Освобождение от западного влияния - не деколонизация

Абсолютные западники постепенно исчезают. Выход из-под влияния Запада представляет собой процесс, который невозможно остановить. Но при этом он не предполагает немедленную деколонизацию.

Анализ, сделанный Вальтером Миньоло (Walter Mignolo), помогает нам найти правильные ориентиры в нынешние непростые времена и понять, что происходит в столь разных странах, как Бразилия, Боливия и Сирия.

Как освобождение от западного влияния, так и деколонизация представляют собой формы протеста против западного колониального порядка, навязанного миру. Но между этими формами протеста есть  разница.

Творческий коллектив редакции Otramérica

Вы когда-нибудь слышали об освобождении от западного влияния? Суть этого явления заключается в борьбе за рычаги управления, за право принятия решений. Этот процесс не равнозначен деколонизации или демонтажу капиталистической экономики, но он является одним из возможных путей противостояния усилению западного влияния, проводимого в жизнь США и Европой. Деколонизация же, которой добиваются народные движения и интеллигенция стран Азии и Африки, оставляет в силе экономические привилегии правящей верхушки и среднего класса и не бросает вызова самой природе системы.

Вальтер Миньоло помогает нам в этом разобраться, разочаровывая сторонников прямолинейных выкладок, согласно которым «преодоление западного влияния не равнозначно социализму».

Благодаря добрым друзьям в интернет-издании Otramérica, нам удалось получить ответы, которые Миньоло дал на вопросы, заданные ему в Андском университете города Боготы. Ниже мы воспроизводим их в обобщенной форме.

Наверное, наиболее остро обсуждался вопрос о буржуазном, светском и либеральном западноевропейском «национальном государстве». Понятие «государство» - одного из наиболее устойчивых наследий колониализма - сейчас стоит под вопросом.

Миньоло, аргентинский семиолог и преподаватель Университета Дуке (Duke), анализирует этот процесс, обрисовывая перспективы деколонизации.

Otramérica: Какова роль государства в освобождении от западного влияния. Как можно говорить о выходе из-под западного влияния, если само государство является западным институтом?

Вальтер Миньоло: Давайте сначала проведем различие между формами управления и государством. Форм управления много, все известные нам цивилизации и культуры имели и имеют свои формы управления, то есть организации. Если мы называем государством любую форму управления (ацтекскую, китайскую, мусульманскую, банту и т.д.), то тем самым поддерживаем общепринятый характер западной терминологии. Многим, наверное, покажется оскорбительным, если мы систему управления во Франции назовем султанатом, а не французским государством. За короткую и территориально ограниченную историю западной цивилизации (начиная с Возрождения) существовали две формы государства: монархически-церковная и светская. Они возникли в результате войн за независимость на американском континенте (от Англии, Франции, Испании и Португалии), начиная с 1776 года. Буржуазные государства возникали в Европе после Французской революции. Формой государства как основного инструмента западного влияния является современное государство, буржуазное и светское. Так стоит проблема сейчас. Именно вокруг «деколонизации государства» в Боливии. В то же время в Китае и Турции обсуждают, как вывести государство из-под западного влияния. Разная предыстория, но одна и та же проблема: как избежать формы правления, которая была политическим инструментом насаждения западного влияния и модернизации, начиная с XIX века? В Боливии споры о деколонизации прошлого имеют разнонаправленный характер. Одни инициированы самим государством в лице вице-президента, их главными участниками являются представители боливийской интеллигенции, имеющей европейские корни. Другие, совершенно противоположные по духу, исходят от Национального совета индейских народов, проживающих в высокогорных районах Боливии (CONAMAQ). В качестве основных действующих лиц в них выступают представители боливийской интеллигенции, имеющей индейские корни.

В первом случае речь идет об антиколониальных тезисах марксистской направленности. Во втором - об антиколониальных тезисах, основанных на древних знаниях, которые гораздо старше как самого марксизма, так и появления европейцев и их потомков на американском континенте. В обоих случаях обсуждается форма правления в современном колониальном государстве. Сам факт этого обсуждения уже является важным шагом как для марксизма, так и для исконно индейских взглядов.

История Китая и Турции несколько иная. Ни одну из этих цивилизаций не постигла судьба империи инков, равной по площади нынешней Боливии, Перу, Эквадору, северной части Чили и Аргентины вместе взятым. Китай не стал колонией, но при этом не избежал колонизации. Опиумные войны, начавшиеся с 1838 года, нанесли такой ущерб развитию страны, после которого ей потребовалось более века на восстановление. В ходе длительного восстановления после колонизации Дэн Сяопин произвел изменения в экономической политике и добился того, что Китай перестал подчиняться диктату Запада. То есть вывод из-под западного влияния заключается в том, чтобы направить экономическое развитие на нужды укрепления государства (понятие «государства» пришло в Китай вместе с революцией 1911 года, возглавляемой Сунь Ят Сеном). В настоящее время та форма государства, которая пришла вместе с революцией 1911 года (то есть буржуазное европейское государство, вытеснившее традиционные формы управления во имя модернизации), уже находится под вопросом.

Нечто подобное произошло в Турции. Османская империя была не колонизирована, а демонтирована в торговом и политическом смысле. На ее месте возникло современное либеральное турецкое государство во главе с Ататюрком. Сейчас как в Китае, так и в Турции есть понимание того, что создание современного государства на территории их стран было имперской затеей Запада, вызвавшей замешательство у национальных лидеров, которые поверили (или сделали вид, что поверили) в то, что современное европейское государство обеспечит модернизацию Турции и Китая. Теперь они знают, что это не так.

Таким образом, современное европейское государство находится под вопросом. В Боливии это проявляется в процессе деколонизации, инициированном государственными структурами и гражданским обществом (CONAMAQ).

В Турции и Китае вывод государства из-под западного влияния сопровождается переходом от понятия «национального государства» к «цивилизованному государству», причем ни то, ни другое не обещают нам райской жизни. Они просто указывают, что деколонизация и освобождение государства от западного влияния представляют собой необратимые процессы. Куда они нас приведут, не ясно, но очевидно то, что они ведут к распространению однородной модели «современного европейского государства, светского и буржуазного», по всей планете.

Это означает, что в настоящее время деколонизация и вывод государства из-под западного влияния представляют собой именно процессы, а не мгновенные события. Оба эти процесса находятся в противоречии с усилением западного влияния, то есть с усилиями Запада, направленными на удержание своего лидерства и навязывание всему земному шару модели «современного, светского и либерального государства».

Усиление западного влияния является своего рода реакцией на растущиеся протестные процессы, коими являются деколонизация и вывод государств из-под западного влияния. Выход из-под западного влияния является продолжением борьбы за право принятия решений, в то время как концепция освобождения стран от колониальной зависимости предполагает демонтаж колониальных структур. Таким образом, в мире одновременно идут как усиление западного влияния, так и борьба с ним.

Наглядным примером борьбы между этими двумя процессами является Сирия, где  Россия и ее союзники противостоят США и их союзникам. Вопросы деколонизации активно обсуждаются на международном уровне, хотя и не порождают конфликтов. То есть ни усиления западного влияния, ни борьбы с ним. А это значит давать оценки событиям, которые покажут тот тупик, в который нас завела модернизация. «Выход» или «решение» уже не соответствуют восприятию мира с точки зрения деколонизации, скорее - распространению воззрений на антиколониальную борьбу, возникших на основе местного опыта, которые Запад всячески стремится подавить.

Освобождение от западного влияния придает толчок этим процессам и при этом отчасти создает такое мироощущение, при котором экономика защищает доходы финансовой верхушки и среднего класса, находящего счастье в потреблении.

- Антиколониальное мышление теперь стало модным изучать в высших учебных заведениях. Не приведет ли это к утрате его критической направленности?

- Самое плохое, что может произойти с антиколониальным мышлением, это не то, что его будут изучать в высших учебных заведениях, а то, что оно станет инструментом надзора. Поскольку его уже изучают, то вопрос состоит не в том, чтобы этого не допустить. Наоборот, нужно использовать то обстоятельство, что оно уже фигурирует среди учебных дисциплин. Конечно, найдутся такие, которые воспользуются деколонизацией как модой для извлечения личной прибыли. А кто-то воспользуется учебными заведениями для того, чтобы вести дискуссии о деколонизации в аудиториях и на семинарах, в публикациях и в государственных учреждениях. Не думаю, что изучение антиколониального мышления лишит его силы, поскольку эти процессы подвергаются ограничениями и охватывают меньшинство людей. А если оно и лишится критической направленности, то только по собственной оплошности, и уже будет неважно, преподают его в учебных заведениях или нет.

- Антиколониальное мышление выдвигает тезис о том, что Бразилия и Китай взяли на вооружение капитализм, но, претворяя его в жизнь, отходят от неолиберальных идей… Занимает ли антиколониальное мышление критическую позицию по отношению к этим другим формам капитализма? В этих странах по-прежнему наблюдается ярко выраженное неравенство и несправедливость…

- Это весьма распространенное заблуждение. Я бы даже решился сказать, что это недопонимание уходит своими корнями в современную теорию познания. То есть, поскольку современная теория познания рассматривает все в черно-белом цвете, то человек должен быть либо за, либо против. Антиколониальное мышление не выступает в защиту стран группы БРИКС (Бразилия, Россия, Индия, Китай и Южно-Африканская Республика), равно как и не поддерживает процесс выхода Китая и Бразилии из-под западного влияния. В соответствии с тезисами антиколониального мышления, это реакция на усиление западного влияния, точно так же, как усиление западного влияния является реакцией на выход из-под него. Это что касается первого пункта, когда анализ смешивают с поддержкой.

При том, что я не выступаю в защиту каких-либо воззрений, антиколониальное мышление (и я не видел, чтобы это упоминалось в других теоретических и идеологических системах, таких как марксизм, исламизм или теология освобождения) указывает на то, что впервые за 500 лет капитал и знания управляются «цветными». Это всего лишь анализ, а не оправдание существующего положения вещей с антиколониальной точки зрения.

Таким образом, критический подход четко прослеживается и имеет под собой прочную основу, когда мы говорим, что освобождение от западного влияния - это, прежде всего, борьба за возможность принятия решений. Грамотная инициатива России о передаче сирийского химического оружия под международный контроль, выдвинутая в тот самый день, когда Конгресс США должен был проголосовать за или против уже объявленного  Обамой удара по Сирии, наглядно иллюстрирует то, что такое выход из-под западного влияния, как в его величии, так и в бесславии.

Различия в национальных государствах не только не исчезают, но и усугубляются (и затрагивают уже «развитые» государства), в то время как межгосударственные отношения выравниваются. Различия между развитыми и развивающимися государствами исчезают. Различия в промышленно развитых и развивающихся государствах нарастают. Мир уже нельзя рассматривать с точки зрения империализма или революции. То есть высвобождение из-под западного влияния неравнозначно социализму. Мы не вступили в эпоху новой холодной войны. Одним из достижений антиколониального мышления является рассмотрение мироустройства во всей его сложности, которое не является ни либеральным, ни неолиберальным, ни марксистским, ни неомарксистским, ни теологическим, ни неотеологическим.

- Рыночную экономику (или капитализм, как его называют либералы и марксисты) уже не навязывают западные финансовые институты. Правительства и население стран поддаются искушениям рыночной экономики, надеясь, что она поможет встать им на путь развития, очень похожий на западный. Во всяком случае, каких-то альтернативных моделей они не выдвигают…

- Так это, собственно говоря, и есть выход из-под западного влияния. И в какой-то мере альтернативный взгляд. Это большая перемена для тех, кто возглавляет этот процесс и получает от него выгоду. Например, рост среднего класса. Тот факт, что материальными благами современного мира пользуются уже не исключительно представители среднего класса Западной Европы и США, а также некоторых стран со средним уровнем развития и немногочисленным средним классом. Благами пользуется вновь возникающий средний класс: индейский средний класс Боливии, негритянский средний класс Южной Африки, средний класс Китая, Сингапура, Индии, Индонезии и других стран. Это не альтернативная точка зрения в смысле деколонизации, но альтернативная в смысле выхода из-под западного влияния: освобождение от Запада через капитализм и крепкие государства, которые Запад хотел бы уничтожить с тем, чтобы «свободный рынок» приносил прибыль корпорациям и западным странам. Такое положение дел существовало в течение 500 лет. Выход из-под западного влияния поддерживает рыночную экономику, но привносит огромные изменения в современный миропорядок. Игнорировать их в ожидании неких чудодейственных рецептов - большое заблуждение, против которого антиколониальное мышление решительно выступает, равно как и против усиления западного влияния и отрицания его.