Оправданий больше нет, если они вообще когда-либо были.
Одновременно с началом визита папы римского в Гавану Барак Обама объявил о смягчении политики в отношении Кубы. Разумный шаг.
Президент США не может снять эмбарго, это в компетенции Конгресса. Но он издал ряд распоряжений по увеличению финансовых потоков в направлении острова и расширению экономического сотрудничества между Вашингтоном и Гаваной. Помимо того, что он снял ограничения на суммы денежных переводов, которые кубинские эмигранты отправляют своим родственникам, американские граждане теперь могут вести бизнес на Кубе в определенных отраслях, включая наем местной рабочей силы.
Прибыв в Гавану, глава Римско-Католической Церкви заявил о том, что разделяет «желание Иоанна Павла II, страстно призывавшего Кубу «открыться миру со всеми ее прекрасными возможностями, а мир — открыться Кубе».
После того исторического визита, который Кароль Войтыла совершил на остров в 1998 году, мир постоянно открывался Кубе, но обратного движения не происходило.
После краха коммунистических режимов в Советском Союзе и странах Восточной Европы все латиноамериканские страны восстановили отношения с Гаваной.
То же самое происходит и с европейскими странами, некоторые из которых направили крупные инвестиции на развитие туризма и инфраструктуры на острове.
В 2009 году Организация американских государств отменила свое решение о приостановке членства Кубы, принятое в 60-х годах.
С учетом нынешнего визита Франциско, за 17 лет Кубу посетили уже три понтифика. Прямо-таки рекорд для страны с безбожным режимом.
Первый визит нанес Иоанн Павел II, ярый противник коммунизма, приложивший немало усилий в приближение краха коммунистических режимов, которые оказывали поддержку Кубе. Но, несмотря на это, польский глава Святого престола принял Фиделя Кастро в Ватикане и нанес визит на остров.
Именно тогда он произнес свою знаменитую фразу: «Куба должна открыться миру, а мир — открыться Кубе».
Но, как говорится, сколько волка ни корми, а он все равно в лес смотрит. После заявления папы на Кубе не последовали политические реформы. Преследования оппозиционеров продолжаются по сей день.
Теперь миф о том, что для защиты своего суверенитета маленькая островная страна должна ущемлять самые элементарные политические и экономические свободы, теряет свой смысл ввиду смягчения американской «враждебности».
Тем не менее, это не помешало министру иностранных дел Кубы Бруно Родригесу Паррилье (Bruno Rodríguez Parrilla) за несколько дней до визита папы заявить, что «блокада» является «главным препятствием для развития Кубы».
До настоящего времени кастровский режим использовал эту сказку для того, чтобы свалить на других всю ответственность на авторитаризм власти и неэффективную экономику, погрузившие страну в полную нищету.
«Блокада», о которой говорит Родригес Паррилья, в действительности является всего лишь односторонним эмбарго, не распространяющееся на лекарства и продовольствие и не помешавшее Вашингтону стать за последние годы главным торговым партнером Гаваны. А кубинским эмигрантам — стать одним из главных после туризма источником доходов для Кубы.
Но возникает вопрос, а разве именно в результате «блокады» кубинцы вынуждены жить в условиях однопартийной системы? И как связано эмбарго с отсутствием свободы слова, собраний и объединений?
Если смотреть на все сквозь призму интересов братьев Кастро, то подобная постановка вопроса вполне объяснима, поскольку речь идет о выживании. Однако гораздо менее объяснимо то, что лидеры латиноамериканских стран, пользующиеся всеми плодами демократии у себя дома, проявляют к нему понимание.
Министр иностранных дел Кубы, которую после прихода к власти Кастро покидали целые волны эмигрантов, выразил крайне лицемерную озабоченность «волнами мигрантов в Европе», спасающихся от бедности и низкого уровня развития«.
«Блокада», или то, что от нее осталось, должна прекратиться. В этом нет ни малейшего сомнения. Но настоящая блокада, которая обрекает Кубу на отставание в развитии, введена изнутри: это диктатура правящей партии, а по сути дела — одной семьи, которая правит островом вот уже более пяти десятилетий. Именно она на долгие годы привязала остров к Советскому Союзу, «хорошему» империализму, беспощадно использовавшего остров в своих замыслах и интересах. А результат — налицо.
Истинная блокада, которая обрекла Кубу на отставание в развитии, стали непродуманные экономические эксперименты, которым Фидель Кастро несколько раз подвергал кубинцев за годы своего правления: масштабная рубка сахарного тростника, сверхдойные коровы, чудодейственные растения и прочие сумасбродные проекты, превратившие остров в огромное опытное поле, в настоящее время лежащее в развалинах.
Следует также отметить, что сказки братьев Кастро — это способ скрыть сдачу позиций. В другом незабываемом абзаце министр иностранных дел Родригес Паррилья сказал, что «блокада не позволяет Кубе свободно экспортировать и импортировать товары и услуги в или из США, не позволяет использовать доллар в качестве платежного средства с третьими странами, не позволяет брать частные кредиты в США и международных финансовых учреждениях». То есть, не позволяет Кубе присоединиться к столь поносимой западной экономике.
Режим сдал позиции также и в области культуры. Возгласы «Иисус жив!», «Молодость Иисуса — это молодость папы!», раздающиеся в аэропорту им. Хосе Марти во время прибытия понтифика, показывают, что полвека цензуры и преследований не смогли уничтожить духовные корни народа.
Лучшее — враг хорошего. И очевидно, что готовность Рауля Кастро к диалогу с Вашингтоном продиктована вовсе не тем, что Гавана в результате кризиса в Венесуэле потеряла одного из своих последних спонсоров. Но следует иметь в виду, что любая трещина, которая образуется в блокаде, введенной кастровским режимом в отношении кубинцев, будет способствовать — в краткосрочной или долгосрочной перспективе — крушению авторитаризма.
Совместными усилиями папа римский Франциск и президент США Обама приоткрывают дверь, открывающую для кубинцев «прекрасные возможности». Причем не только те, что есть на острове, но и «рассеяны по всему миру». И папа не преминул упомянуть о них по своем прибытии в Гавану.
