«Они - злые и вероломные, говорят одно, а делают другое. Российская земля усеяна костями поляков, они вывозили нас, люди умирали в поездах», — рассказывает врач на пенсии Иоланта Мокшицка (Jolanta Mokrzycka). Она всегда заводится, как только подумает о русских. Первый раз она встретилась с ними в 1945 году: солдаты шли на Берлин. Семья пыталась укрыться, чтобы уберечь девочку от изнасилования. Потом она помнит несправедливость, которая постигла ее семью: им удалось скрыть факт своего участия в Варшавском восстании, поэтому они выжили. Но у отца отобрали собственность, семья ее бывшего мужа потеряла еще больше. «Они применяли метод стрижки травы: всех умалить. Они хотели умалить нас всех этой нищетой. У них - какой-то комплекс: им постоянно нужно демонстрировать, какие они важные», — подытоживает она.
Ходят и оскорбляют
Почему мы с русскими так друг друга не любим? Разговор вслух об этой неприязни попахивает «смоленским» правым сектором. Но это сидит в нас, в поляках. Создатель страницы «Ненавижу Россию» в Facebook собрал всего 46 «лайков». «Многие мои знакомые в частных разговорах высказывают такую позицию открыто, но публично из 270 человек “полюбила” мою страницу лишь одна, политически некорректная», — объясняет он.
12 июня 2012 года во время чемпионата Европы по футболу поляки напали на российских болельщиков. Под роликом в YouTube, изображающим эти события, есть комментарии. MadesPi: «Русским с*** позволено ходить и нас оскорблять? Нет, только не у нас. Мы покажем, кто тут хозяин». Bober3: «За годы своего рабства мы должны их убивать, а не просто бить морду».
Центр изучения общественного мнения (CBOS) каждый год изучает наши симпатии и антипатии к другим народам. В прошлогоднем опросе россияне оказались на третьем месте негативного рейтинга - вслед за цыганами и румынами: их назвали 39% поляков. Далее были турки, евреи и украинцы. Ситуация постепенно меняется. Наша враждебность к русским снижается: с 56% в 1993 году до 39% сейчас. Одновременно растет уровень симпатии: с 17 до 31%.
Мы одинаково развлекаемся
Павел Делонг (Paweł Deląg), самый популярный польский актер в России, полагает, что антипатия вызвана идущей с обеих сторон пропагандой. «СМИ выискивают все российские недостатки. С какой бешеной радостью мы обнаруживали любые недочеты перед Олимпиадой в Сочи. А Игры вышли отличными».
Неприязнь к русским анонимна, она исчезает, когда мы сталкиваемся с конкретным представителем этого народа. Збигнев Внук (Zbigniew Wnuk), директор гостиницы Pod Giewontem в Закопане, много раз выпивал с гостями из России. «После водки в людях все выходит на поверхность. Но у них не выходит ничего плохого, — отмечает он. — У нас похожий подход к жизни, мы одинаково развлекаемся. Мы любим посидеть, поесть, выпить, потанцевать. Не то что голландцы, которые даже не присядут, а предпочитают пить пиво стоя».
Леонид Свиридов, журналист РИА «Новости» за 11 лет жизни в Польше ни разу не столкнулся с враждебным отношением. Возможно, один раз продавщица мороженого была с ним не очень вежлива.
Дмитрий Волгин после учебы два года прослужил в качестве лейтенанта в Калининградской области. Там Польшу любят, в первую очередь, за магазины. Раз в месяц все едут в Гданьск делать большие покупки: колбаса, сыр, всё качественнее и дешевле. Дмитрий не мог остаться в армии, и задумался с женой о переезде в Польшу. Он нашел работу в банке. «И ничего плохого меня здесь не встретило», — подчеркивает он.
Две России
Одно дело — русские, другое — Россия. Прошлогодний результат «Социологического диагноза» - анализа, который был проведен по заказу Центра польско-российского диалога и согласия - показывает, что к россиянам мы относимся не так плохо: «Они довольно далеки от нас в культурном и ментальном плане, однако у них есть черты, вызывающие уважение и симпатию. Мы считаем их открытыми, сердечными, гостеприимными людьми, с которыми можно поговорить по душам». Одновременно поляки воспринимают российское государство как «недружелюбную, не вызывающую доверия, авторитарную страну с плохим управлением и организацией, полную контрастов и патологических явлений».
Алеша Авдеев, русский музыкант и ученый, который много лет живет в Польше, не удивлен такими результатами. «Меня это не удивляет: в XIX веке поляки ненавидели русских как оккупантов, а в XX — как душителей. В последние 15 лет Путин сделал все возможное, чтобы Россия вернулась на позиции постфеодального государства, оно только стало капиталистическим — место правящей партии заняла правящая корпорация».
Но почему же сейчас российское общество так дружно поддерживает политику Кремля? «Юрий Афанасьев говорил, что Россия — страна, оккупированная своим руководством, — отвечает Авдеев. — Больше 60% населения работает в государственном секторе. В России нет свободных СМИ, россияне не ищут информации о мире в интернете, им хватает того, что они увидят по телевизору. Поэтому населению легко навязать тоталитарную картину мира, будто весь мир настроен против них».
Пожелавший сохранить анонимность польский дипломат объясняет, что существуют две России. Одна полностью помещается в двух городах — Москве и Петербурге, где живет 20 миллионов человек. Она современна, владеет иностранными языками, путешествует по миру. А вторая — 120-миллионная Россия до сих пор живет в эпохе холодной войны. Она никуда не ездит: лишь у 16% россиян (в основном это жители Москвы, Петербурга и Калининградской области) есть загранпаспорт. Это большинство считает, что мир не меняется.
«Один знакомый показал мне конверт, адресованный Польскому институту ПНР. У сотрудницы - почты такое представление о мире: мир вокруг нее не меняется, она не заметила, что Польша перестала быть “народной” и вошла в Европейский Союз», — говорит дипломат.
Братья или паны
Для русских, как подтверждают мои собеседники, мы остаемся славянскими братьями. Однако с западными славянами проблема возникала уже у панславистов XIX века. «Мы — католики, которые пишут латиницей, а не кириллицей, - никогда не вписывались в их империю», — говорит Виктор Северский (Victor Severski) — автор шпионских романов, а в прошлом — офицер разведки, работавший в том числе в России.
«Они воспринимают нас отчасти как “панов” и смеются, что это от слова “пановать”», — говорит Делонг. «Если кто-то хотел показать мне легкую недоброжелательность, он обращался ко мне на “пан”», — добавляет Северский.
Простые россияне мало о нас знают. Дмитрий Волгин знал только, что Польша — религиозная страна, и что Красная Армия освобождала нас от немецких оккупантов. О Катыни, 17 сентября, польских обидах он узнал уже от польских знакомых, поселившись в Варшаве.
Элитам Польша внушает уважение. Мой дипломатический собеседник говорит, что они начинают завидовать нашему успеху: «25 лет назад мы были в том же темном углу, за это время они продвинулись мало, а мы стали гораздо ближе к Парижу или Лондону, которые остаются для них недосягаемым образцом с XVII века».
Павел Делонг много раз замечал, с каким уважением относятся россияне к польскому вкладу в мировую культуру. «Они ценят режиссера Гротовского (Jerzy Grotowski), но не только его одного. Они смотрят фильмы Вайды (Andrzej Wajda), Кеслёвского (Krzysztof Kieślowski), Хаса (Wojciech Has), сериал “Четыре танкиста и собака”, обожают Барбару Брыльску, Марылю Родович (Maryla Rodowicz ), группу Czerwone gitary. А еще русские заново открыли нам Анну Герман».
Моська или скорпион
Россия обычно ассоциируется у поляков с медведем: большим, неповоротливым, глупым, но опасным. А Польша у русских? С кактусом, скорпионом, собакой, кошкой, лисой. Такие определения использовали жители Москвы, Екатеринбурга и Всеволожска, которых опрашивали авторы «Социологического диагноза». «Для меня это кактус, по крайней мере в отношении к России. Они постоянно показывают колючки». «А для меня — скорпион. Злопамятный, кусачий». «Мне на память сразу приходит басня “Слон и моська” — такая маленькая собачка с непонятными амбициями». «У меня они ассоциируются с кошкой: кто ее гладит, к тому она протягивает лапы». «Для меня — это лиса. Хитрая, на нее нельзя положиться». «Есть такое растение — вьюнок. Он ко всему цепляется, допустим, к Евросоюзу». «Для меня они — заблудшие овцы. В хорошем смысле этого выражения. Их просто нужно вернуть в стадо».
Последняя фраза звучит угрожающе. К счастью, исследователи зафиксировали и здравые голоса. «Возможно, у поляков есть на нас какие-то сильные обиды. Они не могут простить нам русско-польской войны 1920 года, присутствия у них советских войск после Второй мировой войны. Сложился стереотип, поэтому мы стали для них коллективным чертом, врагом, который хочет уничтожить Польшу, как это бывало в прошлом. «И этому есть несколько причин: то, что мы в свое время поделили с немцами Польшу, расстреляли, кажется, 700 000, не помню точно цифру, польских офицеров. И эта катастрофа самолета, что бы там ни было, в этом есть доля нашей вины, а, может, и нет».
Памятники Ленину
Российская неприязнь тоже анонимна. Она исчезает при контактах с конкретными поляками. Бывший вратарь польской сборной Войцех Ковалевский (Wojciech Kowalewski) четыре года играл в российских клубах — московском «Спартаке» и новосибирской «Сибири». «Когда случилась смоленская трагедия, она очень тронула всех в Новосибирске. На следующий день мы играли матч в чемпионате, тренеры и игроки подходили ко мне, спрашивая, точно ли я могу выйти на поле, не нужно ли мне чего-нибудь, — рассказывает Ковалевский. — Однажды группа болельщиков во время матча в Петербурге хотела вывести меня из себя (впрочем, безрезультатно) скандированием польских эпитетов. Но российская футбольная федерация наказала их команду штрафом в 900 000 рублей. В свою очередь, болельщики “Спартака” два раза подряд выбирали меня лучшим игроком клуба. Когда я говорил кому-нибудь, что я поляк, мои собеседники сразу же радовались, что у них тоже есть польские корни, что они ездили к нам отдыхать или служили здесь в армии».
— То есть при коммунизме, в войсках, оккупировавших Польшу, — замечаю я.
— От коммунизма пострадал и польский народ, и российский, и украинский. Не стоит вмешивать в это простых людей, — отвечает футболист.
— Но ведь они не отмежевались от этого, у них все еще стоят памятники Ленину.
— Это часть их истории. Давайте не будем навязывать другим народам, что им писать в учебниках, потому что нам самим не хотелось бы, чтобы кто-то навязывал нам то же самое.
— Хорошо, но если бы немцы славили Гитлера, мы бы в восторге не были.
— Согласен, но памятников Сталину я в России не видел, — заканчивает разговор Ковалевский.
Ноль отношений
«Нас ранит Катынь, а у них есть масса собственных Катыней, — говорит Северский. — Когда в 1995 году я посмотрел по российскому телевидению фильм о том, как ЧК, то есть Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем, убивала собственных граждан, я не мог спать полночи».
Испытывая неприязнь к русским, мы воображаем, будто они испытывают такую же неприязнь к нам. На самом деле они мало интересуются Польшей.
«Социологический диагноз» изображает имидж России в глазах поляков: недемократическая страна, скорее богатая, точно современная, достойная посещения. Имидж Польши в глазах россиян: скорее, недемократическая страна; отсталая; сложно сказать, бедная или богатая; посещать ее, скорее, не стоит.
Если в случае поляков преобладают четкие ответы «да» и «нет», то россияне отвечают обычно «сложно сказать».
Леонид Свиридов рубит с плеча: «Как русские относятся к полякам? Никак не относятся! Неужели, польский народ - такой особенный, что к нему нужно специальное отношение? Чем поляки отличаются от французов или немцев, чтобы нам нужен был для вас какой-то особый подход?»
Половина глобуса
Павел Делонг недавно вернулся из Киева. Он заметил там одну важную вещь, связанную с Россией. «В Киеве я увидел, как люди вновь обрели собственное достоинство, — рассказывает он. — А у россиян нет чувства личного достоинства, есть только общенародное. Они гордятся размером страны, тем, что она занимает половину глобуса, но осознают, что в государстве царит коррупция, бардак, что нужен кто-то вроде Путина, чтобы этим управлять. Необходим перелом, чтобы они поняли, что могут взять все в свои руки».
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Неприязнь к русским анонимна, она исчезает, когда мы сталкиваемся с конкретным представителем этого народа. Директор гостиницы в Закопане много раз выпивал с гостями из России. «После водки в людях все выходит на поверхность. Но у них не выходит ничего плохого, — отмечает он. — У нас похожий подход к жизни, мы одинаково развлекаемся. Мы любим посидеть, поесть, выпить, потанцевать».
