В последние пару дней ко мне на улице часто подходит молодежь и укоряющее спрашивает: «Борис, почему вы проголосовали за войну?» А я, как и всегда, пытаюсь объяснить, что голосовал не за войну. Война уже идет, и идет она в Сирии.
Этот отвратительный конфликт уже унес четверть миллиона жизней. Я голосовал за то, чтобы остановить войну. Я голосовал за мир. «Ну да, — говорят они. — Но как же насчет бомбардировок? Как насчет невинных людей, которые погибнут? Их кровь будет на ваших руках».
На это я отвечаю, что невинные люди уже гибнут. Безжалостно и бессмысленно уничтожены десятки тысяч людей — только за то, что они женщины, инвалиды, геи или принадлежат не к той ветви ислама. Я не хочу, чтобы смерть этих людей была на моей совести, и я не хочу, чтобы эти отморозки из «Даиш» / ИГИЛ продолжали бурно радоваться своему так называемому халифату, чтобы им было дозволено бесконечно долго осуществлять свою террористическую кампанию.
Когда палата общин на прошлой неделе дала, наконец, «добро» на нанесение авиаударов, никто не хлопал. Не было ни единого радостного возгласа. Не было даже малейших признаков ура-патриотизма и энтузиазма. Мы хотим оптимальным и самым быстрым способом принести мир в Сирию. А поскольку все мы знаем, что одними бомбежками мир не обеспечить, нам нужно более творчески думать о той коалиции, которую мы можем создать.
И здесь встает вопрос о Владимире Путине. В конце прошлой недели я был в Париже, где на меня с каждого рекламного щита недовольно смотрел российский лидер. «Путин — наш новый друг», — гласили заголовки. Многие французы думают, что пришло время договариваться со своими новыми друзьями русскими — и я полагаю, что в целом они правы.
Послушайте, я не особый фанат Влада. Напротив. Пользующиеся российской поддержкой силы незаконно оккупировали часть Украины. Марионеточная армия Путина почти наверняка виновна в убийстве пассажиров самолета Малайзийских авиалиний, сбитого в небе над восточной Украиной. Он должен ответить на ряд вопросов о гибели Александра Литвиненко, безжалостно отравленного в лондонском ресторане. А что касается его правления в Москве, то Путин предположительно стал главным звеном обширной пост-советской бандитской клептократии. Его также называют самым богатым человеком на планете. Тех журналистов, которые выступают против него, убивают. Его соперники оказываются за решеткой. Хоть Путин и похож на домашнего эльфа Добби из «Гарри Поттера», на самом деле это беспощадный и расчетливый тиран.
Значит ли это, что сотрудничество с ним является признаком нравственной безответственности? Я в этом не уверен. Нам надо сосредоточиться на том, чего мы пытаемся добиться. Наши цели, по крайней мере, наши заявленные цели, заключаются в ослаблении, а в конечном счете в уничтожении ИГИЛ как силы в Сирии и Ираке. Это главное.
Наша задача — ликвидировать злобный культ смерти, лишить эту организацию харизмы и славы, которую она приобрела, взяв под свой контроль территорию, где проживают 10 миллионов человек. Мы должны положить конец их страшной администрации в Ракке, которая сжигает и обезглавливает людей. Мы должны изгнать их из Пальмиры, потому что если Сирия хочет иметь будущее, то мы обязаны защитить ее прошлое.
Без наземных войск нам этого не добиться. Нам нужно, чтобы кто-то предоставил сухопутные силы. А поскольку британские сухопутные части мы задействовать не намерены, а французы и американцы тоже особого желания не проявляют, нам непозволительно привередничать в выборе союзников.
У нас оценочно 70 тысяч человек в Свободной сирийской армии (и во многих других группировках и отрядах), но эти цифры могут оказаться преувеличенными и отчасти включать джихадистов, которые по своей идеологии не очень-то отличаются от «Аль-Каиды».
А кто еще? Ответ очевиден. Есть Асад, есть его армия. А последние сообщения свидетельствуют о том, что они добиваются некоторых успехов. Отчасти благодаря российским авиаударам похоже, что режим отвоевал значительную часть Хомса. Связанные с «Аль-Каидой» боевики покидают некоторые районы этого города. Это плохо? Думаю, это хорошо.
Поддерживаю ли я режим Асада и русских в их совместной операции по отвоеванию этого поразительного исторического места? Безусловно. Это не значит, что я доверяю Путину, или что мне хочется, чтобы Асад навечно остался у власти. Но занимать двойственную позицию мы не можем.
В данный момент мы относимся к ситуации в Сирии так, будто это какая-то сложная шахматная партия с участием трех сторон, в которой мы пытаемся нейтрализовать исламистов и одновременно не дать Путину влезть в туфли не по размеру. Если мы хотим быть слишком умными, у нас в итоге ничего не получится.
Пора отказаться от мировоззрения холодной войны. Нельзя говорить, будто то, что хорошо для Путина, автоматически плохо для Запада. У него и у нас ясная и вполне конкретная цель — устранить угрозу ИГИЛ. Все остальное здесь вторично.
Подумайте обо всех этих самолетах, летающих в небе над Сирией. Какие-то из них действуют в интересах режима Асада, какие-то против него, какие-то против ИГИЛ, какие-то против других повстанцев. Это абсурд. Чтобы избавиться от ИГИЛ, нужна договоренность между всеми сторонами — Америкой, Россией, Францией, Британией, Турцией, Саудовской Аравией и остальными. Только так можно устранить боевиков ИГИЛ, сформировать график ухода Асада и разработать план для нового сирийского правительства.
Похоже, все на прошлой неделе ознакомились с высказыванием сэра Уинстона Черчилля. Когда Гитлер напал на Советский Союз, Черчилль решил смягчить свою пожизненную ненависть к коммунизму. «Если бы Гитлер напал на ад, — сказал он в 1941 году, — я бы как минимум благоприятно отозвался о дьяволе в палате общин». Как он и предсказал, именно русские больше всех помогли нам выиграть ту войну.
