Статья опубликована в Time 5 июля 1943 года.
На прошлой неделе, как и горьким летом 1942 года, русские обратились к США и Британии с просьбой об открытии второго фронта в Европе. Неофициальные толкования этого запроса тут же посыпались как из рога изобилия. Русские, как и в июне 1942 года, заранее знали, что второго фронта в этом году не будет. Или наоборот: они знают, что фронт будет открыт, и хотели ввести в заблуждение немцев. Или: русские власти, понимая, каким лишениям подвергается народ, хотели переложить ответственность с Кремля на союзников.
Но вероятнее всего, никакой подоплеки здесь нет: русские имеют в виду ровно то, что говорят:
· В специальном коммюнике, распространенном Москвой 22 июня, во вторую годовщину немецкого нападения, говорится: «Упустить создавшиеся благоприятные условия для открытия второго фронта в Европе в 1943 году, опоздать в этом деле — значит нанести серьезный ущерб нашему общему делу».
· В передовой статье московской газеты «Известия», переданной по радио на всю страну, отмечалось: «без второго фронта невозможна победа над гитлеровской Германией».
· Нарком иностранных дел Вячеслав Молотов в послании американскому послу Уильяму Х. Стэндли (William H. Standley) подчеркнул: «Будем помнить, что миллионы людей, приносящие бесчисленные жертвы, живут с твердой надеждой… на совместное наступление союзников».
· Сам Иосиф Сталин писал президенту Рузвельту: «Созданы условия для окончательного разгрома нашего общего врага. Победа наступит — я в этом не сомневаюсь — тем скорее, чем скорее мы обрушим на врага наши совместные объединенные удары с востока и запада».
В июне прошлого года Уинстон Черчилль (Winston Churchill) спровоцировал аналогичные, но еще более настойчивые требования Москвы, заявив в письме Иосифу Сталину: «Мы готовились к высадке в 1942 году, но не можем обещать, что она произойдет». На прошлой неделе президент Рузвельт в послании Сталину по поводу второй годовщины начала войны даже не упомянул о втором фронте, на пресс-конференции же он лишь заметил, что желает его открытия больше, чем кто-либо другой. В Москве посол Стэндли дал понять, что США и Британия оценили бы некое заверение о том, что «военное сотрудничество, которое сегодня направлено на победу над Гитлером, продолжится до победы над Японией».
Тяжелое испытание
Что бы ни думали русские о планах своих союзников на 1943 год, к официальной позиции США и Британии относительно того, что необходимо для открытия полноценного второго фронта и разгрома Германии, претензий у них быть не должно.
Эту позицию со всей ясностью обрисовал на прошлой неделе генерал Джордж Кэтлет Маршалл (General George Catlett Marshall), начальник штаба сухопутных войск США. Он выступал на собрании губернаторов в Коламбусе (штат Огайо), но на деле, возможно, обращался к русским, пытаясь развеять их сомнения в том, что британцы и американцы действительно осознают реалии тотальной войны. Вот что он заявил:
· О возможности добиться победы воздушными бомбардировками — «Думаю, уместно предостеречь всех от скоропалительных выводов и импровизированных концепций… С каждым днем я все больше убеждаюсь, что лишь за счет должного сочетания всех средств ведения войны мы сможем добиться победы в кратчайшие сроки и с минимальными потерями… Бомбардировками можно поставить противника на колени, но без сокрушительного удара сухопутных войск он непременно оправится…»
· О характере операции — «Высадка в Тунисе дала нам бесценный опыт. Но в будущем наши задачи будут становиться все труднее, как правило речь пойдет о рискованных десантных операциях и тяжелых боях после создания плацдарма. Путь будет весьма нелегким, потери — большими, но победа гарантирована».
· О том, что до победы еще далеко — «Внезапные приступы оптимизма вызывают у общественности ощущение, будто главные усилия мы уже сделали, и конец не за горами. Дело обстоит далеко не так. Мы еще только начинаем. Впереди гигантские сражения. Нам еще предстоит пройти мучительное испытание тяжелыми потерями и неудачами, неизбежными на войне. Сегодня от нас требуется стоическая решимость одолеть врага любой ценой. Есть две вещи, которых мы не должны допустить — разногласия между союзниками и задержки с нашей подготовкой».
У русских эти откровенные слова, достойные подлинного государственного мужа, могли бы вызвать лишь аплодисменты. Их новая Красная армия образца 1943 года, рожденная кровью и смертью миллионов, наверно, добавила бы к этому списку только одно: подготовка должна быть закончена и удар нанесен, пока Россия еще сильна, пока русский солдат бодр телом и духом, и готов к бою.
Соотношение сил на фронтах
В 1943 году у всего мира возникло ощущение, что выносливость русских безгранична, а победа России неизбежна. Среди тех, кто не разделяет этой точки зрения — сами русские.
По данным Москвы с начала войны до 22 июня этого года русские потеряли 4,2 миллиона человек (при этом потери стран Оси составили 6,4 миллиона солдат и офицеров). Большинство иностранных наблюдателей считает, что реальные потери русских превышают эту официальную цифру как минимум вдвое. Несомненно одно: советские потери в людях и технике очень велики — настолько, что к 1943 году Красная армия в буквальном смысле обновилась полностью.
Сегодня она многочисленнее, и, вероятно, сильнее, чем Красная армия образца 1942 года. Артиллерией — в этой области русские всегда были сильны — она сегодня оснащена лучше, чем когда-либо. Ее бронетанковые войска, реорганизованные накануне зимнего наступления, вероятно, тоже никогда не обладали такой боевой мощью. ВВС несомненно усилились, и, возможно, в целом имеют численное превосходство над «Люфтваффе». В плане мобильности Красная армия достигла беспрецедентного уровня: она отлично оснащена грузовыми машинами и вооружениями на механической тяге. Ее знаменитая кавалерия, которой первоначально отдавалось предпочтение из-за недостатка машин и танков, по-прежнему эффективна и заслуживает высокой оценки. По численности пехоты Россия превосходит любую другую страну (по некоторым неофициальным оценкам всего в Красной армии находится под ружьем 20 миллионов человек), да и по оснащению многие русские пехотные соединения не имеют равных в мире.
Своей изумительной способностью переносить трудности и оправляться от неудач русские обязаны двум факторам. В первую очередь они должны благодарить себя: усилия всей страны направлены на пополнение, оснащение и переоснащение армии. В меньшей, но тоже значительной степени, этому способствует помощь США и Британии. Публикуемые цифры ни в коей мере не отражают всего значения наших поставок самолетов, танков, оружия и снаряжения. Многие из бомбардировщиков (на некоторых участках фронта даже большинство), сравнивающих с землей вражеские аэродромы, железнодорожные узлы и тыловые базы — американские машины, управляемые русскими экипажами.
В целом русские обладают численным превосходством над войсками Оси. Согласно неофициальной оценке, полученной на прошлой неделе из Лондона, на линии фронта и в ближайшем тылу у русских около 265 дивизий; больше всего войск сосредоточено к югу от Москвы, где им противостоит еще более мощная группировка противника, хотя точная численность и расположение этих сил не известны.
Обе воюющие армии сталкиваются с одной и той же проблемой: им необходимо достаточными силами удерживать фронт протяженностью в 2000 миль (3219 километров — прим. ред.), сохраняя при этом достаточные резервы для собственных наступлений или противостояния ударным группировкам противника. При такой ситуации расположение мобильных авиационных и танковых соединений и наличие неизвестных врагу резервов имеет большее значение, чем превосходящие по численности силы, постоянно дислоцируемые на том или ином участке. Если, как сообщали на прошлой неделе немцы, русские действительно подтягивают подкрепления в сектор Орел-Харьков для летнего наступления, результат этого удара, возможно, будет определяться не столько численностью, сколько составом и качеством этих войск.
В этой постоянной игре в кошки-мышки русские благодаря большей численности получают преимущество, которое немцы могут компенсировать лишь превосходством по танкам и авиации. А поскольку такого превосходства они не имеют, немцы недавно дали понять, что попытаются осуществить лишь ограниченное по масштабам наступление, вероятно, призванное «выбить» как можно больше русских танков, и тем самым улучшить шансы Оси в ходе затяжной кампании.
Впрочем, берлинские пропагандисты намекают, что даже эти скромные планы уже отправлены в архив. Сегодня, по их словам, вермахт в России полностью перешел к обороне (которая может предусматривать локальные наступательные операции с ограниченными целями, но не мощный удар по Красной армии). Они также намекают, что на это решение повлияла угроза со стороны союзников на южном фланге.
Один из главных апологетов вермахта, генерал-лейтенант Курт Дитмар (Kurt Diettmar — немецкий военный радиокомментатор — прим. пер.), заметил: «Сегодня, по сравнению с началом войны, наши представления изменились. Многие иллюзии развеялись… Мы осознаем, что такого противника нельзя свалить одним ударом». Поскольку замысел вторжения в Россию принадлежит лично Гитлеру, в этих словах содержится косвенная критика в адрес фюрера.
Высшее руководство
Маршал Иосиф Сталин и его коллеги по Ставке верховного главнокомандования скорее всего восприняли эти намеки из Берлина с интересом. Однако можно не сомневаться — ни он сам, ни его начальник Генштаба, сорокашестилетний маршал Александр Михайлович Василевский, не восприняли их как свидетельство того, что Красная армия уже одолела немцев. Слишком уж многое повидал Сталин за годы этой войны: тот факт, что его страна и армия сегодня существуют, наглядно доказывает действенность оборонительной стратегии на гигантском русском фронте. Не может допустить такую ошибку и его молодой протеже маршал Василевский: если бы он страдал стратегической близорукостью, то никогда не сделал бы самой блестящей карьеры за всю недавнюю историю русской армии.
В середине 1941 года он был всего лишь генерал-майором (это низшее генеральское звание в Красной армии), но с тех пор успел подняться по служебной лестнице на целых четыре ступеньки, до маршала. С точки зрения полномочий и доверия Иосифа Сталина, его взлет выглядит еще более стремительным. Сегодня он совмещает сразу три должности: одного из шести-семи членов Ставки ВГК, которая определяет общую стратегию военных действий; начальника Генштаба, воплощающего ее решения в конкретные планы операций; и начальника Главного политического управления, руководящего армейскими комиссарами (они больше не приравнены в правах к командирам, но по-прежнему занимают важное место в советской военной иерархии) (так в тексте. На самом деле ГлавПУР с середины 1942 года возглавлял А.С. Щербаков — прим. пер.).
Как это часто случается здесь, до его внезапного появления на военном Олимпе в прошлом году, большинству русских имя Василевского ничего не говорило. Подобно большинству сверстников, он служил в царской армии, но затем встал на сторону революции. Кто-то утверждает, что он — сын богатого казака-коннозаводчика, другие — что его родители были из крестьян Поволжья, третьи говорят о польском происхождении Василевского. Профессиональные военные знают, что он — скорее ученый, чем строевой командир, и в основном занимал штабные должности, что он участвовал в реорганизации Красной армии после Финской войны. На прошлой неделе одному русскому чиновнику в Вашингтоне задали вопрос о Василевском; тот сначала не понял, о ком идет речь: «Кто? Василевский? Ах, да!»
Своей головокружительной карьерой маршал Василевский обязан прошлогоднему решению Сталина обновить военное командование. Как это бывает в любой армии, война немилосердно обошлась с некоторыми его полководцами. Кое-кого пришлось отстранить от командования. Прославленный маршал Семен Тимошенко, герой боев за Смоленск, Ростов и отступления к Сталинграду, на какое-то время просто исчез из поля зрения. Затем он появился вновь — уже в должности командующего фронтом (так в тексте. С марта 1943 года и до конца войны Тимошенко был представителем Ставки ВГК — прим. пер.).
В результате Сталин добился гибкости управления, которой не может похвастаться ни одна другая армия. В качестве членов Ставки он выбрал Василевского, энергичного маршала Георгия Жукова (он руководит оперативным штабом, воплощающим в жизнь планы Василевского), маршала Александра Новикова, представляющего ВВС, начальника артиллерии маршала Николая Воронова и маршала-ветерана Климента Ворошилова (по некоторым сообщениям, Борис Шапошников, которого Василевский сменил на посту начальника Генштаба, несмотря на болезнь, остается членом Ставки) (так в тексте. Новиков и Воронов членами Ставки ВГК не были: они выполняли функции ее представителей на фронтах — прим. перев.). Командование на поле боя Сталин доверил таким офицерам, как генерал Николай Ватутин и генерал-полковник Филипп И. Голиков, которые прошедшей зимой отбросили немцев от Донца, генерал Кирилл Мерецков, прорвавший блокаду Ленинграда, генерал Леонид Говоров, командовавший войсками, защищавшими город, генерал Иван Конев, отличившийся при обороне Москвы, и генерал Константин Рокоссовский, участвовавший в операции под Сталинградом. Помимо этих командующих фронтами, повышение получило множество молодых генералов — они возглавили корпуса и армии.
В критические моменты высшие штабные командиры не отсиживаются в кабинетах. В прошлом году Василевский, Жуков и Воронов на месте координировали контрнаступление, увенчавшееся победой под Сталинградом; после этого Василевский помчался на Воронежский фронт, лично возглавив войска на этом участке. Севернее маршал Жуков сначала спланировал, а затем и руководил контрнаступлением, открывшим зимнюю кампанию Красной армии. Когда придет время новых крупных операций, сталинские военные «светила» вновь окажутся на фронтах, вооруженные неограниченными полномочиями «представителей Ставки».
Основа военной мощи
Немцы изо всех сил стараются внушить миру, что переход к обороне на Восточном фронте автоматически означает поражение вермахта в России.
Однако маршал Василевский и его коллеги понимают: до сих пор все свои победы Красная армия одерживала в оборонительных боях. Они знают, что даже сталинградский триумф и весеннее наступление к Днепру по характеру и результатам были оборонительными операциями. Кроме того, они не забывают, что за спиной — на сибирском фронте, где русским приходится держать много войск — постоянно маячит Япония.
Они помнят, что лето для русских становилось временем неудач и потерь, а победы им приносила зима — но при этом за две военные зимы они не смогли сломать хребет вермахту. В интересах скорейшего открытия второго фронта они напрямую заявляют всему миру, что в одиночку им с этой задачей не справиться. Но главное они знают: в конечном итоге Красная армия сильна лишь настолько, насколько сильна страна, создавшая эту армию и снабжающая ее всем необходимым.
Вермахт ничуть не меньше зависит от тыла, и этот тыл несомненно слабеет. Таким образом, пока одна из сторон не нанесет решающий удар, война в России будет представлять собой борьбу на истощение — между Германией, страдающей от бомбардировок, и вынужденной отвлекать ресурсы на другие направления, и российским тылом. Пока немцы явно надеются победить в этой гонке. Эта надежда продиктована отчаяньем. Но больше им надеяться не на что.
Американцам и британцам трудно понять, как немцы вообще могут рассчитывать чего-то добиться на Восточном фронте. Но самим русским перспектива войны на истощение явно не по душе. Это они без обиняков дают понять очередным призывом к открытию второго фронта, и явной подготовкой к решающему удару на собственном, «первом» фронте.
Возможно, они не уверены в том, что смогут выиграть гонку на истощение. Если это так, то больше всего их, вероятно, беспокоит ситуация с продовольствием. При всех своих горделивых заявлениях, рассчитанных на внешнюю аудиторию, России так и не удалось полностью оправиться после потери украинской «житницы». Начавшиеся наконец на прошлой неделе дожди в Центральной России позволяют оптимистичнее смотреть на перспективы будущего урожая, но даже при самой благоприятной ситуации серьезный дефицит продовольствия в стране сохранится. Гигантские, но зачастую плохо возделываемые новые площади, и ленд-лизовские поставки не могут восполнить нехватку и приостановить истощение советских запасов зерна. В результате прилично питаются в стране лишь красноармейцы, немногочисленные иностранцы и высокопоставленные чиновники. Остальным приходится жить и работать, довольствуясь рационом, позволяющим попросту не умереть с голоду.
Советская промышленность выпускает военную продукцию в беспрецедентных объемах. Но этого результата удается достичь лишь за счет постоянного увеличения нагрузки на недоедающих рабочих. Пока что властям и народу удается выполнять предъявляемые войной требования за счет жестких распоряжений, суровых наказаний за нерадивость (в апреле русские железнодорожники переведены на военное положение — их могут арестовать за малейшую оплошность) и непреклонной решимости.
Германия делает ставку на то, что до бесконечности продолжать в том же духе русские не смогут.
