Корреспондент Expressen Диамант Салиху (Diamant Salihu) и фотограф Кристоффер Яльмарссон (Christoffer Hjalmarsson) рассказывают о событиях с места позабытой европейской войны.
Первая часть репортажа, вторая часть, третья часть.
Авдеевка, 15 февраля, вечер
Кажется, будто заползаешь в крысиную нору.
Внизу, в темноте, мы находим Александра Бурима, 50 лет, который оставил жену, детей и внуков, чтобы пойти на фронт на востоке Украины.
Мы присаживаемся на корточки у бревен, стальных пластин и сложенных друг на друга мешков с землей, лежащих вдоль стен. Зеленые ящики с амуницией стоят один на другом. Валяются отработанные гильзы.
Чуть впереди в земляной стене виднеется отверстие, выходящее на восток.
«Спартак. Там прячутся сепаратисты».
Голос усталый. Александр Бурим стоит на часах в окопе на стороне, контролируемой правительством. Он всматривается в пейзаж. Открытое заминированное поле боя. На ничьей земле, где еще есть заселенные дома.
«Мы иногда видим гражданских».
«На них повлияла русская пропаганда», — говорит Александр Бурим о вражеских солдатах, многие из которых — владельцы украинских паспортов, обратившиеся против своих бывших соотечественников.
Оставил жену и детей из-за войны
Когда три года назад произошла революция на Майдане, он вместе со своими земляками строил баррикады. Уличные протесты стали началом невероятной цепочки событий: президента Виктора Януковича сместили. Русские войска аннексировали Крым. Восточные районы Луганск и Донецк объявили независимость.
Пассажирский самолет компании Malaysian Airlines с 295 человеками на борту был сбит русской ракетой над восточной Украиной с территории под контролем повстанцев.
Александр Бурим служил в армии Советского Союза, а затем провел три года в украинской армии, прежде чем страна объявила независимость в декабре 1991 года. На тот момент с него было довольно военной службы.
«Но когда началась война, я оказался в числе призванных резервистов». Он оставил жену, детей и внуков и вновь надел зеленую униформу. Он думал, что служба ограничится несколькими месяцами. Но то, что он увидел, встревожило его.
«Молодые рекруты не знали, с какой стороны браться за оружие», — рассказывает он.
Оборонные войска Украины были на тот момент немногочисленны и плохо вооружены. Вооружения для солдат, которых отправляли на фронт, едва хватало. Близкие собирали деньги, чтобы купить для них бронежилеты.
Одна из самых больших армий Европы
В ходе трехлетней войны США и ЕС помогали тренировать украинские войска. По информации радио Free Europe, украинская армия выросла с чуть более пяти до 250 тысяч готовых к бою солдат. Это делает стремящуюся в НАТО Украину обладательницей одной из самых больших армий в Европе.
Вовсе не обязательно, что у солдат есть мотивация воевать. Все, с кем мы разговариваем, хотят, чтобы смертоубийство закончилось путем политического решения. В то же время ни один солдат с украинской стороны не готов к компромиссу, подразумевающему отказ от какой-то территории. Поэтому бои продолжаются на фронте каждую ночь. Режим прекращения огня, соглашение о котором было достигнуто сторонами конфликта, кажется шуткой.
Солдаты насмешливо говорят об европейской организации по безопасности ОБСЕ, в задачу которой входит контролировать перемирие. Они описывают наблюдателей как слепых медлительных ежиков, закрывающих глаза на все нарушения.
С юга дуют ледяные ветра. Мы вынуждены идти обратно, пока после обеда снова не начался обстрел.
Мы идем в окопе глубиной по пояс, движемся по размеченному пути, чтобы не попасть на мину. Нам велели не фотографировать бронетранспортер, который припаркован в гараже с бетонной крышей и камуфляжной сетью сверху.
До войны здесь была радиолокационная станция. Сейчас это трудно представить. Все здания разбомбили, а металлические обломки взорванного и расстрелянного военного транспорта ржавеют под снегом на фоне бесплодного пейзажа.
«Некоторым всего 21»
Вне линии фронта стоит импровизированный бункер с прогнувшейся крышей. Он используется как штаб-квартира. Снаружи его сторожит коричневая собака, она обнюхивает нашу чистую одежду. Бункер тесный, продолговатой формы. У одной из стен напротив дровяной печки стоит черный кожаный диван. Украинский флаг виднеется в самой глубине комнаты. На той же стене, у которой стоит диван, висит большая карта района. Справа прикреплено множество детских рисунков с рождественскими поздравлениями и ангелами.
Командир этой части фронта — Богдан Гарнага, 26 лет, из Киева. Он был солдатом еще до того, как разразилась война, но весь свой опыт получил на поле боя.
«У нас есть командиры и помоложе, некоторым 21 год».
Богдан Гарнага устал от войны. Он выглядит так, словно не спал толком уже несколько недель. У него нет никакого сомнения, против кого он воюет.
«Мы воюем против сепаратистов, но в первую очередь — против регулярных российских войск».
Он облокотился на стол. Сигаретный дым ест глаза. В комнате тихо. Богдан Гарнага смотрел врагу в глаза в августе 2014 года во время одного из жесточайших боев за Иловайск, пригород Донецка. Тогда погибли больше тысячи солдат и около сотни гражданских.
«Мы несколько раз вели переговоры о том, чтобы зайти туда и забрать раненых солдат. Русские войска, с которыми мы разговаривали, были с российского Кавказа», — говорит Богдан Гарнага.
Русские войска бывали там главным образом осенью 2014 года и весной следующего года, согласно нескольким отчетам. В последний раз молодой командир видел русских в Спартаке три месяца назад.
Он своими глазами видел их флаги со стрелковых позиций.
«Сейчас они оттуда ушли. Нет никаких сомнений в том, что это были русские, — утверждает он. — Неважно, откуда они, главное, им здесь не рады. Они нападают на нас. Они — наши враги».
Из разбомбленного здания осторожно вышел Александр Бурим, неся ящики с амуницией. Он готовится провести еще один вечер на фронте.
Три Библии лежат нетронутыми на сожженном бронетранспортере.
Ветер треплет желто-голубой флаг.
Донецк, 16 февраля, середина дня
По мнению остального мира и киевского правительства, они по-прежнему живут на Украине. Большинство жителей города-миллионника Донецка иначе смотрят на это. Для людей самопровозглашенной Донецкой народной республики война — само привычная часть повседневной жизни.
Валентина Герасимовна, 80 лет, крановщица на пенсии, живет в Киевском районе. Эта часть Донецка очень пострадала от ракетных атак со стороны Украины
«Посмотрите вон на тот дом», — говорит Валентина и показывает на здание, где живет. Видны сильные повреждения от ракетных обстрелов.
Она 60 лет прожила в одной и той же квартире, украшенной большими коврами на стенах. Ее коврами.
Expressen: Когда закончится война?
Валентина Герасимовна: Я бы тоже хотела знать, когда. Может, когда я уже буду на кладбище.
— Сможет ли Донецк вновь стать частью Украины?
— Нет. Как мы сможем объединиться, если они нас обстреливают?
— Как вы думаете, на ситуацию как-то повлияет то, что Дональд Трамп стал президентом США?
— Я надеюсь, что события изменятся к лучшему по всему миру, и особенно здесь. Новое правительство — значит, новая политика. Может, он нам и сможет помочь.
— Сколько денег вам нужно на жизнь?
— Моя пенсия — 4 800 рублей (примерно 750 шведских крон — прим. ред) в месяц. Этого не хватает, но что поделаешь? Иногда я ем один хлеб с молоком.
Галина Гарбузюк, 51, работает на теплоэлектростанции в Донецке
— Я работаю на теплоцентрали, которую недавно разбомбили. Мы тогда не могли работать, и за те дни я не получу зарплату.
— Как на вас сказываются бомбежки?
— В последнее время ужасно. Наша квартира не отапливалась, и из-за холода я простудила ухо.
— Что будет теперь, когда Дональд Трамп стал президентом США, думаете, это повлияет на украинский конфликт?
— Без понятия. Я не так уж часто смотрю новости, у нас постоянно нет электричества.
Сергей, 60 лет, пенсионер, Донецк
— Война затрагивает всех. Мы слышим бомбежки каждый день. Одна из бомб взорвалась у нас перед домом. Меня засыпало осколками стекла.
— Как вы думаете, на конфликт как-то повлияет то, что Дональд Трамп стал президентом США?
— Может, и станет лучше, ведь Трамп разговаривает с Россией. И ДНР (Донецкая народная республика) разговаривает с Россией.
— Когда закончится война?
— Война может длиться долго, десятки лет. Я боюсь, что это может перерасти в конфликт вроде израильско-палестинского.
Валентина Воронина, 26 лет, сыновья Роман, 7 лет, и Егор, 3 года. Работает в продуктовом магазине в Донецке
— Война влияет на экономику. Здесь все дороже, чем на Украине, и труднее найти работу.
— Как вы думаете, когда закончится война?
— Я не знаю, но надеюсь, что в этом году.
— Вы допускаете, что станете вновь частью Украины?
— Я уже готова стать частью Китая, лишь бы жить с детьми без войны. Я устала от взрывов.
— Как вы думаете, на конфликт повлияет то, что Дональда Трампа избрали президентом США?
— Я и многие здесь действительно надеемся, что бомб станет меньше, а США перестанет давать Украине деньги.
— Вы лично пострадали от войны?
— Никто из членов моей семьи не был убит или ранен, но многие из моих близких друзей — солдаты Донецкой народной республики.
