Будущее Европы определят события во Франции и в других странах, а не утверждение плана Юнкера.

Президент Америки Дуайт Эйзенхауэр говорил, что планы это ничто, а планирование — все. Смысл кажущегося парадокса в понимании, что ни один план никогда четко не выполняется, но только четко определив, чего мы хотим достичь и какие средства имеются в нашем распоряжении, мы можем подготовиться к неизбежным неожиданностям и отклонениям от прогнозов.

В таком духе следует оценивать также представленные в начале марта президентом Европейской комиссии Жаном-Клодом Юнкером сценарии будущего Европейского союза, которые будут в центре дискуссий торжественного саммита руководителей государств-членов блока, когда они соберутся, чтобы отметить 60-летие документа об основании ЕС — Римского договора.

Юнкер изложил пять моделей ЕС в диапазоне от «только и единственно свободный рынок» до «делать намного больше вместе». Первая модель фактически будет означать коллективный Brexit, потому что свободная торговля товарами без брюссельской «надстройки» и без свободного движения рабочей силы это именно то, чего всегда хотели евроскептики Великобритании. На другом конце спектра предлагается федерализм. Что же другое могут означать обещания о «достижении экономического, финансового и фискального Союза» или о том, что «принятие решений ускорится и обеспечение их выполнения укрепится во всех сферах»? Ни один из крайних вариантов неприемлем для членов ЕС, и его дальнейшее развитие будет обусловлено готовностью групп отдельных государств углублять сотрудничество в конкретных областях.

Интересы Латвии в нынешней ситуации остаются такими же, какими они были с момента восстановления независимости. Все эти годы мы старались присоединиться ко всевозможным международным организациям и структурам по более тесному сотрудничеству в ЕС, потому что такая становящаяся все более глубокой интеграция не только укрепляет безопасность Латвии, переплетая наши интересы с интересами других западных стран, но и защищает нас от протекционизма крупных экономик и вместе с этим дает латвийской экономике больше возможностей для роста. Если мы не хотим обречь себя на рост влияния России и сокращение доступа на крупнейшие и важнейшие для нас рынки на Западе, необходимо продолжать эту политику «всех клубов».

Впрочем, сейчас большая неясность в вопросе, какими в будущем могут стать эти «клубы». Это определят не теоретические доводы, а политические события, которые не подчиняются процедуре принятия решений в ЕС. Важнейшее из таких событий — выборы президента Франции, первый тур которых состоится 23 апреля, второй — 7 мая. Лидирующая сейчас по данным опросов кандидат Марин Ле Пен обещала вывести Францию из еврозоны и организовать референдум о выходе из ЕС. Правда, опросы также свидетельствуют, что в решающем раунде Ле Пен проиграет второму ведущему кандидату социал-либералу Эммануэлю Макрону. Но если минувший год нас чему-то научил, — это то, что кажущееся невозможным может произойти. В том случае, если Франция, государство-основатель и краеугольный камень ЕС, будет вырвана из структур блока, то ему потребуется капитальный ремонт, и новые формы сотрудничества европейских стран невозможно прогнозировать.

На будущее Европы существенно повлияет также политика США. ЕС образовался под прикрытием щита вооруженных сил Америки, и до избрания президентом Дональда Трампа Вашингтон никогда не считал европейскую интеграцию противоречащей его интересам. Теперь президент США отказывается протянуть руку канцлеру Германии, его политические соратники в ходе избирательных кампаний в различных европейских странах активно поддерживают враждебные ЕС партии, госсекретарь Тиллерсон не планирует участвовать в предстоящем в начале апреля совещании министров иностранных дел НАТО, а вместо этого встретится с президентом Китая, а затем отправится в Москву.

Растущая отчужденность Америки от Европы может пробудить инстинкт самосохранения по нашу сторону Атлантического океана и обеспечить давление для более глубокой интеграции в ЕС. И выборы президента Австрии в декабре, и выборы президента Нидерландов в марте, на которых неожиданно мобилизовавшийся электорат помог победить популистов, вселяют определенные надежды на то, что «эффект Трампа» заставил избирателей в странах ЕС осознать серьезность положения и активно выразить поддержку европейским ценностям.

Тем не менее, влияние этих процессов на будущее ЕС просчитать невозможно, главным образом потому, что антиевропейский популизм, даже если он и проигрывает на выборах, крепко укоренился в политической картине континента. Для значительной части граждан Европы существование ЕС уже не является самим собой разумеющимся.

Программу, которая заставила бы этих склонных к отчуждению изменить свое мнение и ликвидировать причины их недовольства, до сих пор не удалось создать ни одному мыслителю или политику. В том числе и Юнкеру.

Если добавить к этим неизвестным вызванную переговорами по Brexit напряженность, готовность Путина поддержать любые силы, которые ослабляют ЕС, и еще какие-то сюрпризы, которые невозможно предвидеть, гадая на кофейной гуще, то вероятность того, что руководители стран ЕС в Риме сумеют обозначить видение о развитии блока до 2025 года, действительно кажется небольшой.

Однако за обеспеченные в течение 60 лет существования ЕС мир и благополучие стоит бороться, и поэтому, если подготовленные сейчас планы кажутся «ничем», то размышления и планирование для будущего Европы это действительно «все».