Посол Ирана в Бразилии, Мохаммад Али Ганезадех (Mohammad Ali Ghanezadeh), следит за переговорами по ядерной программе своей страны с мировыми державами, будучи уверенным: нынешние условия для Тегерана «гораздо лучше», чем те, которые были сформулированы в 2010 году в ходе переговоров между Ираном, Бразилией и Турцией.
«Первое соглашение в большей мере учитывало интересы западных стран», — заявил он в интервью газете Folha.
Дипломат рассматривает как абсолютно неприемлемую меру необходимость ведения работ по обогащению урана на территории другой страны, что и найдет отражение в новом соглашении, текст которого должен быть окончательно подготовлен Ираном и «шестеркой» международных посредников (США, Франция, Великобритания, Россия, Китай и Германия) к 30 июня. Посол Ирана полагает, что в этом заключается серьезное преимущество новых переговоров.
«В 2010 году было решено, что уран должен быть перемещен из Ирана на территорию другой страны, и не существовало никаких гарантий того, что материал, превращенный в ядерное топливо, вовремя вернется в Иран, — сказал он. — Теперь же материал останется в Иране, и мы сами будем производить наше топливо, что значительно лучше», — сказал он. По мнению дипломата, ни один из пунктов Тегеранского соглашения (2010 года) не сможет быть использован в новом тексте договора.
Ниже приводится интервью.
— В США был принял закон, разрешающий Конгрессу рассмотрение проекта соглашения между Тегераном и западными державами по ядерной программе Ирана. Порождает ли это недоверие к взятым на себя Америкой обязанностям?
— В ходе наших переговоров с «шестеркой» в Швейцарии мы достигли взаимного соглашения, которое легло в основу готовящегося в настоящий момент договора. В соответствии с достигнутыми договоренностями мы и движемся вперед. Если произойдут какие-либо изменения, то это будет (внутренней) проблемой США, и им самим придется искать пути ее разрешения.
Несмотря на исторически обусловленную подозрительность, которую Иран испытывает по отношению к США, мы снова пытаемся исследовать границы нашего доверия.
Иранская делегация серьезно нацелена на заключение договора. Если переговоры не дадут результатов, это будет вина США.
— По каким вопросам договора Иран не пойдет на уступки?
— Для иранцев крайне важно признание за их страной права иметь собственные ядерные технологии, используемые в мирных целях. Также насущным является продолжение иранских исследований в области науки и техники.
— Окончательный текст соглашения с западными державами должен быть готов к 30 июня. Существует ли возможность использования каких-либо договоренностей Тегеранской декларации 2010 года между Бразилией, Ираном и Турцией?
— Нет. Первое соглашение между Ираном, Бразилией и Турцией в большей мере учитывало интересы западных стран, нежели Ирана. Теперь обстоятельства изменились.
— Нынешний договор принесет больше выгод Ирану, чем соглашение 2010 года?
— Да. Это соглашение для нас является весьма позитивным. В 2010 году было решено, что уран должен быть перемещен из Ирана на территорию другой страны, и не существовало никаких гарантий того, что материал, превращенный в ядерное топливо, вовремя вернется в Иран, — сказал он. — Теперь же [если соглашение будет заключено] материал останется в Иране, и мы сами будем производить наше топливо, что значительно лучше.
— Бразилия может помочь в переговорах с Западом?
— Иран ни к кому не обращался с подобной просьбой, но мы приветствуем любую страну, выражающую желание помочь.
— Что означало бы для Ирана снятие санкции?
— Несмотря на 36 лет эмбарго, мы продолжаем двигаться вперед в сфере ядерных технологий. Мы разработали спутник и вывели его на орбиту, запускали в космос животных.
Конечно [сворачивание санкций] ускорит иранский прогресс в области научных исследований и технологий. К тому же, снятие санкций откроет другим странам выход на рынок с 80 миллионами потребителей. Это принесет положительные результаты для обеих сторон.
— В Иране не боятся большей открытости к Западу?
— Какие именно явления западной культуры могли бы внушить иранцам беспокойство? Мы считаем, что Иран является единственной демократической страной на Ближнем Востоке, и за 36 лет у нас 34 раза прошли свободные выборы (считая парламентские и региональные выборы). Женщины принимают участие во всех сферах общественной жизни, 63% студентов вузов составляют женщины. Процент женщин-депутатов в иранском парламенте, из расчета общей численности населения, намного больше, чем в палате депутатов Бразилии.
Иран не таков, как некоторые страны Ближнего Востока, где женщины не имеют права занимать руководящие должности. Если бы подобные веяния достигли Саудовской Аравии, может, там они бы внушали страх. Но не в Иране.
— Президент Йемена Абд Раббо Мансур Хади (Abd Rabbo Mansour Hadi) обвиняет Иран в поддержке хуситов, оказывающих противостояние его правительству. По мнению Тегерана, это правительство не является законным?
— Это дело исключительно йеменцев — признавать правительство или лишать его власти. Но одна треть населения его не признает.
Хуситы составляют треть населения Йемена и у них есть свои права. Саудовская Аравия вместо того, чтобы внести свой вклад в признание их прав, напала на них. Не захотела принять реалий йеменского общества.
Мы считаем, что эти проблемы должны быть решены жителями Йемена. Мы против вмешательства любой другой страны. У Ирана на йеменской территории нет ни вооруженных подразделений, ни аппарата военных советников.
Серьезное беспокойство у нас вызывает гуманитарная ситуация. Надеемся, что эта война закончится как можно скорее. Мы считаем, что поляризация сил в Йемене представляет собой угрозу и ратуем за единство этой территории.
— Может ли конфликт в Йемене достичь регионального масштаба?
— Я не думаю, что он превратится в региональный конфликт. Нападение на Йемен Саудовской Аравии является стратегической ошибкой, последствия ее принесут вред самим же саудовцам. Во-первых, потому, что возросла опасность экстремистской деятельности в пределах Саудовской Аравии, ведь у активных группировок в Йемене, таких как «Аль-Каида», появилось больше возможностей для маневров.
Кроме того, их границы все это время находились вне опасности, поскольку хуситы сообщали им об этом. Теперь появился риск.
— Существует ли вероятность непосредственного сотрудничества Ирана с возглавляемой США коалицией против «Исламского государства» в Ираке?
— Проблема ИГ это порождение самих же западных стран, включая США, поэтому они серьезно и не борются против этой группировки. Некоторые западные страны и их союзники осуществляют поставки оборудования и оружия для ИГ, поэтому мы не присоединяемся к этой коалиции.
Но поскольку мы расцениваем ИГ как опасность для исламского мира и для Ирана, то боремся против него вместе с Ираком.
— На чем основывается ваше утверждение о том, что США поддерживают ИГ?
— Всем известно, что американцы поставляли оборудование и оружие курдам, борющимся против ИГ, но с вертолетов они сбрасывали материал вблизи тех мест, где действовали группировки ИГ. Это информация наших секретных служб. Кроме того, США все время твердят, что они самое мощное в военном отношении государство в мире, тогда почему им до сих пор не удалось побороть эту группировку?
— Чего хотят добиться США, помогая ИГ?
— Они преследуют две цели. Одна состоит в том, чтобы дать возможность экстремистам мигрировать из своих стран (в Сирию и в Ирак, чтобы) присоединиться к ИГ и погибнуть там — таким образом, сообществам разных стран будет обеспечена большая безопасность.
Другая причина заключается в ослаблении исламских стран с целью защитить безопасность Израиля. И исламские страны уже ослаблены.
— Разве ИГ не представляет угрозы также и для Соединенных Штатов?
— Это так, но они не хотят в это верить. Они создали «Аль-Каиду» в Афганистане и дали им современное оружие, чтобы бороться против русских (в 80-е годы). Америка не подумала о том, что в один прекрасный день эти силы могут обратиться против США, но потом мы стали свидетелями 11 сентября.
— Как Иран расценивает воздержание Бразилии от голосования, прошедшего в ООН по вопросу о нарушениях прав человека в Иране?
— Отношения между Бразилией и Ираном насчитывают уже 120 лет и все это время остаются незапятнанными. Это был позитивный шаг, и мы испытываем за это благодарность и приветствуем его. Бразилия с каждым разом проявляет все большую осведомленность о прогрессе в области прав человека в Иране и о принимаемых нами мерах.
Бразильское правительство пришло к пониманию того, что права человека и демократия это не проект, а процесс. Бразилия начала лучше понимать реалии иранского общества и сделала значительный шаг вперед, основываясь на фактах, а не на политике.
— А что касается торговых отношений между двумя странами? При правительстве Дилмы объемы двусторонней торговли снизились.
— В начале правительства Лулы объем нашей торговли составлял 500 миллионов долларов (баланс по 2002 году), а благодаря взаимодействию между правительствами двух стран в 2011 году достиг 2,4 миллиардов. С тех пор наметилось падение. В 2013 году торговый обмен составил 1,6 миллиардов долларов.
Бразилия не использовала возможностей, которые ей может предоставить Иран. Что касается иранской стороны, то мы открыты и готовы к росту без ограничений.
Примечательно, что эти торговые отношения благоприятны прежде всего для самой Бразилии. Из 1,6 миллиардов долларов только 8 миллионов приходятся на долю экспорта Ирана в Бразилию. В итоге на этот не используемый Бразилией рынок вступают другие: Китай, Индия и даже Австралия. Вы не поверите, но в прошлом году наши торговые отношения с Америкой увеличились на 30%, тогда как с Бразилией сократились.
Но я не думаю, что (этот спад) имеет политическую подоплеку. Он связан с рядом факторов, одним из которых является глобальный экономический кризис.
— Американо-иранский журналист Джейсон Резаян (Jason Rezaian) из The Washington Post с июля прошлого года находится под арестом, и только в прошлом месяце ему были предъявлены обвинения, в том числе в шпионаже. Ввиду более активного диалога с США, не наступила ли пора для рассмотрения возможностей его освобождения?
— Этот человек был арестован по соображениям безопасности. Он по просьбе ЦРУ и других спецслужб США занимался сбором информации в Иране. И даже признался в этом. Таким образом, он не был арестован как журналист. Дело находится в суде и будет рассмотрено на основании имеющейся информации. Окончательное решение о его судьбе примет суд.
Мы не должны связывать этот случай с вопросом ядерной программы. Властями США также было арестовано более 30 иранцев из-за санкций, различных преступлений и по самым разным обвинениям.
