Весьма патетический приказ издал командующий 7-ой пехотной дивизии 4 июля 1943 года по поводу следующего дня: «Солдаты! Настало время наступления. Я знаю, что каждый из вас до последнего будет выполнять свой долг. Вы покроете новой славой победоносные знамена дивизии, крушившей врага в Польше, во Франции и у ворот Москвы, а затем в ходе двух лет оборонительных боев отразившей все наступления на русской земле. Наши павшие солдаты смотрят на вас из своих могил. Мы приветствуем Германию, мы преданы ей и ее любимому фюреру».
Генерал-лейтенанту Фрицу-Георгу фон Раппарду (Fritz-Georg von Rappard) было ясно, куда он направляет своих солдат. Его послание от 28 июня не оставляет на этот счет никаких сомнений: «Враг, противостоящий нашему корпусу, ожидает немецкое наступление и сосредоточил значительные силы. Он располагает исключительно глубокими, хорошо подготовленными и не испытывающими недостатка в живой силе позициями, он создал сильную, тщательно распределенную систему противотанковой обороны и, кроме того, противник обладает необычно мощной артиллерией и большим количеством многоствольных реактивных установок и еще у него имеется ударный резерв, в том числе танки. Следует ожидать упорного сопротивления со стороны готового к обороне врага на линии фронта, а позднее также проведения отвлекающих операций и контрнаступлений».
Немецкое руководство прекрасно понимало, что произойдет после наступления, намеченного на 3 часа 30 минут утра 5 июля. С северного направления 9-я армия Группы армий «Центр» под командованием Вальтера Моделя (Walter Model), а с южного направления 4-я танковая армия Группы армий «Юг» под командованием Германа Гота (Hermann Hoth) должны были выдвинуться по направлению к Курску для того, чтобы уничтожить советские войска, окапавшиеся на выступе участка фронта длиной в 200 и глубиной в 100 километров.
Читайте также: Последний триумф Гитлера над Красной армией
Всего лишь ограниченная наступательная операция
Даже если точные цифры относительно количества неприятельских сил и не были известны руководству, их порядок свидетельствовал о существовавшем заблуждении. 625 000 немецких солдат с 2 700 танками и 1 300 самолетами должны были атаковать в три раза превосходившего по численности неприятеля, располагавшего 17 000 земляных укреплений, 30 000 артиллерийских орудий и превратившего участок фронта под Курском в крупнейшее полевое укрепление всех времен. Не случайно разведывательный отдел «Иностранные армии Востока» (Fremde Heere Ost) предупреждал: «Таким образом, мало вероятно, что немецкое наступление сможет прорвать оборону… С немецкой стороны, с учетом обстановки в целом, будут подтянуты и использованы те резервы, которые в позднее будут остро необходимыми».
Но прежде всего немецкое руководство не было убеждено в перспективах в целом операции под Курском, для которой оно, тем не менее, собрало последние резервы вермахта на востоке. Гитлер проявлял беспокойство по поводу режима Муссолини и предстоящего вторжения в Италию, его министр вооружений Альберт Шпеер понимал, что находящиеся в его распоряжении резервы сокращаются, тогда как многие генералы предпочли бы использовать предназначенные для участия в наступлении войска в целях обороны.
Также по теме: Уроки Курской битвы
В принципе речь шла только о том, чтобы доказать себе, внутреннему фронту и врагу свою способность действовать и при этом разгромить как можно большее количество соединений Красной Армии. «Операцию «Цитадель» … уже следовало считать не стратегическим наступлением, а ограниченной наступательной операцией в рамках стратегической обороны», — подчеркивает историк Карл-Хайнц Фризер (Karl-Heinz Frieser), один из лучших знатоков мировой войны востоке.
Полный отказ от внезапности
Хотя в планах оперативного развертывания постоянно подчеркивалась необходимость сохранять подготовку к наступлению в строжайшей тайне, советское руководство не позднее июня разгадало планы проведения немецкой операции. И немецкая разведка также смогла своевременно об этом узнать. Тем не менее вермахт отказался от своего самого большого козыря, который до последнего времени позволял в ходе молниеносных операций добиваться впечатляющих успехов, по крайней мере на начальном этапе, — то есть от внезапности. Враг «полностью подготовлен к обороне», подчеркивалось в цитированном вначале приказе, с которым, наряду с другими документами 7-ой пехотной дивизии, можно ознакомиться в Военном архиве Федерального архива во Фрайбурге.
К этому соединению относилась 9-я армия, которая должна была двигаться с севера в сторону Курска. Позиции Красной Армии были растянуты на 30 километров в глубину и состояли из окопов, а также из других укреплений полевого типа. Только один раз в первый день наступления удалось совершить прорыв на глубину в восемь километров. Уже 6 июля, спустя один день после начала операции, поступил приказ о «временном переходе к обороне».
Читайте также: Манштейн — гениальный стратег и верный исполнитель приказов Гитлера
При этом немцам еще повезло. До сих пор не ясно, почему Ставка, штаб Сталина, не знала о точной дате начала наступления. В любом случае советская артиллерия сразу после полуночи подвергла интенсивному обстрелу немецкие позиции. Но эти действия оказались преждевременными, поскольку основные силы так далеко еще не выдвинулись.
И воздушный налет с использованием бомбовых ударов и штурмовой авиации оказался катастрофой: советские самолеты была заблаговременно обнаружены радарами дальнего радиуса действия типа «Freya», и поэтому бывшие уже наготове немецкие машины вовремя изменили свои планы. Срочно были подняты в воздух истребители, которым удалось сбить 120 вражеских самолетов.
«Значительные потери»
Новые исследования, проведенные Центром военно-исторических исследований в Потсдаме, показали, что советский превентивный удар, осуществленный 5 июля, не имел решающего влияния на исход сражения, как это указывается в российской историографии. В первый день Красная Армия потеряла 425 самолетов, тогда как немецкая военная авиация Люфтваффе только 33. Тогда она в последний раз в ходе войны смогла добиться преимущества в воздухе.
На севере Модель ввиду отказа от внезапности сделал вывод о том, что нужно вести наступление, как это делалось в ходе первой мировой войны. За своими пехотными дивизиями он держал до самого решающего прорыва восемь танковых и мотопехотных дивизий. На юге Эрих фон Манштейн (Erich von Manstein) и командующие его армий бросили вперед больше бронетанковых соединений, которых там и было больше, — а именно 11.
Также по теме: В чем секрет успеха Гитлера?
На самом деле им удалось более глубоко вклиниться в советскую систему обороны, однако решающего прорыва они не смогли осуществить. «Это было тягостное и вызывающее значительные потери воздействие колоссальной оборонительной системы, внутреннее пространство которой было напичкано минами и многими другими видами вооружений, и конца им не было видно», — говорится в одном из докладов.
«Оба руководящих штаба наблюдали за этой устрашающей эскалацией с жестоким и тупым удовлетворением: немецкие офицеры еще никогда не видели так много советских самолетов, тогда как советские командующие никогда раньше не видели… такого массового скопления немецких танков», — так описывает сражение под Курском британский историк Джон Эриксон (John Erickson).
Антониус Йон (Antonius John), немецкий танкист, сумевший выжить в этом аду, имел свой взгляд на «поле сражения, на котором каждое дерево и каждый кустарник были уничтожены, повсюду были разбросаны разрушенные орудия, сгоревшие танки и сбитые самолеты». В своих автобиографических воспоминаниях об этой битве он говорит о том, что ему представлялись «картины конца света, которые грозили ввергнуть в отчаяние уцелевшего человека – если только он не обладал самыми крепкими нервами… И явно проявлявшиеся масштабы, характерные для конца света, казалось, делали вполне уместным употребление слова «ад».
