Пробный камень. Станет ли Гавана исключением из правила, отрекшись от коммунистической идеологии и выбрав путь демократии и повышения уровня жизни своих граждан? Дай-то Бог, но гарантий того, что произойдет именно так, нет никаких.
Восстановление дипломатических отношений между Кубой и США, разорванных более полувека назад, и возможность отмены американского торгового эмбарго были с удовлетворением встречены в Европе и Латинской Америке. Да и в самих США опросы общественного мнения указывают, что большинство граждан этой страны также одобряют эти меры, хотя республиканцы выступают против. Мнения среди кубинских эмигрантов разделились. В то время, как представители более старшего поколения недовольны такими перспективами, более молодые видят в них возможность примирения, которое может вылиться в большую открытость режима и даже его демократизацию. В любом случае, существует общее понимание того, что, выражаясь словами Обамы, «эмбарго было ошибкой».
Согласно оптимистичным прогнозам, эмбарго будет отменено, но данное решение должно быть одобрено Конгрессом, где преобладают республиканцы. Но если оно все же будет отменено, то рост туризма и торговли, поток американских инвестиций на остров и вызванный ими экономический подъем заставят кубинский режим проявлять все большую гибкость, расширяя экономическую свободу, которая рано или поздно приведет к реформам в политической области и демократизации. Признаком этого обнадеживающего будущего стало то, что в тот самый день, когда Рауль Кастро сообщил хорошие новости, на свободу были выпущены 53 кубинских политзаключенных.
Поскольку за последние десятилетия мы стали свидетелями целого ряда чрезвычайных общественно-политических событий, ничто уже не кажется невозможным в наше время. Это стало бы единственным в истории случаем отказа коммунистического режима от коммунистической идеологии в пользу демократии благодаря экономическому развитию и повышению уровня жизни граждан в результате проведения рыночных реформ. Стремительный экономический рост Китая не привел к избавлению от политического тоталитаризма. Скорее наоборот, усилил его, что только что почувствовали на себе студенты Гонконга. То же самое можно было бы сказать и о Вьетнаме, где применение этой аномальной модели — коммунистического капитализма — не привело к смягчению однопартийного режима и прекращению преследования любых форм инакомыслия, хотя и вызвало бесспорный рост благосостояния граждан.
Распад Советского Союза и крах коммунистических режимов в Центральной Европе произошли не вследствие экономических достижений, краха государственного управления экономикой, которое довело их до полной разрухи. Сможет ли Куба стать исключением из правила, на что надеется большинство кубинцев, включая многих оппонентов нынешнему режиму? Конечно, нужно к этому стремится, но не питать наивных надежд на то, что это произойдет автоматически.
Крах диктатур происходит не в результате благоприятных экономических условий, а вследствие их неспособности удовлетворить элементарные потребности населения, которое в определенный момент выступает против политического удушья и нищеты, разочаровывается в государстве и теряет иллюзии, на которых держался режим. Хотя за более чем полувековую диктатуру на Кубе были героические борцы, стойко перенесшие тюремное заключение, пытки и даже смерть, следует отметить, что массовой оппозиции на Кубе за все это время не было. Отчасти это объясняется постоянными репрессиями, а также успехами в области образования, медицины и обеспечения занятости, которые улучшили условия жизни беднейших слоев населения и притупили их стремление к свободе. Можно говорить лишь о постепенном и почти повсеместном снижении поддержки, которой власть пользовалась вначале, а также о том, что неуклонное обнищание и отсутствие политических перспектив превратились в покорность и желание бежать во Флориду. Не стоит удивляться тому, что восстановление торговых и дипломатических отношений с США, перспектива приезда миллионов туристов, готовых потратить на Кубе свои доллары, а также предпринимателей и коммерсантов, которые намерены вкладывать деньги и создавать рабочие места на острове, вызовет всплеск надежды у тех, кто уже, казалось бы, потерял всякую надежду.
Меня радует договоренность между Обамой и Кастро, но я буду опечален, если она отдалит обретение свободы.
Рауль Кастро, более прагматичный, чем его брат, похоже, понял, что Куба не может дальше жить за счет нефтяных подачек Венесуэлы, судьба которых находится под угрозой в связи с резким падением цен на черное золото и крайне тяжелым экономическим положением этой южноамериканской страны. А также то, что в долгосрочной перспективе единственным условием выживания его режима является разрядка напряженности в отношениях с США. И этот процесс уже пошел. Несомненно, что правительство Кубы намерено идти по пути Китая или Вьетнама: открыть экономику, или хотя бы одну из ее отраслей, для свободного рынка и частного предпринимательства с тем, чтобы повысить уровень жизни людей, создать рабочие места и дать толчок развитию туризма, не внося каких-либо изменение в авторитарные методы политического руководства. Чтобы никто не питал излишних демократических иллюзий. Даст ли это какой-нибудь результат? В краткосрочной перспективе, однозначно да, разумеется, при условии отмены эмбарго.
О среднесрочной и долгосрочной перспективе нельзя говорить с такой же уверенностью. Экономические реформы и растущий объем товарооборота заполнят остров информацией, культурными и государственными моделями открытого общества, резко контрастирующими с навязанным острову коммунистическим режимом, которые рано или поздно вдохновят на активные действия внутреннюю оппозицию. В отличие от Китая и Вьетнама, которые далеко, Куба расположена в самом центре Западного полушария и окружена странами, в той или иной степени уважающими культуру свободы. И эта культура неизбежно проникнет в первую очередь в наиболее просвещенные слои общества. Сможет ли Куба, подобно Китаю и Вьетнаму, противостоять такому натиску демократии и духа свободы?
Я надеюсь, что этого не случится, что кастризм утратил ту идеологическую силу, которой он обладал вначале, но которая затем превратилась в набор демагогических и пропагандистских фраз. В эти лозунги не верит даже руководство страны.
Уход с арены братьев Кастро и ветеранов революционного движения, все еще стоящих у кормила власти, приход на ключевые посты представителей более молодого поколения, менее склонных к идеологии и больше к прагматизму, может обеспечить тот самый мирный переход к демократии, о котором говорят те, кто с энтузиазмом ждет отмены эмбарго.
Есть ли повод разделить этот энтузиазм? В долгосрочной перспективе, наверное, да. В краткосрочной — нет. Поскольку в ближайшем будущем выгоду из вновь сложившейся ситуации извлечет прежде всего правительство Кубы: США признают, что ошиблись, пытаясь сломить Кубу с помощью экономического карантина (или преступной блокады) и сейчас с помощью своих туристов, инвестиций и компаний будут стараться оживить экономику острова, сократить бедность, создать рабочие места. Другими словами, поддержать режим братьев Кастро. Если Обама посетит Кубу, то будет встречен со всеми почестями, как оппозицией, так и официальными властями.
С точки зрения демократии и свободы особой радости это не вызывает. Но все дело в том, что в данный исторический момент демократия и свобода не представляют собой реального пути развития для Кубы. Выбор заключался между дальнейшим обнищанием кубинцев, их все большим погружением в обскурантизм, информационный вакуум и неуверенность в завтрашнем дне, или же, благодаря договоренности с США — опять же при условии отмены эмбарго — их ближайшее будущее станет более светлым, у них появится больше экономических возможностей, они станут более открытыми всему миру. Если они будут вести себя хорошо и не впадут в крайности, подобно студентам из Гонконга, то не исключена и некоторая либерализация политической жизни. Я бы тоже выбрал этот второй вариант, хотя и без особого энтузиазма.
В наше смутное время происходят вещи, и ты начинаешь с ностальгией вспоминать напряженный период холодной войны, когда, по крайней мере, выбор был гораздо более ясным, поскольку он заключался «между свободой и страхом», как об этом написал в своей книге Херман Арсиньегас (Germán Arciniegas). Сейчас выбор стал более рискованным потому, что выбирать приходится между наименее плохим и наименее хорошим, а границы между тем и другим очень зыбки и переменчивы. Подытоживая, скажу: я очень рад тому, что договоренность между Обамой и Раулем Кастро может сделать жизнь кубинцев чуть более сносной, но меня печалит то, что она еще на несколько лет может отдалить обретение ими свободы.
