Действия нескольких десятков тысяч болельщиков, которые поют хором «мы будем с нашим клубом до гробовой доски», бьют ритмично в ладони и прыгают, положив руки на плечи соседей, напоминают экстатическое поведение верующих на религиозном празднике. Ассоциация с религией неслучайна. По мнению австрийско-немецкого социолога Томаса Лукмана (Thomas Luckmann), сакральное вовсе не пропало из жизни современного человека. Наоборот, мы живем в эпоху «нового волшебства», когда сфера священного начала уходить из-под юрисдикции религиозных организаций. Взгляд на болельщиков как на общины невидимых религиозных культов помогает понять социальный феномен «боления» и сопутствующие ему явления.
Начнем по порядку. Исходный пункт — это эмоциональное объединение людей вокруг некой абстрактной и трансцендентной идеи — спортивного клуба. Болельщики создают относительно устойчивые сообщества, которые характеризуются крепкими связями внутри группы и высоким уровнем недоверия к внешнему миру. Их объединяет культ чистой, прекрасной, непогрешимой и, в первую очередь, священной идеи клуба, который представляет для них сакральный объект. Спортсмены, тренеры важны уже меньше: они по своей природе являются преходящим, несовершенным и грешным воплощением святого космоса на Земле. Они приходят и уходят, чаще всего не оставляя после себя памяти, а невидимая общность болельщиков продолжает жить дальше.
Спортивные события прекрасно вписываются в формулу литургического обряда: тут есть место для выражения чувств, совместного созидания формы религиозности, ощущения реальных, осязаемых связей между членами сообщества. Участие в ритуале наполняет в свою очередь необыкновенной, почти магической силой. Чувство общности превалирует над индивидуальным, а то, что связывает, над тем что разъединяет. Все это способствует формированию нового (хотя недолговечного) магического уклада, в котором стираются традиционные социально-профессиональные роли. На стадионе традиционные иерархии, отношения и связи внешнего мира не работают — их заменяет эгалитарная общность, идею которой поддерживает одинаковая одежда, общие песни, символы.
Свое значение имеет также устройство стадиона. Исследования (проводившиеся с участием социологов Томаша Шлендака (Tomasz Szlendak) и Радослава Коссаковского (Radosław Kossakowski)) показали существование у болельщиков сильной эмоциональной связи со спортивными объектами. Архитектура стадионов способствует усилению личных переживаний и ощущению силы толпы, то есть тому, что социологи религии называют «индивидуальным переживанием святого космоса», а также созданию атмосферы религиозного экстаза, который, говоря словами французского психолога Гюстава Лебона (Gustave Le Bon), заражает массы.
Некоторые стадионы — ливерпульский «Энфильд», барселонский «Камп Ноу» или лондонский «Стэмфорд Бридж» стали уже в некотором роде святынями, местами, куда совершают паломничества не только страстные почитатели данных клубов, но и множество представителей других религиозных сообществ болельщиков. Неудивительно, что болельщики, которые испытывают такую сильную эмоциональную связь со стадионом, резко протестуют против идей совместных арен для нескольких клубов, то есть, если взглянуть на это через религиозную призму — появления других религиозных групп в их храмах.
Матч для болельщика — исключительное событие, во время которого исчезает привычное ощущение места и времени, создается метафизическое пространство. Время на стадионе приобретает специфический ритм: распадается на сеты, таймы, забеги, а одновременно растягивается. Иногда происходит даже невозможное в реальном мире явление: весь стадион задерживает дыхание, и стрелка часов будто бы останавливается.
Но не только игровое время расходится с официальным календарем. Вовлеченность в эту невидимую религию придает жизни регулярный цикл, связанный с сезонами розыгрышей. Во многих спортивных дисциплинах сезон начинается в конце лета или в начале осени (август-октябрь) и заканчивается в конце весны (май-июнь), то есть совершенно не связан с календарным годом. Начало и конец сезона сопровождаются особыми торжествами, поскольку для общности болельщиков (а также спортсменов, обслуживающего персонала) эти мероприятия начинают своего рода литургический год. Впрочем, святой космос регулируют не только аспекты, связанные со временем, но и пространственный порядок.
Выйти за пределы стерильной, распланированной, политкорректной современной жизни позволяет обращение к условностям. В магическом мире болельщиков некоторые правила человеческого поведения отменяются, а их место занимают специфические формы поведения, отражающие стадионные эмоции, которые, впрочем, можно встретить за пределами спортивных объектов: свист, шум, оскорбления противников. Для выражения крайне негативных эмоций стадионная общность нередко обращается к таким кодам, как шовинистические, гомофобские или антисемитские лозунги. Это неосознанный выброс накопившейся злости, эмоционального напряжения в своей примитивной и банальной, но эффективной форме. Содержание имеет здесь второстепенное значение. Речь идет не о реальных взглядах: важна возможность преодолеть запреты, отбросить внестадионную политкорректность, а тем самым испытать облегчение и даже очищение. Для религиозной жизни этот аспект очень важен.
Разумеется, болельщики в своей массе неоднородны. Все они в разной мере вовлечены в жизнь сообщества или верят в святость своего клуба, а соответственно, отличаются друг от друга отношением к своему сакральному объекту, к иноверцам и методам участия в спортивной литургии.
В СМИ заметнее всего фундаменталисты: крайне радикальные по своим взглядам и поведению болельщики, суть пребывания которых в сообществе заключается в сильном, деятельном участии в обрядах: они занимаются транспарантами, организацией активной поддержки на стадионе, а также ввязываются в хулиганские стычки, которые играют роль священной жертвы.
Вторую группу можно назвать ортодоксами — это радикальные болельщики, которые считают себя сердцем клуба и хранителями «священного огня». Они не вмешиваются в создание визуальной стороны спортивного мероприятия или в столкновения, однако, как и для фундаменталистов клуб для них — важная часть ежедневной жизни.
Третья группа — это непрактикующие верующие — болельщики, которые испытывают эмоциональную связь с клубом, но не ходят на матчи — по личным (место жительства, финансы, семья) или субъективным причинам, не чувствуя себя комфортно в центре работающих на стадионах ритуалов.
Как в любом другом религиозном сообществе существуют маловерные болельщики, которые на словах заявляют о своей связи с общностью, но вера и слаба и неустойчива, поэтому они часто отходят от клуба. Их отличает экуменистическое отношение к иноверцам, а стадион и матч для них — лишь форма развлечения и место дружеских встреч.
Самая живописная категория болельщиков — показные фанаты, которых называют также болельщиками успеха. Они активно демонстрируют свою привязанность к команде и украшают себя клубными символами культа. В действительности, эти предметы не имеют для них глубокого значения, а поход на стадион нужен им только для того, чтобы показать себя другим. Однако ощущение собственной значимости можно базировать даже на этом.
Последняя, и, что удивительно, наиболее динамично развивающаяся группа, — это атеисты — энтузиасты коммерческого спорта, коллекционеры приятных впечатлений, брезгующие лояльностью и эмоциональной вовлеченностью. Они отметают ритуальность и чувство общности, считая их современным варварством. Атеисты ориентированы на потребление глобальных «брендов», которые в текущем сезоне играют в хороший футбол и имеют в составе хороших футболистов.
Мир болельщиков никогда не был современным и вступил из-за этого в конфликт с процессом, который называют супермаркетизацией спорта. Произошло столкновение двух явлений: стремления к созданию своего рода религиозной общности и глобального консюмеризма, который превратил спорт в форму доходного шоу-бизнеса. Для современных спортивных (в первую очередь футбольных) клубов болельщики — это лишь клиенты, преданность которых измеряется суммой денег, потраченных на билеты или клубные сувениры. Это тот вид современного фаната, который нужен спортивным корпорациям.
Между тем новая рыночная идеология чужда миру «религиозных» болельщиков, и основное противоречие лежит в сфере ценностей. Для клубов, ставших бизнес-структурами, интегрированные общности болельщиков представляют проблему, и они стараются превратить их в потребителей развлекательных услуг. В свою очередь члены спортивного религиозного движения выступают против коммерциализации стадионов и верят, что борются за самое важное дело. Спортивный бизнес предпочитает, чтобы их место заняли experiential spectators — собиратели впечатлений, которые связаны со спортом только потому, что он может их развлечь. Отодвинутые на периферию «аборигены», требующие окультуривания, «дикари», которые не хотят и не могут принять современные правила, стали балластом для процессов коммерциализации, которая (якобы) должна быть выгодна всем.
Как завершится эта война, предсказать сложно, ведь существование движения болельщиков поразительно по трем причинам: оно создает сообщества в крайне индивидуализированном мире, выглядит нерациональным в нашей рациональной действительности и способно вызывать крайние эмоции у равнодушных и спокойных по своему характеру людей. Болельщики, окруженные стеной непонимания, создают собственный уголок магического мира — один из последних бастионов нерациональности, в котором можно укрыться от глобальных модернизационных процессов.
