Грег Кларк в своей новой книге «Глобальные города» дает определение множеству волн глобализации, от подчиняющихся законам рынка городов Ирака бронзового века до богатств Антверпена и технической революции в Индии.
Как показывает история, города всегда стремились охватывать международные возможности циклично и волнами. Сами по себе они редко участвовали в деятельности мирового масштаба. Чтобы извлечь пользу из новых условий, города принимают участие в коллективной деятельности, а свой упадок или выход из системы глобальных установок переживают совместно с другими городами по мере изменения обстоятельств, влияющих на всех сразу.
Первые в мире подчиняющиеся законам рынка города были основаны более 4000 лет назад, в эпоху бронзового века, а их богатую историю начинают понимать только сейчас. Произошла городская революция, при которой значительная часть населения, сегодня проживающего в южной части современного Ирака, жила в городах, и этот процесс урбанизации сопровождался выходом торговли на новый уровень.
Дальше на востоке, одними из первых городами с многоотраслевыми экономиками и разнородными обществами были Мохенджо-Даро и Хараппа, что располагаются на территории современного Пакистана вдоль долины реки Инд. Они стояли на пути маршрутов, по которым шла торговля драгоценными камнями, и охватывали всю Среднюю Азию.
Эти города стали центром обширной торговой сети, основанной на общности культуры и языка, и развили инфраструктуру для обеспечения высокого уровня жизни своего населения. Благодаря имеющим глубокие корни культурами и ориентации на внешние связи они уже в то время начали проявлять признаки глобальных городов.
Важным уроком, который следует извлечь из ранних волн урбанизации и международной деятельности городов, является то, что взаимосвязь и взаимодействие зачастую стимулировались ценными активами и предметами роскоши. Как только Китай начал расширять свои горизонты, торговля лошадьми, шелком, бамбуком, рисом и вином стала активнее и использовалась дипломатами в качестве гарантий мира между империями и городами. Шёлк даже стал международной валютой.
В течение нескольких сотен лет мир значительно сузился благодаря развитым торговым сетям. Как писал историк Питер Франкопан в своей книге «Шёлковый путь»: «Мы считаем глобализацию уникальным современным явлением, хотя 2000 лет назад она была не более чем одним из аспектов жизни, который предоставлял возможности, создавал проблемы и стимулировал технологический прогресс.»
Первым европейским городом, развившим сети, подобные современным, был Рим. Его империя состояла из федерации городов, простирающихся от Испании и Шотландии на западе до реки Евфрат на востоке, а также прилегающих к ним территорий. Для процветания на фоне резко возросшей мобильности населения и торговой деятельности Рим обеспечивал их административный контроль, стабильность, денежный режим и налоговую структуру.
К середине Римской эпохи, большинство современных историков воспринимали мир более глобализированным. Полибий в своей работе «Всеобщая история» писал, что «начиная же с этого времени история становится как бы одним целым, события Италии и Ливии переплетаются с азиатскими и эллинскими, и все сводится к одному концу.»
Среди укоренившихся особенностей этой волны глобализации городов, подчиняющихся законам рынка, была гораздо более обширная и разнообразная торговля между континентами. Такая торговля привела к открытию новой торговой зоны в Индийском океане и непосредственной торговле с Индией. Римская городская сеть также способствовала распространению религии, и города Римской империи позже стали местом средоточия религиозных ведомств. Эта эпоха была, пожалуй, единственной, когда власть и влияние одного города стали основополагающим толчком к межконтинентальной торговле.
В то время, как подъем и падение Рима как глобального города были документально засвидетельствованы, другие города возобновляли свое мировое значение всякий раз, когда предоставлялась геополитическая возможность.
Стамбул, например, пережил множество циклов глобального обмена на протяжении последних двух тысячелетий благодаря своему уникальному стратегическому положению между Европой и Азией. В четвертом веке нашей эры ранее именовавшийся Византией город был до неузнаваемости преобразован Императором Константином и переименован в Константинополь, так как был близок экономическим и политическим интересам Рима в восточной части империи.
Властям нужен был открытый город в непосредственной близости с путями снабжения Рима, идущими вдоль Шёлкового пути, через Черное море, богатую Анатолию и пшеничные районы в долине реки Нил. В результате Константинополь взял на себя функции командования и управления и привлек амбициозных римских граждан и торговцев со всего мира.
Константинополь стал своего рода культурным плавильным котлом, способствовавшим распространению христианства в Римской империи. Несмотря на падение западной Римской империи, Константинополь чуть позже, в XVIII-IX веках, вернул свое значение оживленного торгового узла. Имея жесткую систему государственного контроля над фабриками, мастерскими, заработными платами и тарифами, город вел торговлю с Россией, Китаем и Африкой, чьих торговцев привлекали его золото и шелк. Город осуществлял транспортировку товаров в Венецию, Пизу, Геную, страны Европы и обратно, и однажды объединил под своей крышей 60 тысяч итальянцев.
Намного позже, в эпоху Османской империи, Константинополь превратился в Стамбул. Его руководство ухватилось за новые возможности европейской торговли и стало активно приглашать интеллигенцию из мусульманского мира. Пока влияние Стамбула то возрастало, то уменьшалось, его стратегическое положение неоднократно доказывало свою ценность для ориентированных на внешние связи лидеров, а также привлекало предпринимателей и новаторов из числа иммигрантов.
Торговая волна в Европе
Новая волна городов, развивавших свое международное значение, возникла в 11-12 веках, в рамках так называемой «торговой революции». По мере роста населения и урбанизации, появилась двухаспектная система городов: в некоторых из них набирала обороты прибыльная торговля в Балтийском и Северном морях, в то время как многие итальянские города-государства процветали за счет судоходства, торговли и банковской деятельности.
Это было время сосуществования многих систем правил и управления. По мере своего роста города становились независимыми или полуавтономными субъектами со своим собственным военным потенциалом. Эта волна глобализации также характеризовалась наличием сильного торгового класса, доминировавшего в рыночной экономике и игравшего активную роль в руководстве городов.
Во время Крестовых походов итальянские города использовали геополитические возможности расширения торговли и банковского дела для обеспечения военных кампаний. Венеция, в частности, обзавелась привилегиями в Византийской империи и расширила связи с Папой Римским.
С успехом Италии к ней пришло и влияние. К концу 1200-х годов, Флоренция и Генуя чеканили золотые монеты, а собственная валюта Флоренции стала доминирующей на коммерческом и финансовом рынках Европы.
Эта волна ознаменовала появившееся впервые тесное взаимодействие многих регионов и религий. Социолог Джанет Абу-Лугход в своей книге «До Европейской гегемонии» дала определения восьми районам, простирающимся от северо-западной Европы до современной Малайзии и Филиппин.
Это был период, когда города достигли значимых культурных, художественных и интеллектуальных успехов, что стимулировало как торговлю, так и обмен знаниями. Таким образом, районы, которые описала Абу-Лугход, благоприятствовали межрегиональным контактам через Венецию на западе и Малакку на востоке.
Между тем, геополитическая возможность мира после монгольского нашествия 13-го века стала также катализатором развития и глобализации портов и караванных городов на Ближнем Востоке.
Одним из примеров был Тебриз на территории современного Ирана, который привлек большое количество торговцев и считался самым космополитичным городом 13-го века. Город специализировался на торговле золотом, шёлковыми тканями и драгоценными камнями. Пятьсот лет спустя он по-прежнему славился своим независимым торговым классом.
В ходе этой волны многие из ведущих городов были опустошены начавшейся эпидемией чумы, но развитая сеть Ганзейского союза и глобализация помогли городам на юге Европы ее пережить и сплотиться благодаря желанию вести свободную торговлю. Эту волну глобализации часто считают жизненно-важным толчком к последующему распространению и успеху капитализма.
Послеколумбовая волна
Начиная с 1500-х, глобализировавшиеся в ходе предыдущей волны города начали испытывать множество продолжительных неудач. Доходы сельского хозяйства снижались, многие города охватили религиозные войны. В итальянских и испанских городах начался процесс деиндустриализации, зарплаты стали неконкурентоспособными, а города на востоке забрали часть рынка сбыта. Начался сдвиг в пользу северных европейских городов.
Глобализация приобрела новые черты, а города — новые роли в системе, где суверенные государства распространяли свой авторитет. Успехи в картографии и судостроении способствовали улучшению системы коммуникаций и сокращению операционных расходов городов. Одно из изменений коснулось и характера потребления: появилась новый класс потребителей, имевших общей целью информирование других о своем положении и статусе, что стало причиной значительного роста производства и розничной торговли.
Постепенно улучшились возможности связи, характеризуясь расширением и интеграцией глобального рынка, новыми представлениями о едином мире и чувством многонационального самосознания. Северные города Европы извлекли наибольшую пользу из этой волны глобализации.
В то время начало появляться так называемое «великое расхождение» между Европой и Азией. Много аргументов было выдвинуто в попытке найти этому объяснение. Одним из факторов стало то, что торговцы и банкиры северных европейских городов были в состоянии законным путем защищать свои инвестиции и ограждать капиталы от рисков, что не представлялось возможным в городах Азии. Среди других ключевых факторов, объясняющих это расхождение, называли более высокие темпы роста городов, повышение уровня самоуправления и сосредоточенность на торговле в государственной политике развития городов.
Проходившими процесс глобализации городами этой эпохи принято считать европейские, но была целая группа других городов, вышедших на мировой уровень благодаря исламским завоеваниям. В частности, с начала 1500-х годов во времена Империи Великих Моголов в мусульманскую сферу влияния перешли северные индийские города.
Унификация рыночной практики, общие обычаи и убеждения позволили таким городам, как Дели, прочно интегрироваться в Евразийские торговые пути, особенно это касалось экспорта тканей. Ахмадабад и Агра, которые процветали благодаря производственным инвестициям английской Ост-Индской компании, наряду с Дели достигли максимальной численности населения в 400 тысяч человек. Между тем Сурат, расположенный в 200 милях к северу от Мумбаи, стал, возможно, самым крупным в мире портом, в котором проживало 150 тысяч человек, а в какой-то момент и самым богатым городом Индии.
По многим оценкам, производственная способность этих индийских городов ставилась по меньшей мере наравне с ведущими европейскими центрами того времени, лидерами среди которых в ходе этой волны глобализации выступали Антверпен и Амстердам.
Антверпен обрел известность путем умелого использования своего положения перевалочного пункта в самом центре быстро расширяющейся империи Габсбургов. Падение Константинополя в 1453 году ослабило Венецию и Геную, и река Шельда превратила Антверпен в одну из застав на пути к внутренним судоходным путям, ведущим далеко вглубь Западной Европы. Когда в соседнем Брюгге заилился порт, купцы Антверпена постепенно начали добиваться успеха в торговле шерстью и тканями, а через его порт стали проходить португальские специи из Ост-Индии.
К середине 15-го века Антверпен стал приоритетным торговым узлом между Балтийским морем, Северным морем, Северной Италией, Францией и Священной Римской империей. Несколько десятилетий спустя, фондовая биржа и банковский сектор города стали крупнейшими в Европе.
Антверпен воспользовался своим геополитическим преимуществом, когда его поглотила испанская империя Габсбургов. Получение городом привилегированного доступа к обширному объединенному рынку стало отправной точкой для начала поставок серебра и других ценных товаров из испано-американских владений. 40% мировой торговли осуществлялось через Антверпен на пике его развития. Он стал европейским городом поистине мирового масштаба со своим собственным амбициозным и компетентным купечеством.
Благодаря тому, что урбанизация в регионе достигла 30 процентов, город накопил феноменальные богатства. Численность его населения достигла к 1560-м годам 100 тысяч человек, но затем город пострадал от настойчивых требований Испании, желавшей, чтобы трансатлантическая торговля проходила через Севилью, и богатства, таким образом, были бы перенаправлены в сторону Испании. Вовлечение в нидерландскую революцию и религиозные конфликты привели к тому, что город был разграблен и неоднократно осажден. Ему удалось сохранить купеческий дух, он не восстановить свое положение города мирового масштаба, хотя его порт сейчас снова начинает функционировать.
От Антверпена и Генуи роль крупнейшего торгового города Европы 1600-х годов перешла к Амстердаму, который разработал множество технологий, лежащих в основе современных глобальных городов. Свержение испанской элиты, которая препятствовала интересам местных влиятельных купцов, предоставило большую свободу голландским торговцам. Вскоре после этого, блокада испанского Антверпена спровоцировала утечку капитала и талантливых предпринимателей в Амстердам.
Этот протестантский город ценился за свой безопасный порт, политическую стабильность и доступ к внутренним водным путям. До максимума свою привлекательность он поднял гарантиями равной степени защиты для всех торговцев, откуда бы они ни прибыли, при разработке стандартизированных организационно-правовых норм. Спокойное отношение к процентным займам стимулировало развитие в Амстердаме современной финансовой системы, включая морское страхование, превратив город в логистический центр и коммерческого инвестора Европы.
Создание голландской Ост-Индской компании и мощного военно-морского флота помогло Амстердаму обеспечить контроль над торговыми путями и заставами в таких отдаленных местах, как Япония, Индонезия, Индия и обе Америки. Судостроители города стали пионерами в области создания новых материалов и дешевых грузовых судов, которые существенно снизили транспортные расходы. Амстердам приобрел достаточно влияния на каналы поставок для ведения ценовых войн, отдавая приоритет объемам, а не наценкам, с целью устранения слабой конкуренции и обеспечения монополии на импорт перца, чая и сахара.
Последствия европейских войн и подъем британского военно-морского превосходства 18-го века означали, что роль Амстердама в конце концов перешла к Лондону. Однако большая часть передового опыта и активов, приобретенных в эпоху превосходства Амстердама, остаются актуальными и по сей день.
Промышленная волна
Для многих экспертов в области истории городов современная эпоха глобализации началась с индустриализации, последствия которой имели доселе невиданные темпы и масштабы. Хотя глобализация товаров во внешнеторговом обороте произошла задолго до индустриальной эпохи, индустриализация действительно изменила целые общества, а не только вкусы высокодоходных групп населения.
К этому историческому моменту, национальные правительства стали намного эффективнее в вопросах управления мировой торговлей и снижения опасностей ее осуществления, а транспорт — все более надежным. Таковы были предпосылки для последовательных волн глобализации городов, диверсификации их населения, а также расширения возможностей для коммерческих инноваций.
Поворотный момент процесса глобализации произошел в конце 18 века в результате слияния геополитики и технологических инноваций. Победа Англии в Семилетней войне укрепила британское влияние в Индии; была введена более всеобъемлющая система колониального правительства. Эта ситуация благоприятно сказывалась на британском промышленном развитии, и уже в 1771 году была изобретена первая механическая прядильная фабрика с водяным приводом. В то же время усилились колониальные споры в Северной и Центральной Америке.
Как следствие, новая волна глобализации прошла по городам Британской империи. Регулировавшаяся из Лондона работорговля, несомненно, имела решающее значение в финансировании британского империализма и индустриализации, и такие города, как Бриджтаун, Барбадос и Кингстон, а также Ямайка стали подчиняться нуждам империи.
Когда империя расширила свое присутствие на восток, привлекательность в мировых масштабах приобрели Кейптаун, Калькутта и Гонконг, причем Калькутта подчинялась системе меркантилизма, а Гонконг стал инструментом продвижения свободной торговли. В восточной Африке важным торговым перевалочным пунктом стал Момбаса — город, имевший налаженные связи в области морского бизнеса с Индией и Аравийским полуостровом и осуществлявший торговлю с удаленными партнёрами по всей восточной Африке. Другим доступным для потоков мировой торговли городом стал Гуанчжоу (бывш. Кантон).
Британская империя оказала, вероятно, больше влияния на глобальные города, чем любой из ее конкурентов, и многие города, которые были включены в имперский проект, остаются весьма влиятельными фигурами на мировой арене и сегодня. Лондон, Нью-Йорк, Гонконг, Сингапур, Сидней, Мумбаи, Шанхай, Торонто, Кейптаун и Бостон — каждый из них распространил свое значение и влияние внутри Британской империи.
Катализатором зачастую являлась взаимосвязь объектов инфраструктуры. Один из наиболее ярких примеров имел место в Нью-Йорке в 1825 году, когда коалиция первых лиц и предприятий города начала строительство канала Эри, соединяющего город с Великими Озерами и Средним Западом США. Доступность данного водного пути привела к феноменальному подъему местного промышленного производства и торговли и появлению новых финансовых и страховых компаний, обеспечивавших рост молодой Америки. Благодаря наиболее эффективному использованию своих связей, Нью-Йорк по финансовой мощи сумел опередить Филадельфию.
В самой Британии, успеху таких городов, как Ливерпуль, Бристоль и Бирмингем, способствовал доступ к имперским рынкам и широта географического охвата. Манчестер превратился в первый в мире глобальный промышленный город, а Лондон к 1840 году превзошел абсолютный рекорд численности населения Пекина — 2 миллиона человек.
Многие города по всей Европе наслаждались беспрецедентным ростом и развитием промышленности. Те из них, что прошли процесс глобализации в ходе этой волны, обладали одним и тем же набором характерных черт: историческими знаниями в области торговли, расположением вблизи крупных рек или морей, а также доступностью таких природных ресурсов, как уголь, железо и вода.
Опираясь на эти ключевые активы, такие места, как Бильбао, Бремен, Лейпциг, Шеффилд и Турин смогли построить исключительные производственные экономики, специализирующиеся в сфере машиностроения, станков, кораблей и других промышленных областях. Они привлекли в сферу производства огромное количество рабочей силы и стали пионерами с точки зрения общественной деятельности, образования и гражданских организаций.
Экономическая глобализация значительно распространилась в течение нескольких десятилетий, предшествовавших Первой мировой войне. Одной из основных групп городов в этой волне были американские. Они в то время существенно видоизменились и сузили свою специализацию, сочетая промышленные предприятия со «второй волной» иммиграции и наделяя их самыми разными социальными и культурными признаками.
Нью-Йорк специализировался на передовых услугах и потребительских товарах, Чикаго стал центром тяжелой промышленности, а Лос-Анджелес перешел к нефтяной и творческой индустриям. Незаменимую роль играло их многонациональное и предприимчивое население: Нью-Йорк, к примеру, стал главными воротами для въезда иностранной рабочей силы в США. В поисках лучшей жизни в город прибывали десятки миллионов иммигрантов, преимущественно европейцев, что превратило Нью-Йорк в полиэтнический город невиданных ранее масштабов.
Одним из решающих факторов этой волны глобализации американских городов являлась их инфраструктура. Ввод в эксплуатацию каналов, железных дорог, систем водоснабжения, автомагистралей и канализационных систем спровоцировал необычайный рост в течение последовавших 50 лет.
Послевоенная волна
Огромное количество приобретавших глобальное значение городов появилось вследствие Второй мировой войны. Изменение геополитики и инвестиционная поддержка Америки предоставили многим коммерчески значимым городам возможность стать узкоспециализированными. Часто пользуясь эффективностью своих руководителей, города этой волны глобализации добились успеха в восстановлении и перспективном планировании с целью избежания последствий перенаселения.
Мюнхен, Торонто и Токио являются яркими примерами городов этой волны. Они сумели добиться интенсивной кластеризации и организационной модернизации в благоприятных политических условиях среди высших эшелонов власти. Эффективность системы корпоративного управления на этой волне требовала кооперации с платформой знаний для разработки имеющих успех продуктов на экспорт.
Города этой волны глобализации сохранили значимость до середины 1970-х годов, приобретя за это время многое из того, что поддерживает и нынешнюю конкурентоспособность. Хотя за последние 25 лет не обошлось без снижений темпов роста и неудач, они успешно сохранили культуру знаний и инноваций в целях содействия специализациям с обширной географией.
Наиболее ярким примером на этой волне был, пожалуй, Сингапур — единственный глобальный город, который являлся также полностью автономным городом-государством. Экономические перспективы города имели неопределенных характер вплоть до обретения им независимости в 1965 году. Традиционные отрасли торговли пришли в упадок, производство простаивало, а жилье и дороги нуждались в срочной модернизации.
Но первого премьер-министра Сингапура Ли Куан Ю географические ограничения не остановили, и он немедленно провел открытую для зарубежного капитала трудоемкую политику индустриализации. Для того, чтобы специализироваться в промышленных технологиях, акцент был сделан на налоговые льготы для промышленных инвесторов, повышение трудовой дисциплины, техническое образование и зарубежный опыт. Сингапур сразу попытался усилить свою роль в области торговли и связи, используя положение многоязычного города, имеющего контакты как на востоке, так и на западе, и придерживаясь западной правовой модели.
Достигнув статуса глобального города, Сингапур продолжил адаптироваться к мировому рынку посредством государственной политики и программ, способствовавшим развитию легкой промышленности и высокотехнологичным исследовательским инвестициям. В частности, советам по экономическому развитию и развитию жилищного строительства удалось извлечь максимум из крупных государственных учреждений с целью создания эффективных систем в масштабах города.
Удивительность послевоенной волны глобализации заключалась также в процессе деколонизации, из-за которой многие города потеряли свое имперское значение. В прошлом, состояние многих глобальных городов ухудшилось вместе с упадком породивших их империй. Для Лондона, например, этот период совпал со сложным послевоенным процессом деиндустриализации, упадком портов и неактуальностью регулирования фондовой биржи, банковского и страхового секторов.
Хотя Лондон и привлекал иммигрантов из диаспоры Содружества Наций, население города продолжало сокращаться до середины 1980-х годов, пока он не возродил свои амбиции, связанные с превращением в значимый глобальный город.
Информатизированная волна
Десятилетие после нефтяного кризиса 1973 года и последовавший глобальный спад ознаменовали период больших перемен в мировой экономике. Старые концепции лишились доверия, на первый план вышли новые идеи и решения. К середине 1980-х годов полным ходом шла новая волна глобализации, возглавляемая изначально небольшой группой городов, но со все возрастающим количеством менее крупных городов, которые только начинали приобретать мировое значение и ориентироваться на глобальный подход.
В середине 1980-х годов небольшая группа элитных финансовых центров начала возвращаться к активной деятельности, вновь привлекая людей, бизнес и капитал. Лондон и Нью-Йорк обратили вспять убыль своего населения, а произошедший в Лондоне в 1986 году «большой взрыв» в сфере финансовых услуг ознаменовал появление нового поколения международных банков и фирм по оказанию бизнес услуг при них.
Для азиатских городов из этой группы, таких как Токио и Сингапур, эта волна характеризовалась более избирательной и тактической глобализацией. Она способствовала интернационализации финансового и производственного секторов посредством направленных на либерализацию реформ, а также защищала от чрезмерного воздействия культурных влияний запада.
В ходе этой волны города восстановили свою репутацию информационных и медийных столиц соответствующих регионов. Этот период отличался значительными переменами в организации управления некоторых городов. В Лондоне была отменена, а затем восстановлена система столичного правительства, в Гонконге появился новый принцип «одна страна — две системы», который должен был гарантировать поддержку капиталистического строя в течение 50 лет после передачи города Британией Китаю в 1997 году, а в Нью-Йорке своей значимости лишилось федеральное правительство.
В то же самое время новая волна глобализации показала множество городов, которые до тех пор не были ориентированы на глобальный подход. Глобальный геополитический контекст существенно изменился в результате падения коммунизма в странах Европы, объединения Германии, начавшегося в 1980 году открытия доступа к экономике Китая, и Соглашений в Осло, являвшихся частью арабо-израильского мирного процесса 1993 года.
Новые торговые соглашения наподобие Европейской экономической зоны и Североамериканской ассоциации свободной торговли, а также создание Всемирной торговой организации в 1995 году положили начало эры принципов многосторонних отношений, что простимулировало глобализацию многих стран и городов. Эти факторы создали благоприятный климат для роста ведущих городов стран БРИКС (Бразилия, Россия, Индия, Китай и ЮАР) и менее крупных городов стран МИНТ (Мексика, Индонезия, Нигерия, Турция), а также стран Восточной Европы, на Ближнего Востока и Австралазии. Среди наиболее заметных городов, вышедших на глобальный уровень в ходе этой волны, были Бангалор, Барселона, Кейптаун, Сидней и Тель-Авив.
Новые ходовые специализации, связанные с революцией в сфере информационных и коммуникационных технологий, спровоцировали неожиданную глобализацию многих городов. Одним из наиболее ярких примеров является Бангалор, чье производство электроники буквально взлетело после появления компании Texas Instruments в 1985 году. Это побудило другие многонациональные организации сменить свое местоположение и улучшило условия для местных проектов программного обеспечения, заложив платформу для последующих подъемов по производственно-сбытовой цепочке.
Еще одним ярким примером поспособствовавших глобализации инноваций на этой волне является Тель-Авив. Дух коммерции и предпринимательского капитализма этого молодого города преобразовался в открытую и горизонтальную концентрацию навыков в области финансов, оптики, связи, информационных систем, медицины и программного обеспечения. Эта прочная технологическая база была подкреплена инвестициями израильской армии в военную промышленность города, что обеспечило регулярный поток высококлассных профессионалов.
Ввиду того, что технологический кластер Тель-Авива извлек выгоду из комфортной договоренности инвесторов и позитивного отношения к рискам, город приобрел известность благодаря своим многочисленным высокотехнологичным изобретениям. Его руководство с тех пор всегда стремилось подчеркнуть плюрализм Тель-Авива, его толерантность и готовность к инвестициям, усиливая таким образом глобальный потенциал города.
Эта волна отличалась более продуманным подходом городских властей и ростом стратегического планирования для городов, проходящих процесс глобализации. В таких городах, как Барселона и Тель-Авив, городские власти разработали стратегические подходы к вопросам инфраструктуры, качества жизни и архитектуры для привлечения международных специалистов. Многие также переделали свои промышленные земли для осуществления более инновационной деятельности. Практически во всех случаях эти города стали свидетелями беспрецедентной волны диверсификации населения, подстегнутой иммиграцией и текучестью специалистов. К моменту кульминации данной волны в 2007-8 годах эти города имели совершенно иные глобальные задачи и появившиеся вместе с ростом новые проблемы.
Нынешняя волна
Во время самого последнего цикла глобализации города стали отличаться уникальностью и специализированностью. Многие из них имеют наиболее высокие уровни доходов в рамках соответствующих регионов и стремятся максимально эффективно использовать свою инфраструктуру, улучшенное качество жизни и более высокий по сравнению с крупными мегаполисами уровень безопасности и экологических показателей.
Города этой волны имеют меньше шансов на выполнение каких-либо серьезных политических или организационных функций. Они предпочитают конкуренцию в более динамичных и быстро развивающихся глобальных отраслях, предоставляющих возможности расширения доли рынка. В эту группу входят Брисбен, Сан-Диего, Шэньчжэнь, столица Чили Сантьяго и Стокгольм.
Вследствие мирового экономического кризиса и его влияния на финансирование государственного сектора, способность городов находить новые источники и инструменты для инвестиций была ключевым фактором глобализации начиная с 2008 года. Брисбен является примером города, который сумел пройти процесс глобализации с помощью проницательных в финансовом отношении городских властей, которые использовали сверхдоходы от недавнего бума на рынке товаров народного потребления для создания улучшенной международной модели экономического развития.
Городской совет Брисбена провел целый ряд совместных предприятий, организовывал деловые и спортивные мероприятия и убедил правительство государства отдать предпочтение финансированию автомобильной и железнодорожной инфраструктуры города. Он также экспериментировал, местами успешно, с государственно-общественными объединениями и платными автодорогами.
Инвестиционная привлекательность города во многом обязана своей репутации в Азии, где его программа послов увеличила связи с иностранными инвесторами и помогла намного успешнее выйти на диалог с японскими, китайскими и малазийскими торговыми компаниями. Возможность привлечь новое поколение иммигрантов и предпринимателей имело центральное значение для успеха многих городов этой волны.
Другим важным моментом было умение передавать возможности и обращаться к миру, будь то к профессионалам, инвесторам или посетителям. Лондон является примером города, преуспевающего в этой области с 2008 года. Благодаря промоушн-организации «London & Partners» город проинформировал весь мир о том, что он открыт для бизнеса и инвестиций и поддерживает новые технологии и научные отрасли.
В медицине, медиаиндустрии и цифровой промышленности выигрышную формулу создало сочетание ведущих инноваций и открытости города, обладающего мощными рынками труда и повсеместной благоустроенностью. Правозащитные организации города помогали поддерживать его привлекательность путем успешного лоббирования конкурентоспособного делового и налогового климата.
Уроки для городов будущего
Сравнение волн глобализации, произошедших в течении последних двух столетий, с предыдущими наглядно показывает, что каждая следующая волна становится короче. Там, где эти волны длились столетие или больше, сейчас они, кажется, исчерпывают себе лет за 15-20, а в будущем их продолжительность может снизится еще сильнее. Поскольку мировая экономика становится все более интегрированной, волны глобализации городов все больше напоминают глобальные экономические циклы, а удачные возможности для участия в них городов быстро пропадают.
Несмотря на огромные различия между сетями городов, расположенных вдоль древнего Шелкового Пути, и системой глобальных цепочек оценки и конкурентных преимуществ 21-го века, существуют также и поразительные сходства. Современные города могут многое почерпнуть из того, как в ходе предыдущих волн другие строили и поддерживали свои конкурентоспособные свойства, а также как им удавалось не остаться запертыми внутри неустойчивых или непродуктивных циклов развития.
Не всем из сегодняшних ведущих городов суждено было сыграть ключевые роли в глобальной экономике. Многие начали с неперспективной или неконкурентной ситуации ввиду своей слабости или внешних недостатков. Иногда города переживали длительные периоды глобальной изоляции и начинали интернационализироваться только при наличии геополитических изменений и присутствия иностранных инвестиций. Именно это имело место в 20-м веке, а в наше время стало заметно во многих других городах за пределами запада.
Кроме того, взлеты и падения городов означают, что некоторые из тех, что мы сегодня считаем глобальными, в дальнейшем будут, вероятно, значительно менее ориентированы на мировой рынок. Как показывает история, существует риск, что города могут потерять конкурентоспособность, не сумеют применить инновации или распространить влияние, закроются для иммиграции и предпринимательства или не смогут приспособиться к меняющемуся геополитическому или геоэкономическому центру тяжести.
Составляющие компоненты сегодняшних наиболее успешных городов иногда трудно перенять напрямую, и поэтому возникли альтернативные стратегии и варианты развития глобального взаимодействия. Со временем эти пути приводят к появлению глобальных городов самых разных типов.
Этот отрывок был перепечатан из книги Грега Кларка «Глобальные города: краткая история» (издательство Брукингского института, 2016) с разрешения автора. Кларк является советником, наставником и старшим научным сотрудником Брукингского института.
