В понедельник вечером одна из стандартных аудиторий Массачусетского технологического института с обычными блеклыми стенами и неудобными стульями была забита до отказа. Почти 300 человек – в основном молодые, модно одетые и способные позволить себе учебу в одном из самых престижных частных университетов страны – полтора часа подряд, как зачарованные, слушали морщинистого, сутулого и седого человека в уродливом свитере. Это был Ноам Хомский (Noam Chomsky), а говорил он об анархизме.
В свое время Хомский сделал хорошую академическую карьеру и стал крупным лингвистом, однако широкую известность он получил как политический философ и активист. Некогда он выступал против Вьетнамской войны, а сейчас обвиняет американскую внешнюю политику в империализме, критикует капитализм и прослеживает тоталитарные тенденции как у левых, так и у правых.
Слушателям его представил журналист Натан Шнайдер (Nathan Schneider), освещавший движение Occupy для The Nation, Harper’s, и Boston Review. Он рассказал, что активисты Occupy страдали от своего рода «амнезии» в отношении левого активизма. Они ничего не знали о предыдущих поколениях активистов, так как большинство из них не имело опыта общественной деятельности. По словам Шнейдера, именно эту игнорируемую традицию и представляет Хомский. Он также отметил, что слово «анархист» начало использоваться как ругательство – лидер сенатского большинства сенатор-демократ от Невады Гарри Рид (Harry Reid) назвал анархистами участников «Движения чаепития», а некоторые республиканцы обвиняли в анархизме профсоюзных организаторов из Северной Каролины.
В основном выступление Хомского было посвящено анархистской интеллектуальной традиции – ее особенностям и ее истории. По его словам, ей -уже не одна сотня лет, хотя «термины из политического дискурса трудно назвать точными». «Особенно это относится к “анархизму”. Его невозможно точно охарактеризовать», - добавил он.
Читайте также: «Концернов не должно быть»
Основные течения анархистской мысли выросли из классических либеральных идей, порожденных эпохами Просвещения и романтизма. Центральная идея этого направления, как объяснил Хомский, заключается в том, что «институты, ограничивающие человеческое развитие, неправомерны, если не могут обосновать свою необходимость». Анархисты посягают на эти институты и стремятся демонтировать те из них, существование которых необоснованно, создавая при этом с нуля новые институты, основанные на сотрудничестве и пользе для сообщества. Эта традиция либертарного социализма или анархо-синдикализма до сих пор жива, несмотря на все трудности и преследования, утверждает Хомский.
Перефразируя слова германско-американского анархиста Рудольфа Рокера (Rudolf Rocker), Хомский отметил, что анархизм хочет освободить труд от экономической эксплуатации, а общество – от священнической опеки. Это означает, что рабочие борются за свое благосостояние и достоинство —«за хлеб и розы», по его выражению, — отрицая обязательное условие о работе на других в обмен на деньги, которое он считает разновидностью рабства. Что касается священнической диктатуры, то, с точки зрения Хомского, речь идет не о противостоянии организованной религии,— он высоко отзывается о Движении католических рабочих Дороти Дэй (Dorothy Day) и о христианском анархизме Страны Басков. Хомский в принципе выступает против идеи о том, что общество должно регулироваться той или иной элитарной группой – будь то либеральные технократы, духовные лица или корпоративные управленцы.
Хомский также рассказал о некоторых проблемах, с которыми сталкивается анархистский активизм, отметив, что, хотя анархисты противостоят государству, им часто приходится выступать за государственное принуждение для защиты людей от, как он выразился, «капиталистических хищников». Впрочем, он считает это не противоречием, а проявлением прагматизма. «Люди живут и страдают в реальном мире, а не в том, который мы воображаем, - объяснил Хомский. – Следует понимать, что анархисты осуждают реально существующие государства, а не идеалистические идеи “народного правления по воле народа и во благо народа”».
Затем он увязал традицию либертарного социализма с некоторыми течениями американской мысли, процитировав философа Джона Дьюи ( John Dewey), утверждавшего: «Власть сегодня заключается в контроле над средствами производства, обмена, коммуникации и транспорта … рабочие должны быть хозяевами собственных личных судеб». По мнению Хомского, «Дьюи был американцем до мозга костей».
Также по теме: Почему все, что делают США, законно
Этой критике власти лектор противопоставил идеалы американской либеральной/прогрессивной традиции, заметив, что многие из ее светочей, включая Уолтера Липпмана (Walter Lippmann), Сэмюэла Хантингтона (Samuel Huntington) и Вудро Вильсона (Woodrow Wilson), крайне скептически относились к большинству людей, считая их опасными, невежественными и нуждающимися в контроле. Однако, несмотря на историческую тягу элитарных групп «священников-опекунов» - от либеральных технократов до иранского Совета стражей, с которым он их сравнивает, - контролировать общество, эта тенденция всегда сталкивалась с сопротивлением. Свое заявление Хомский завершил на оптимистической ноте, сказав, что критикующие власть анархисты появляются всегда – снова и снова. Он вспомнил, как во времена гражданской войны в Англии возник «сброд», не хотевший быть ни под властью короля, ни под властью парламента, и добавил, что анархизм, как марксов старый крот, всегда недалеко от поверхности.
Попутно Хомский рассказал, как он сам стал анархистом. Его родственники перед Второй мировой войной были связаны с левыми движениями в Нью-Йорке и в Филадельфии. Он часто бывал на нью-йоркской Юнион-сквер, где собирались левые, включая бежавших от Франсиско Франко каталонских анархистов. Он также отметил, что в то время многие люди из рабочего класса были хорошо знакомы с высокой культурой и знали такие произведения, как посвященная Манчестерской бойне поэма Шелли «Маска анархии» («The Masque of Anarchy»).
К этой же теме он вернулся, отвечая на первый вопрос – о современном взаимодействии с искусством. Он сравнил два фильма 1954 года – «В порту» («On the Waterfront») и «Соль земли» («Salt of the Earth»). Первый из них шел в широком прокате, в нем играл Марлон Брандо (Marlon Brando). Это фильм о рабочем, противостоящем коррумпированному профсоюзу. Второй был фактически запрещен в Соединенных Штатах – он повествует о рабочих, организующих забастовку.
«Когда люди у власти в чем-то твердо убеждены, к этому стоит присмотреться», - подчеркнул Хомский.
В конце выступления его спросили о нарастании слежки и о милитаризации полиции.
«Сам по себе этот феномен не должен удивлять. Поражает только его масштаб, но вообще такие вещи очень свойственны Америке, - заметил Хомский. – Можете не сомневаться, любая система власти будет использовать технологии против своего врага - населения. Такие системы стремятся к краткосрочному господству и контролю, а не к безопасности».
Мэтью М. Робейр – независимый журналист из Бостона, также пишет об урбанизме и истории.
