Наум Хомский - Почему все, что делают США, законно
Этот спарринг начался, когда в июне 2013 года на YouTube появился отрывок из интервью с Хомским, проведенного в конце 2012 года. В нем Хомского попросили высказаться по поводу таких мыслителей как Деррида, Лакан и Жижек. Особо не деликатничая, Хомский высмеял работы этих людей, назвав их пустым позерством. Он сопоставил их стиль и методы с «проверяемыми опытным путем утверждениями» из более «серьезных» областей, таких как точные науки. Жижека Хомский выделил особо, назвав «экстремальным примером» такой склонности, и даже усомнился в том, что работу Жижека можно считать работой.
Высказывания Хомского быстро вырвались на просторы интернета и вызвали оживленные споры на самых разных площадках в социальных сетях. Через неделю на YouTube появилось еще одно видео, и на сей раз это было интервью Жижека, данное им в Лондоне. Признавшись в своем «глубочайшем уважении» к Хомскому, Жижек раскритиковал его эмпирический метод политического анализа, и дошел до того, что пошутил по этому поводу, сказав, что не знает «ни одного человека, который был бы так эмпирически неправ», как Хомский. Затем Жижек воскресил в памяти некоторые старые обвинения в адрес Хомского, вспомнив про его скандальные работы о «красных кхмерах» и заявил, что они демонстрируют, как лишенный содержания эмпирический анализ не достигает своей цели. Таким образом, главное обвинение Жижека в адрес Хомского заключается в том, что он по-прежнему равнодушен к функционированию идеологии и сторонится ее.
После таких комментариев Хомский и Жижек написали друг другу открытые письма, в которых конкретизировали и детализировали свои утверждения. В письме под названием «Фантазии» Хомский яростно отрицал, что допустил какие-то ошибки в своей работе о Камбодже и дерзко заявил, что «был бы рад, выйди эта работа в новом издании». Далее он предположил, что выдвигая подобные обвинения, Жижек копирует пропагандистские комментарии американского правительства, сосредоточившись на «достойных жертвах» врагов США, а не на «недостойных жертвах» их союзников (например, в Восточном Тиморе). На обвинение Жижека в том, что он в своих работах пренебрегает идеологией, Хомский ответил, что он не только признает идеологию, но и посвятил значительную часть своей жизни борьбе с ее вымыслами и обманом.
Жижек в свою очередь попытался прояснить свои замечания о Камбодже, сказав, что он и не собирался очернять Хомского как сторонника геноцида. На обвинение Хомского в том, что он весьма сомнительно уделяет внимание только «достойным жертвам», Жижек привел многочисленные примеры из своих работ, где он обсуждает и «недостойных жертв» Восточного Тимора. Снова перейдя в наступление, Жижек заявил, что Хомский в действительности не понимает, что означает термин идеология. Он утверждал, что Хомский не признает идеологические основы своей собственной позиции. То есть, по мнению Жижека, Хомский проводит различие между «достойными» и «недостойными» жертвами не на основе объективного анализа твердых и неопровержимых фактов. Даже в самом объективном на первый взгляд анализе у него большое количество невидимой предвзятости, предположений и допущений, которые незаметны на втором плане.
Также по теме: Почему умные люди на самом деле тупые
Следящие за этими дебатами люди очень часто принимают сторону одного или второго полемиста. Они либо клянутся в верности Хомскому, осуждая Жижека как пускателя псевдоинтеллектуальной пены, либо поднимают на щит Жижека, заявляя, что Хомский просто не понимает его. В этой ситуации легко и просто низвести обоих мыслителей до положения жалких карикатур на самих себя и заявить, что для Хомского факты — это все, а для Жижека факты — это ничто. Но ни тот, ни другой не согласится с такой опошленной характеристикой его позиции. Однако на основе этих дебатов определенно можно провести некоторые четкие демаркационные линии, разделяющие их интеллектуальные взгляды. Хомскому комфортнее всего оперировать опытными данными, по крайней мере, в своей политической работе, а также полагаться на экциклопедическое знание фактов, ведя наступление на оппонентов. Жижека же больше интересует, как люди понимают и осмысливают эти факты в рамках символических законов и правил, которые формируют их представления о мире. Таким образом, если Хомский подчеркивает и выделяет факты, то Жижека больше всего интересуют идеологические рамки и механизмы, формирующие их интерпретации.
Важно то, что эти две позиции не являются диаметрально противоположными, как может показаться на первый взгляд. У нас здесь нет непримиримых противоречий, а есть разные измерения. В своих наблюдениях Хомский и Жижек просто живут на разных планетах. Они действуют на разных уровнях абстракции, причем оба эти уровня, смею утверждать, важны и даже необходимы для политической борьбы.
Свою репутацию политического диссидента Ноам Хомский обрел благодаря великолепному знанию фактов. Его работы напоминают мощное оружие из опытных данных. Хомский несомненно признает существование идеологии, но это всегда идеология его оппонента, пропаганда властей, предвзятость СМИ и позирование псевдоинтеллектуалов. Согласно Хомскому, идеология скрывает несправедливость. Она маскирует несвободу под свободу, войну под мир, империализм под гуманность и так далее.
Хомского ни в коем случае нельзя путать с марксистами, но его подход к идеологии напоминает старое марксистское представление о ложном сознании. Это идея о том, что правители при помощи пропаганды вводят свой народ в заблуждение, в связи с чем его необходимо пробуждать от спячки, чтобы этот народ увидел мир таким, какой он есть на самом деле. Как пишет Хомский в начале своей книги «Necessary Illusions: Thought Control in a Democratic Society» (Необходимые иллюзии: контроль над мыслью в демократических обществах), «гражданам в демократическом обществе надо читать курс по интеллектуальной самообороне, чтобы они могли защитить себя от манипулирования и контроля». Согласно точке зрения Хомского, мир надо делить на сферу фактов и сферу мифов. Здесь стоит вспомнить весьма влиятельную модель пропаганды Хомского по изучению средств массовой информации, те оруэлловские неологизмы, которыми наполнены его работы, а также его недавнюю дискуссию о протестующих из движения чаепития, которых он назвал людьми «с внушенными им мыслями о ненависти к власти и о страхе перед ней». Таким образом, свою собственную позицию Хомский ставит вне идеологии.
Читайте также: Хомский признан самым выдающимся общественным мыслителем современности
Его метод развенчания идеологических взглядов оппонента включает кажущийся бесконечным обстрел фактами и контр-фактами, а также данными, доказывающими ложность пропаганды. Безусловно, такого рода работа чрезвычайно важна. Но насколько бы ни был необходим свежий взгляд на факты, его подход не всегда достаточен. Поскольку Хомский преуменьшает и даже полностью игнорирует свои собственные идеологические предпосылки и исходные допущения, он ошибочно исходит из того, что точку зрения оппонента можно опровергнуть одними только фактами. Да, фактов у него в арсенале предостаточно, как почти всегда, но одни только твердые факты не могут гарантировать правильность его политических толкований. От фактов к их толкованию нет легких путей. Звезды могут сиять, но их свет не несет с собой автоматически созвездия. Что важно, Жижек не первый, кто выступил с такой критикой в адрес Хомского. Эдвард Саид (Edward Said) в своем обзоре книги Хомского «Fateful Triangle» (Роковой треугольник) писал: «Факты Хомский признает [...] [но в своих работах] он недостаточно критичен по поводу собственных посылок, и мало размышляет над ними».
Если Хомский говорит на уровне фактов, то Жижека больше интересуют те идеологические рамки, в которых эти факты истолковываются. Это не значит, что факты для Жижека неважны, просто это не главный центр его внимания. По этой причине критики Жижека часто пытаются дискредитировать его, обвинив в фактических неточностях. Но хотя любые ошибки на уровне опытных данных определенно прискорбны, ими нельзя принизить вклад Жижека, как нельзя его и преувеличивать, основываясь на верном фактологическом материале, который он использует. По мнению Жижека, а также других теоретиков, факты никогда не говорят сами за себя. Они всегда приходят к нам уже процеженными невидимыми силами, выступающими в качестве посредников. Если Хомский говорит о том, что нам надо бороться с мифами при помощи фактов, то Жижек отвергает возможность такого четкого разделения этих понятий. Для него цель заключается не в бегстве от идеологии, а в поиске ее изъянов и слабых мест, а также исключений, доказывающих ложность идеологических утверждений.
Поэтому неудивительно, что Хомский так легко может обойти Жижека в вопросе «красных кхмеров». Область эмпирических данных для Хомского «свое поле», и когда Жижек отваживается проникнуть туда, его неуклюжесть становится заметна. В этом плане утверждение Жижека о том, что Хомский «эмпирически неправ», является не более чем глупой провокацией, и ее нельзя воспринимать всерьез. Но чего никак не могут признать критики Жижека, так это то, насколько быстро он может поменяться местами с противником. Когда Хомский говорит об идеологии, его слова не могут не показаться неуклюжими и наивными любому, кто знаком с трудами Жижека или в общем с направлениями дискурса европейской философии и теории культуры. По этой причине Жижек прав, когда заявляет, что проблема Хомского гораздо шире, чем сам Жижек. Он пишет: «Наш конфликт [...] это просто новая глава в бесконечной гигантомании, где борются так называемая континентальная философия и англосаксонская эмпирическая традиция».
Также по теме: Слишком много информации
Поэтому спор между Хомским и Жижеком трудноразрешим. Дело не в том, что один из них прав, а второй ошибается. Дело в том, что два мыслителя оперируют разными уровнями абстракции, и если Хомский в своей работе превосходен на уровне факта, то Жижек наиболее бегло и свободно говорит на уровне теории. Несомненно, Хомский на сегодня один из самых проницательных пишущих политических обозревателей, и можно без преувеличения сказать, что большая часть сторонников левых взглядов стоят прямо на его плечах. Но не присматриваясь должным образом к фоновой работе идеологии, Хомский рискует провалиться в тот люк, который он сам оставил без присмотра, допустив ту самую ошибку, в которой он обвиняет своих оппонентов. Опасность, грозящая Жижеку, иного рода. Когда Жижек в своей работе пренебрегает фактами, он рискует докатиться как раз до того, в чем его обвиняет Хомский: до пустого позерства. Но когда теоретические исследования Жижека опираются на мощные, основанные на опыте данные, они могут быть поистине вдохновенными. Вот почему его слова воспринимают с таким энтузиазмом не только определенные научные круги, но и многие активисты, ведущие практическую работу в таких разных местах как нью-йоркский парк Зукотти, занятый участниками движения «Захвати Уолл-Стрит», и стамбульская площадь Таксим. С такой точки зрения два мыслителя отнюдь не всегда противоречат друг другу. Несмотря на скандал и шумиху, их интеллектуальные проекты могут работать совместно, причем весьма продуктивно.
Чтобы показать, как Хомский и Жижек вопреки своим сварам могут дополнять друг друга, я теперь обращусь к одной развивающейся истории, которая нас всех должна интересовать. Речь идет о продолжающейся саге разоблачителя Эдварда Сноудена и об организованных им утечках информации, касающейся программ слежки АНБ. Утечки Сноудена уже полностью изменили рамки дискуссии. Они произвели сейсмический эффект. Здесь мы говорим о фактах, о важности новых опытных данных для наших оценок текущего момента. Ознакомление с этими фактами общества заставило власть уйти в глухую оборону. Достаточно вспомнить, как Сноуден своими разоблачениями сразу показал, что директор национальной разведки Джеймс Клэппер (James Clapper) откровенно лгал конгрессу. Гленн Гринуолд (Glenn Greenwald) и его редакторы в Guardian пока проявляют достаточное благоразумие, публикуя разоблачения Сноудена постепенно, благодаря чему они сохраняют свою актуальность и привлекательность.
Но посмотрите, как стремительно меняется направление дискуссии. После первоначального потрясения власть быстро прибрала новые данные к рукам, используя их в собственных интересах. Как писал Герберт Маркузе (Herbert Marcuse) в «Одномерном человеке», то, что вначале кажется ниспровергающим, «статус-кво может очень быстро переварить как часть своей здоровой диеты». Поэтому представители власти в основном уже не оспаривают позитивный характер разоблачений Сноудена. Они скорее оправдывают действия АНБ под маркой борьбы с террором. Таким образом, борьба переходит из одного измерения в другое, из области оспариваемых фактов в сферу оспариваемых толкований.
Читайте также: Собираетесь ли вы бежать от Буша, господин Хомский?
В свете последнего скандала со слежкой АНБ Хомский и Жижек предлагают нам совершенно разные подходы, которые, однако, очень полезны для критических выступлений левых. Для Хомского дальнейший путь ясен и понятен. Сталкиваясь с новыми разоблачениями государства тотальной слежки, он может заняться добычей и анализом информации, сопоставляя с ней высокопарные заявления наших политиков о недопустимости тайных действий власти и тем самым разоблачая их явное двуличие. Хомский настоящий мастер такого рода аргументации, которую он блестяще применяет в своей книге «Гегемония или борьба за выживание», сопоставляя заявления представителей режима Буша о значимости демократии с их антидемократическими действиями. Он может также показать, что слежка АНБ — это не какое-то странное историческое отклонение, а продолжение прежней политики, в которой, среди прочего, были печально известные контрразведывательные программы ФБР, осуществлявшиеся в 1950-е, 1960-е и в начале 1970-х годов.
Жижек, со своей стороны, может поступить по-разному. Этот человек может рассмотреть идеологию цинизма, как он сделал в первой главе своей книги «Возвышенный объект идеологии», и показать, как выражение возмущения по поводу практики слежки АНБ может на самом деле стать формой бездействия и подменой значимой политической борьбы. Нам хорошо известно, что мы делаем, и тем не менее, мы делаем это. Нам хорошо известно, что наше государство следит за нами, однако мы продолжаем его поддерживать (на выборах и т.д.). Жижек может также сделать анализ итогового провала практики слежки как метода подчинения и показать, что само существование бьющих тревогу разоблачителей, таких как Томас Дрейк, Брэдли Мэннинг, Эдвард Сноуден и прочих, кто несомненно пойдет по их стопам, доказывает одно: технологии слежения и прилагаемые к ним идеологические объяснения об интересах безопасности никогда не смогут гарантировать полное согласие тех людей, которых они призваны контролировать. Жижек снова и снова подчеркивает, что стремление к подчинению людей неизменно терпит неудачу.
Важно то, что ни одна из этих точек зрения не является ошибочной. Обе дают конструктивные и плодотворные возможности для дальнейших размышлений и обсуждений. На самом деле, политическая борьба никогда не ведется в рамках одной изолированной площадки или одного уровня абстракции. Она идет повсюду и во многих измерениях одновременно. Таким образом, лишить себя доступа к важным работам Хомского или Жижека равноценно членовредительству. Это все равно что причинять вред себе, желая досадить другому. Существующие структуры власти не ограничивают себя действиями только на одном уровне абстракции, и поэтому мы тоже не должны себя ограничивать. Чтобы бороться с этими структурами в лобовой атаке, мы должны разнообразить свою стратегию. Следовательно, проницательный политический анализ Хомского и творческие исследования Жижека по вопросам функционирования идеологии могут быть в равной степени полезны. Поэтому дебаты между этими двумя личностями и не дебаты вовсе. И выбирать между ними — это неправильно. Зачем выбирать только одного, если пригодиться могут оба?
