На своей первой Зимней Олимпиаде мне пришлось выскакивать в окно. Ничего страшно не было, прыгал я из окна автобуса. Шли Игры в Нагано 1998 года, набитый под завязку журналистами автобус двигался мимо прыжкового трамплина в чудовищной тянувшейся до горизонта пробке. Через четверть часа должны были начаться соревнования, в которых принимал участие Адам Малыш (Adam Małysz), а у нас не было ни малейших шансов успеть. Водитель напоминал актера Тосиро Мифунэ — такое же мрачное выражение лица и усы, он даже рычал, как самурай в фильмах категории «B» и совершенно не собирался открывать двери, не обращая внимания на многоязычный шум. Делать было нечего: я открыл окно и выпрыгнул, а за мной через то же окно из автобуса выпали еще 55 журналистов, включая коллегу из Rzeczpospolita и даже одного 150-килограмового господина из USA Today, которому потом пришлось передвигаться с костылями.
В Сочи, что бы ни происходило, из окна прыгать не будешь. По двум причинам: во-первых, прыгать с подъемника высоко, а во-вторых, подъемники не стоят в пробках. Часть олимпийского транспорта россияне экстравагантно перебросили на канатные дороги, работающие 24 часа в сутки. В кабинах канатной дороги здесь проходит много времени, некоторые телекомпании даже устраивают себе в них нечто вроде студий и проводят интервью.
Читайте также: Я хочу, чтобы Олимпиада прошла успешно
Россияне в Сочи, кажется, не делали ничего в нормальном, человеческом масштабе. Кабины канатной дороги тоже монументальны, некоторые маршруты тянутся почти на шесть километров, а некоторые могут перевозить автомобили. Та, что ездит в олимпийскую деревню прыгунов с трамплина и дальше, в горнолыжный комплекс «Роза Хутор», похожа по размерам на автобус, в ней стоят клубные сидения и не хватает только бара и неоновой подсветки на полу. В Альпах на одном канате от станции до вершины была бы пара таких «автобусов», максимум, четыре, а здесь между гигантскими сваями поднимается одна кабина за другой.
Иногда это выглядит довольно курьезно, например, на противоположной стороне долины Мзымты канатная дорога идет не в гору, а параллельно ней — вдоль леса. Но откуда и куда? Я не знаю. В центр лыжного спорта и биатлона поднимается подъемник поменьше, похожий на те, что мы знаем по Явожине или Альпам. Зато их сразу два. Я не говорю, что такого нигде не бывает, но обычно второй строится через несколько лет, когда оказывается, что первого мало. А в Сочи было мало сразу. Но для чего? Определенно, не для перевозки людей, потому что подъемник ходит пустым.
Еще есть подъемник домой, к гостинице «Горная карусель». Обычный, человеческий. Он не работает непрерывно 24 часа 7 дней в неделю, а даже останавливается на человеческий технический перерыв около трех часов ночи. Попав в такой перерыв, возвращаясь ночью с работы, например, после соревнований по прыжкам, нужно просто приветливо сказать по-русски «Эй, Женя, запускай эту карусель, журналисты хотят вернуться домой». И целая миллиардная инвестиция начинает со скрежетом крутиться для меня одного. И тогда вдруг кажется, что ты оказался в сердце тьмы, в последнем туннеле, но потом в конце другой Женя, обслуживающий верхнюю станцию, говорит: «Эй, гражданин, выходите, дальше не поедет».
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Возвращаясь ночью с работы нужно просто приветливо сказать по-русски «Эй, Женя, запускай эту карусель, журналисты хотят домой». И целая миллиардная инвестиция начинает со скрежетом крутиться для меня одного. И тогда вдруг кажется, что ты оказался в сердце тьмы, в последнем туннеле, но потом в конце другой Женя, обслуживающий верхнюю станцию, говорит: «Эй, гражданин, выходите, дальше не поедет».
