В воскресенье несколько тысяч россиян вышли на улицы по всей стране по призыву Алексея Навального. Целью демонстрации стала критика коррупции власти. В России давно не было таких протестных движений, не в последнюю очередь из-за сильной власти Владимира Путина и его контроля над СМИ.
Atlantico: Можно ли сказать, что российский глава государства в опасности? Не является ли он в конечном итоге колоссом на глиняных ногах?
Михаэль Ламбер (Michael Lambert): Демонстрации по всей России, особенно после официального запрета Кремля, стали продолжением антикоррупционных протестов в ЕС, в частности в Румынии и Франции.
В последние годы, прежде всего после аннексии Крыма в 2014 году, российский народ отказался от надежд на перемены из-за сложившейся по всей стране политической обстановки: чаще всего он получает от политиков лишь туманные обещания без какого-либо конкретного продолжения. По контрасту с Россией недавние события в Бухаресте стали беспрецедентным успехом для румынского народа, победой над коррумпированной элитой.
Демонстрации в Румынии стали значительным прогрессом в борьбе с коррупцией по всей Европе и объясняют особое внимание к этой теме в контексте президентских выборов во Франции.
При виде всего этого российский народ поднялся, как и европейский, чтобы осудить растущую несправедливость в переживающей нравственный упадок стране. Нет нужды напоминать, что коррупционные деньги — это то, чего руководство непрямым образом лишает население. Кроме того, эти средства обходят стороной реальную экономику, в которой отчаянно нуждаются государства в настоящий момент.
В любом случае, 500 (по данным полиции) или 800 (по сведениям организаторов) задержаний в России свидетельствуют об утверждении критики в адрес российской политической системы, элиты и олигархов. Хотя Кремль стремится приуменьшить последствия европейских и американских санкций, а также падения рубля в национальных СМИ, граждане видят, что трудности в их повседневной жизни растут. Неравенство между бедными и богатыми усиливается, о чем говорят печальные снимки бездомных в Москве, которым приходится выживать в канализации в зимний период, хотя в столице хватает пустых квартир из-за спекуляций с недвижимостью. Все это становится ударом по позитивному образу, который стремится сформировать российское правительство.
— Этот политический кризис начинается после того, как Россия только стала подниматься на ноги после нескольких лет рецессии и падения уровня жизни. Как экономическая и социальная обстановка могла сказаться на недовольстве народа?
— Не стоит путать экономический рост с распределением богатств. Российский коэффициент Джини говорит о сильнейшем неравенстве, что относит РФ к числу развивающихся стран, пусть это и не по душе адептам образа «великого государства». При населении в 144 миллионов человек ВВП России сравним с испанским.
На данном этапе следует особо подчеркнуть, что коррупционные деньги — это то, что напрямую крадется у народа. Россия может продавать сколько угодно нефти и развивать ВПК для улучшения внешнеторгового баланса, но пока распределение не будет улучшено, население будет протестовать, как молча, так и на улицах.
Посредственное распределение ведет к нехватке инноваций в стране в международных масштабах, спаду потребления, неспособности некоторых граждан создавать стартапы, учиться, заводить детей. Схожая ситуация привела к Французской революции 1789 года, Российской революции 1917 года и распаду Советского Союза в 1991 году. Нет никаких сомнений, что если ситуация в России не улучшится, в ближайшее десятилетие стоит ждать возникновения и более агрессивных движений.
— Какие перспективы открываются перед российским лидером? Какое отражение в политике может получить растущее недовольство?
— Российскому правительству необходимо, скорее, не устанавливать более демократическую систему или расширять свободу прессы, а обеспечить лучшее распределение богатств с системой налогообложения, которая эффективнее охватит 1-2% самых состоятельных граждан.
Российскому руководству нужно в кратчайшие сроки добиться лучшего распределения богатств нефтегазового сектора с помощью налоговой системы, которая больше охватывает самых богатых. Полученные средства должны пойти на модернизацию инфраструктуры, школ и больниц, или же, в идеале, напрямую гражданам.
В историческом плане нужно отметить, что бунт всегда начинается с чего-то незначительного, но символичного. Именно так все было во время Французской революции. Насилие обычно резко набирает обороты и выходит из-под контроля сил правопорядка, а затем порождает массовую революцию против элиты.
В демократической системе демонстрации ведут к новым выборам и постепенной смене идеологии власти, к обновлению элиты. В более автократической системе, как в России, в той же исторической перспективе речь чаще идет о насилии и силовом выдворении элит народом. Как бы то ни было, для конкретизации такой схемы нужно несколько десятилетий. К тому же, российский народ восстал против царя только после трех лет тотальной войны, голода и нищеты.
