В северо-восточной части Сибири, на территории под названием Колыма, в 1932-1956 годах находились самые ужасные исправительно-трудовые лагеря сталинского архипелага ГУЛАГа. В суровых природных условиях вкалывали 800 тысяч человек, 130 тысяч из них погибли — или, на лагерном языке, «освободились досрочно».
Заключенные построили Колымскую трассу. Благодаря ей город Магадан, находящийся на берегу Охотского моря, до сих пор остается самым восточным городом России, с которым есть автодорожное сообщение.
Магадан, с населением 90 тысяч жителей, расположенный на берегу Охотского моря − центр Колымского края и единственный крупный город.
Название Колыма созвучно с финским словом «kuolema» − смерть.
Январь, и я собираюсь проехать все долгие две тысячи километров трассы от Магадана до Якутска. Я целенаправленно выбрал именно этот месяц, чтобы хотя бы немного ощутить на себе то, что испытывали заключенные. Дорога пересекает самое северное место постоянного проживания человека. Мороз здесь может опуститься до минус 60 градусов.
В поездку я отправляюсь один и без четких предварительных планов.
Мне известно, что на дороге есть рейсовое движение, точнее сказать, микроавтобусы, но часть пути придется, скорее всего, проехать автостопом.
Самая большая опасность − поломка транспорта. Я взял с собой самую теплую смену белья, которая у меня есть. В крайнем случае здесь разжигают костры из шин.
Сначала надо познакомиться с Магаданом. Город построили заключенные, но выглядит он даже привлекательно. Ничего нового за последние 25 лет, кроме помпезного собора, возведено не было.
Губернатор Владимир Печеный, 67-летний бывший преподаватель, принимает в административном здании сталинских времен и отвечает на вопросы приятным баритоном.
Колыма относится к территориям России, которые в наибольшей степени страдают от сокращения численности населения. В настоящее время здесь проживает менее 150 тысяч человек, то есть треть населения в советское время. Губернатор все же настроен оптимистично: он считает, что численность населения можно увеличить на 20 тысяч в течение десяти лет.
Как это можно сделать? Привлекательный фактор все тот же, что и во время существования лагерей: золото. Запасы серебра здесь самые большие в России. Дополнительную прибыль может принести нефть. В Охотском море находится три нефтяных месторождения, пробное бурение ведет российская государственная компания «Роснефть» при посредстве норвежской государственной нефтяной компании Statoil.
В Магадане я также встречаюсь с журналистом, который советует мне дополнить картину города, ознакомившись с информацией на странице vesma.today. На ней местные журналисты пишут о том, о чем официально не могут даже заикнуться.
На интернет-странице рассказывается о том, как губернатор открывал в присутствии телекамер детский сад, который на самом деле не работает. И о том, как архиепископ Магадана обиделся на празднике на своего подчиненного и плеснул ему в лицо горячим чаем. Поводом для этого послужило то, что гимн, сочиненный архиепископом, исполнялся слишком тихо.
Магадан не отпускает, но Колымская трасса зовет двигаться дальше. Я запрыгиваю в старый автобус «Икарус» и трясусь в нем до первого пункта моего маршрута — поселка Палатка с населением 4,2 тысячи жителей.
Не похоже на типичный советский поселок.
Крошечная деревня подверглась абсурдным преобразованиям. Улицы украшают фонари в форме тюльпанов и гвоздик, фонтаны и памятники. Многоэтажные дома заново окрашены, в каждом дворе − новенькая детская площадка. В центре города находится роскошная церковь с четырехъярусным иконостасом и впечатляющими фресками.
За всем этим стоит разбогатевший на добыче золота предприниматель и местный политик Александр Басанский.
Он совсем не типичный российский миллионер. Больше всего поражают его доходы — почти 17 миллионов евро. Поражает даже не сама сумма, а то, что он официально объявляет ее в декларации, и, таким образом, платит с нее налоги.
Официально Басанский считается самым богатым политиком и госслужащим в России. При этом он живет в обычном многоэтажном доме в центре Палатки. Ну, разве что в его дворе на пару вычурных фонарей больше.
С финским журналистом Басанский встретиться не успевает, но вечером я вижу его на экране телевизора.
В телепрограмме разыгрываются призы, которые дарит сам Басанский: украшения, телефоны и два автомобиля Nissan Almera. Говорит он по-простецки.
«Не похоже, что бабуля очень уж обрадовалась», − комментирует он речь обладательницы автомобиля.
Дорога разрезает заснеженные долины. Колымская трасса с исторической точки зрения относится к самым страшным дорогам России, но она выглядит очень красиво — по крайней мере, в середине зимы, когда снег закрывает русла рек, перекопанные золотоискателями.
Микроавтобус сворачивает к белоснежным горам, где находится маленький поселок Талая. Здесь возвышаются здания, построенные в стиле сталинского ампира, украшенные колоннами.
Причина их появления находится на глубине трех километров, откуда бьет вода, содержащая кремний, и температура которой достигает 90 градусов. Здесь работает советский санаторий, который можно сразу же занести в список охраняемых объектов ЮНЕСКО вместе с его персоналом.
Я всегда хотел принять грязевую ванну, и в Талой мне удалось это сделать. Грязь достают со дна ближайшего озера.
Я раздеваюсь и ложусь на толстую клеенку. Работница санатория кладет на меня горячую лечебную грязь и заворачивает в клеенку. В таком состоянии я потею четверть часа. После процедуры становится легко.
Жизнь в санатории спокойная и размеренная — в распорядке дня есть даже тихий час с 14 до16.
Я мог бы остаться в санатории на три недели, как и другие отдыхающие, но у меня впереди еще 1,7 тысячи километров.
Водитель лихо гонит микроавтобус. Мы мчимся мимо поселков, в домах которых нет окон. Школы и детские сады пустынны, как в Чернобыле. Нигде в России нет такого количества городов-призраков, как на Колыме.
Если говорить точнее, Колыма не так уж пустынна. Почти в каждой заброшенной деревне борются за выживание несколько человек.
В покинутой деревне Мальдяк из стен многоэтажного дома торчат трубы, из которых клубится дым. Я вхожу в этот заброшенный с виду дом и застаю 42-летнего Константина Трофимова за розжигом угольной печки.
Он живет здесь со своим отцом Валерием с 1986 года и, похоже, не спешит уезжать. Причиной этому является, конечно же, колымское золото.
Трофимовы — независимые предприниматели, у них свой ковшовый погрузчик, бульдозер и устройство для промывки золота. Они числятся в золотодобывающей фирме как изыскатели руды.
По закону частное лицо в России не может заниматься добычей золота, но на практике его промывают в руслах рек Колымы все, кто только может.
В мае Мальдяк просыпается, в это время сюда приезжают сотни нанятых золотодобывающей фирмой людей из разных уголков бывшего Советского Союза. Полгода они занимаются тяжелым ручным трудом по 12 часов в день, почти так же, как это делали заключенные лагерей.
«Они приезжают весной, оставляют здесь свое здоровье, а следующей весной деньги опять заканчиваются», − рассказывает Валерий.
Пару лет назад Трофимовы обнаружили в ближайшем склоне человеческие черепа. Для их захоронения выкопали могилу и поставили крест. Прошлым летом история повторилась. В Мальдяке находился один из лагерей для заключенных.
Большая часть современного населения Колымы не имеет ничего общего с прошлым ГУЛАГа, потому что их семьи приехали сюда позже.
В маленьком городе Сусумане я встречаю Надежду Емельянову, отец которой был отправлен сюда в 1947 году. Только повзрослев, дочка начала спрашивать его, почему же она родилась на Колыме. Отец так до конца и не рассказал правды.
«Дети знали меньше всех. Я только знаю, что он поднимал золото из шахты вручную. Дом на Украине снесли, и мама жила целую зиму в землянке с моей годовалой старшей сестрой».
Ничего подобного музею в Освенциме о русском ГУЛАГе не найдешь. От лагерей Колымы осталось совсем мало, но, конечно, их здесь помнят.
Михаил Шибистый создал в Сусумане «Мемориальный народный музей ГУЛАГа» в магазине хозяйственных товаров, который принадлежит его теще. Каждое лето он бродит по горам и тайге, собирая обрывки колючей проволоки, заржавленные лотки для промывки золота и обрывки одежды.
Мы идем с Шибистым на кладбище времен ГУЛАГа, которое находится за городом. В зарослях кустов возвышаются деревянные столбики, на которых выбиты номера. В ГУЛАГе человек в первую очередь был номером.
Сусуман с населением в пять тысяч человек производит впечатление жуткого места. Мороз достигает 50 градусов, город закрывает густой туман, влажность дерет лицо. Люди пробираются между унылых домов, собаки роются в мусоре.
В городе работает золотодобывающая компания и автопредприятие, которое обкатывает оборудование Toyota в условиях сильных морозов.
Многие жители Сусумана являются выходцами с Украины. Похоже, что все они поддерживают политику Путина в отношении Украины и рассорились по этому поводу со своими родственниками, живущими на родине.
Из Сусумана уехать трудно. Впереди отрезок почти в четыре сотни километров пути до Усть-Неры, находящейся на территории Якутии. Движения на дорогах мало, микроавтобусы не ходят. Таксист согласился попробовать довезти за 500 евро.
На помощь мне приходит перевозка угля. Маленькие поселки отапливают углем, который добывают в округе. Проезд автостопом на Колыме означает не ожидание на обочине дороги с вытянутой рукой, а точечный выбор в тот момент, когда грузовики, перевозящие уголь, собираются вместе.
Меня взял Сергей Кузьмич, который водит грузовик Tatra, изготовленный еще в Чехословакии. Мой бежевый чемодан не умещается в кабину, поэтому Кузьмич забрасывает его в прицеп на груды угля.
В следующем поселке я пересаживаюсь в Volvo к Владимиру Шумарову. По дороге мы оказываем помощь его коллеге, у которого возникла проблема с рессорой прицепа. Даже металл не выдерживает мороза ниже 50 градусов.
Еще у одной машины повредился тормозной шланг. Шумаров оказывает первую помощь, и водитель может опять продолжать путь. Здесь водители не проезжают мимо, все помогают друг другу. Как говорится, «в гору подпряжка впору».
Но лучше, конечно, быть «на горе», потому что холодный воздух на Колыме опускается в долины. На вершине перевала высотой в километр температура достигает минус 37 градусов, тогда как внизу мороз опускается до минус 51.
Скромной задачей Шумарова является спасение от мороза самой холодной точки планеты, где проживает человек — Оймякона.
Он расположен в котловане в 200 километрах от трассы. Дорога однополосная, по пути попадаются шаткие деревянные мосты.
При въезде на мост стоит знак, разрешающий проезд автомобилей с максимальной массой не более 5 тонн, но мы везем 60 тонн. Опасно, но выбора нет.
«Им нужен уголь, и их не интересует, как мы его довезем. Дорожные службы освобождают себя от ответственности, устанавливая такие знаки. Если что-нибудь произойдет, будет виноват водитель», − ворчит Шумаров.
Оймякон — типичная якутская сельская местность: здесь разводят рогатый скот и лошадей.
Хозяйка моего пристанища, краевед Татьяна Васильева, посвятила всю свою жизнь защите Оймякона.
Оймякон борется за право называться самым холодным местом северного полушария с городом Верхоянском, расположенным в Северной Якутии. Васильева доказала, что рекорд Верхоянска — 67,8 градусов мороза — был недоразумением, и на самом деле в документах должна была быть указана температура 67,1 градусов.
«Жители Верхоянска хотели доказать это ради денег. Я одна вышла на баррикады против системы и ценой своего здоровья доказала, что у нас здесь в Оймяконе холоднее. Теперь это признано», − говорит Васильева.
Я ничего не имею против, но мне на этом полюсе холода было плоховато. Жар поднялся до 39 градусов.
Термометр за окном показывает минус 56 градусов, когда я из последних сил тащусь к туалету на улице. Шаловливая собака Васильевой пытается меня повалить. По крайней мере, я хорошо прочувствовал, что такое разница температур.
Оймякон сейчас пытается получить выгоду от своего статуса самой холодной обитаемой точки земли. Каждый год здесь проводят фестиваль «Полюс холода» − правда, только в конце марта, когда становится потеплее. На фестивале можно встретить местного коллегу финского Йоулупукки — Чисхана.
«Добро пожаловать, добро пожаловать», − рычит мужчина, наряженный в синий кафтан и головной убор с рогами.
Основной работой кузнеца Семена Сивцева в районе является работа Чисханом. В его обязанности входит встреча туристов, посещение школ и ответы на письма. Сам Чисхан мечтает об официальном визите в Лапландию к Йоулупукки.
После протокольной фотографии Сивцев быстро меняет наряд Чисхана на свою собственную теплую одежду.
Из Оймякона до Якутска путь продолжается на микроавтобусе. По пути мы спасаем двух женщин из съехавшего на обочину автомобиля и ждем три часа, чтобы автомобиль отбуксировали до мотеля.
На парковке мотеля стоят мотосани и пара оленей. Отель носит название «Куба».
