Правящая европейская элита допустила миграцию миллионов людей из мусульманских стран с совершенно иной культурой, однако оказалась не способна извлечь уроки из собственных ошибок или хотя бы провести самоанализ. Поэтому Европа начинает разрушаться, а политики все еще не понимают, что люди хотят уже не слов, а действий. Об этом говорит бывший сотрудник нескольких специальных полицейских служб Чешской Республики и эксперт по Восточной Европе и Ближнему Востоку Михал Вагал, который уже долгое время живет в Казахстане.
По поводу террористического акта в Санкт-Петербурге Вагал сказал, что исполнителями, вероятнее всего, окажутся мусульмане с Кавказа, связанные с ИГИЛ (запрещено в России — прим. ред.).
— Parlamentní listy: Можно ли, исходя из вашего опыта, успешно интегрировать мусульман в европейское общество людей с другой культурой, обычаями и религией?
— Михал Вагал: Думаю, в определенном смысле это возможно, поскольку любой человек как-то приспосабливается к среде, в которой живет. Однако нельзя сказать, насколько успешной будет эта адаптация — только время покажет. И, несомненно, возникнут огромные проблемы, которые Европе придется преодолеть, потому что вернуться к тому положению, которое было до миграционной волны, уже не удастся. «Определенные процессы» уже запущены.
Я хочу отметить, что, говоря о мусульманах, не стоит обобщать. Я несколько лет прожил в мусульманской стране, где мирно соседствуют мусульмане, евреи, православные, и где нет проблем. Так что проблему я, скорее, вижу в выборе стран ЕС, куда прибывают мигранты, во влиянии религии и социальной зрелости этих стран.
— Буквально только что СМИ передали сообщение о террористическом акте в Санкт-Петербурге. Большая часть аналитиков склоняется к мысли, что это была акция мусульманских радикалов с Кавказа — чеченцев или ингушей. В конце концов, эти террористические группировки в прошлом уже совершили несколько терактов в России. Все те мусульмане, кто убивал не только в России, но и, как неделю назад, в Великобритании, долгое время жили среди своих жертв. Подобное вряд ли свидетельствует об их интеграции или хотя бы попытках интегрироваться, не так ли?
— Приписывать ответственность за нынешний теракт в Санкт-Петербурге той или иной конкретной группировке несерьезно, поскольку нет достаточной информации. Весьма вероятно, что за террористическим актом стоят закавказские радикальные группировки, потому что они совершали подобное и прежде. Но я против обобщений и сравнений ситуации в России с ситуацией в Европе.
Мусульманское сообщество современной России существует уже много веков, и в прошлом против него проводилось несколько не слишком успешных военных операций, которые привели к полному разрушению отношений между населением и государством. Поскольку эти обиды довольно свежие, то и последствия в форме экстремизма сказываются до сих пор. Также доказано, что разные группировки получали поддержку из-за рубежа, и это продолжается в разной степени до сих пор. В отличие от Европы, в России теракты совершаются преимущественно собственными гражданами, которые одержимы идеями в духе «Исламского государства». К примеру, речь идет о стремлении создать эмират на территории республик Закавказья. Зачастую эти люди социально не приспособленны и являются выходцами из криминальной среды. Скажем, мало кто знает, что во время войны в Чечне на стороне разных группировок воевало множество наемников из разных стран, в том числе европейских(!). В Чечне, по-новому устроенной под руководством Рамзана Кадырова, конфликты удалось свести до минимума. Таким образом, в России речь идет не об импортированных террористах, а об отечественных. Силовые структуры Российской Федерации особенно не церемонятся с подобными людьми, и для большинства преступников встреча со спецслужбами заканчивается смертью.
— То есть пока нельзя конкретизировать, кто стоит за терактами во второй столице России, как о Санкт-Петербурге говорил Гоголь? (так в оригинале — прим. перев.)
— Сейчас все предположения — это чистые спекуляции, хотя их напрашивается достаточно, и читателям они были бы интересны. Давайте подождем и посмотрим, кто похвастается этим зверством, и что удастся узнать ФСБ РФ.
— Несколько дней назад в Лондоне произошел другой террористический акт, который унес жизни четырех человек. Много было и раненых. Не удивило ли вас то, что теракт был совершен в самом центре Лондона, где преступник даже попытался прорваться к британскому парламенту?
— Нет, не удивило. С точки зрения пропаганды и последующей огласки в СМИ преступник не мог выбрать более выгодного места. С другой стороны, он выбрал место, где максимальна концентрация вооруженных полицейских, но при себе имел только нож, поэтому попытка была заранее обречена на провал. Террориста очень быстро ликвидировали. Если бы он решил совершить теракт в месте, где было бы меньше полицейских и больше обычных людей, то жертв, вероятно, было бы намного больше.
— Но, по словам некоторых экспертов в области безопасности и историков, политические деятели довольно часто становятся объектами покушений во время войн. К примеру, покушение чехословацкого движения сопротивления на начальника немецкой оккупации в Чехии Рейнхарда Гейдриха или подобные операции польского сопротивления против высокопоставленных немецких оккупантов. Я напомню, что ИГИЛ, по словам его представителей, ведет против нашей цивилизации священную войну. Согласны ли вы с тем, что политики — более оправданная цель, чем невинные простые люди?
— Если рассматривать ситуацию с точки зрения ИГИЛ, то да, ликвидация высокопоставленного представителя одной из стран «зла» — легитимная цель. Но сравнивать покушение на Гейдриха с действиями ИГИЛ совершенно неприемлемо и оскорбительно ввиду исторического контекста событий. Оправдывать смерть какого-то человека, чем бы он ни занимался, совершенно недопустимо.
— Военный аналитик Ярослав Штефец заявил, что «нападение на британский парламент в Лондоне, который все больше поддается исламизации, является ясным посланием мусульманам, чтобы они отказались от британских традиций, потому что „час пробил". Кроме того, теракт — это послание тем мусульманам, кто проживает в Европе, будь они потомками переселенцев или иммигрантами последней волны, которая все с большей силой обрушивается на наш континент, чтобы они всеми средствами продолжали разрушать европейские культурные и демократические традиции». Что вы думаете о подобной трактовке теракта в Лондоне?
— Я не думаю, что именно теракт в Лондоне является неким посланием, и считаю приведенное высказывание крайне неудачным и необоснованным. Подобные заявления лишь усиливают истерию в европейском обществе. Во-первых, пока этот теракт выглядит как преступление одного радикала. Преступник не оставил сообщения, неизвестны его мотивы, и до сих пор не установлено, участвовал ли в теракте кто-то еще. И хотя ИГИЛ взяло на себя ответственность, скорее всего, там и не подозревали о запланированном теракте, а лишь воспользовались ситуацией в пропагандистских целях. Если теракт в Лондоне был посланием, то стоит задаться вопросом, что тогда означали предыдущие террористические акты во Франции, Бельгии, Германии, которые по количеству жертв и масштабу значительно превосходят лондонский теракт.
— Лондон возглавляет мусульманский мэр Садик Хан. Из-за теракта он стал объектом критики, поскольку сделал официальное заявление только через полтора часа после того, как Скотленд-Ярд сообщил о первых жертвах. Да и его слова пришлись критикам не по душе. Он заявил: «Сегодня в Лондоне произошел ужасный террористический акт. Я хочу всех заверить, что беспокойства излишни. Наш город остается одним из самых безопасных в мире». После Хан еще произнес несколько традиционных фраз о том, что жители города, столкнувшись лицом к лицу с угрозой, конечно, не сдадутся и не позволят разрушить свою привычную жизнь. Те же слова мы очень часто слышим после террористических актов из уст видных политиков. Правильно ли это, или в подобных случаях политикам стоило бы высказываться иначе? Если да, то как?
— Это вопрос к PR-агентствам. Любое заявление из тех, которые мы слышали после каждого теракта, всего лишь пустая болтовня, которая ничего не изменит и не вернет ничего обратно. К сожалению, политики не понимают, что люди уже не хотят слышать — они хотят видеть. Видеть конкретные шаги, ведущие к исправлению сложившейся ситуации.
Многие европейские страны столкнулись с терроризмом (Германия, Россия, Франция, Италия, Испания и другие). И если вернуться в недавнее прошлое, то становится ясно: каждый раз после терактов пострадавшие страны реагировали на ситуацию. К примеру, после теракта на Олимпиаде в Мюнхене в Германии было создано специальное антитеррористическое подразделение GSG 9. И эти страны уже накопили богатый опыт, которым они могут воспользоваться. Теракты 70-х и 80-х годов были такими же жестокими, как современные. Разница между ними только в том, что раньше люди узнавали о произошедшем не сразу, а теперь следят онлайн. Проблемой занималось преимущественно пострадавшее государство, а другие страны учились на этом опыте и адаптировали к нему свои стратегии в области безопасности. Сегодня в Европе это невозможно, поскольку взгляды на ситуацию разнятся, европейские политики берут на себя минимум ответственности, а у отдельных государств минимум возможностей, чтобы предпринять эффективные меры на своей территории.
— С другой стороны, противники ислама и иммиграции высказываются иначе. Глава Партии Свободы Герт Вилдерс написал в «Твиттере»: «Сегодня в Лондоне, а завтра в Нидерландах, потому что такие трусы, как премьер Рютте, не осмеливаются назвать главной причиной терактов ислам. Политическую ответственность за террористические акты несут слабые лидеры стран-членов Европейского Союза. Они игнорируют ислам как основную причину терактов и позволяют все новым и новым мусульманам оставаться в их странах». Как вы думаете, являются ли выходом из кризиса ограничения для тех, кто проповедует ислам в европейских странах, и, например, строгий контроль над ними? И не было бы, возможно, лучше все внимание сконцентрировать на отдельных радикальных личностях и группировках?
— Возлагать ответственность за терроризм на ислам очень опасно, потому что большая часть мусульман не радикальна, и подобные идеи высказываются во имя политических целей в рамках борьбы за власть в отдельных государствах. Проблема в том, что правящая европейская элита допустила миграцию миллионов людей из мусульманских стран с совершенно иной культурой. Искать причины, почему так произошло, нет смысла, потому что дело уже сделано и нужно заниматься последствиями, а главное, положить конец этому процессу, чтобы ситуация не ухудшилась.
Решение тут простое: надо закрыть границы Евросоюза, создать центры для беженцев в третьих странах или на островах, ввести тщательные проверки людей в этих центрах и всех тех, кто уже попал на территорию ЕС. И для этого необходимо принять соответствующие законы о депортации. Кажется, все просто? К сожалению, это не так, потому что Евросоюз ежедневно нам доказывает: найти консенсус очень трудно. Нежелание «виновников» признать свои ошибки усиливается, а проект ЕС медленно, но верно начинает разрушаться. Предприняв перечисленные меры, Евросоюз выяснил бы, кто прибыл на его территорию, и выявил бы группы риска. Их необходимо контролировать без всяких оговорок. И если кому-то кажется, что это будет просто и обойдется без конфликтов, то он очень ошибается.
— В дискуссиях часто звучит такой термин, как политическая корректность. Президент Милош Земан называет ее «вежливым синонимом лжи». Он сказал следующее: «Почти никто не решается сказать „исламский терроризм" — все говорят „международный терроризм". Это политически корректно». А что о политической корректности думаете вы?
— Я думаю, что господин президент выразился совершенно точно. Я не считаю, что могу что-то дополнить.
— В прошлом году граждане Великобритании поддержали Брексит, то есть выход страны из Европейского Союза. Одним из главных аргументов сторонников Брексита была угроза терроризма, миграционный кризис, а также то, что переселенцы, в первую очередь из Польши, отнимают у британцев рабочие места.
— Мне трудно судить. Вообще я могу сказать, что поведение ЕС с начала так называемой миграционной волны только подкрепляло те аргументы, которые вы перечислили. Поэтому Великобритания решила снова стать независимой и сильной страной, невзирая на ту цену, которую придется заплатить. Проблема трудоустройства иностранцев, на мой взгляд, не оказала большого влияния на решение о Брексите, поскольку Великобритания — очень мультикультурная страна.
— После референдума СМИ стали часто сообщать о нападениях на иностранцев в Великобритании. Нередко жертвами нападений становятся поляки. Однако наибольший резонанс в чешских СМИ получило убийство в Лондоне чеха. Насколько, по-вашему, сейчас там безопасно для чешских туристов? Могут ли они, говоря на языке, похожем на польский, стать жертвами нападений со стороны местных жителей, которые против всяких «польских сантехников», якобы лишающих их работы?
— Мне кажется, что эту историю СМИ Евросоюза слишком раздули и использовали против Великобритании. По-моему, вас скорее обворуют в Праге, чем вы станете жертвой радикалов, которые недовольны «польскими сантехниками». Еще раз подчеркну, что эту историю слишком раздули.
— В связи с такими городами, как Лондон, Париж, Брюссель и другими, говорят о так называемых запретных зонах, в которых проживают не интегрированные переселенцы. Там процветает преступность, и нередко эти зоны становятся рассадником радикалов, которые совершают террористические акты. Так, в случае Лондона это районы Уолтем-Форест, Уайтчепел и Тауэр-Хэмлетс. В других городах это Блэкберн в Бирмингеме и Брэдфорде. Обширные мусульманские «запретные» зоны существуют в Дьюсбери, Лестере, Лутоне и Манчестере. Раньше также поступала информация о том, что в этих районах за правопорядок отвечают патрули шариата. Какая информация есть у вас?
— Образование любых «запретных зон» — это сбой в работе государственного аппарата, и людям следовало бы открыто возмутиться подобным вещам. Если существует место, куда люди боятся ходить, и куда «не отваживаются» ходить даже сотрудники правопорядка, то кто-то должен нести за это ответственность. Будь то местная полиция или другие службы безопасности. Таким образом, люди должны оказать давление на государственный аппарат, чтобы в данном месте восстановили правовой порядок, невзирая на те проблемы, которые вызовет это вмешательство.
Демократическая система выборов, независимые СМИ являются эффективным инструментом для контроля над работой любого государственного органа. Однако все зависит от активности граждан и их готовности включиться в общественную жизнь, пусть даже напрямую проблема их и не касается.
— В интернете можно найти массу инструкций о том, как вести себя во время террористического акта. А как вы — как эксперт в области безопасности — порекомендуете себя вести, чтобы спасти себе жизнь в ситуации непосредственной опасности, если, например, в кафе или клуб, как случилось в Париже, ворвется вооруженный человек и откроет стрельбу?
— Каждый теракт имеет свою специфику в зависимости от места, времени и личности преступника. Глупо утверждать, что если не делать того-то и того-то, то все будет хорошо. В клуб или на дискотеку с оружием вас сегодня никто не пустит, поэтому необходимость защищаться там от вооруженного преступника или преступников практически нереальна. Кроме того, среди моих знакомых мало тех, кто бы, собираясь на дискотеку или на другое общественное мероприятие, изучал план здания, чтобы знать, куда в случае нападения бежать, да еще и по приходе проверил, не закрыт ли пожарный выход (а такое случалось на нескольких пожарах).
Многие люди выжили, претворившись убитыми. Это, конечно, хорошая уловка, но что если преступник решит сделать контрольный выстрел, никуда не торопясь, потому что знает: на этом свете его дни уже сочтены. Бежать с риском быть подстреленным или лежать и блефовать? Выжить в подобном теракте — просто дело везения, ваша участь не зависит от того, обучены ли вы поведению в кризисных ситуациях или нет. Многие специалисты пишут, что нельзя сопротивляться. Я не согласен. Конечно, если вы будете сопротивляться, то со стопроцентной гарантией будете убиты. Но вопрос в том, не спасете ли вы своим сопротивлением жизнь кому-то другому. В качестве примера можно привести «стрелка» из Угерске-Градиште. Несколько человек из-за брошенного в него стула смогли убежать и избежать верной смерти. Так что только от нас зависит, как распорядиться самым ценным, что у нас есть: «продать» или «подарить» свою жизнь.
— А что вы думаете о законе об оружии, который одобрил Европейский парламен, и согласно которому будет ужесточен контроль над стрелковым оружием? (Новая норма введет общие правила маркировки и хранения оружия, объединит базы стран ЕС с данными об отказах в разрешении на оружие, а также запретит приобретать некоторые виды самозарядного полуавтоматического оружия, созданного на основе армейских типов автоматического оружия: автоматы с магазином на 10 патронов и более, пистолеты с магазинами на 20 патронов и более и ружья с откидным или телескопическим прикладом.) Поможет ли этот закон в борьбе с терроризмом?
— Никакие ограничения в сфере легального владения оружием проблемы не решат. Статистика ясно подтверждает, что ни один из терактов не был совершен с помощью законно приобретенного оружия. Ограничения на количество патронов в магазине и прочее — совершенная ерунда, которую выдумали люди, очень далекие от реальности. Ограничения на ношение оружия приведут только к резкому росту черного рынка, который в Чешской Республике удалось несколько сократить благодаря эффективным оружейным амнистиям.
С ограничениями на оружие тесно связана ситуация на Украине, где, извините за выражение, творится такой бардак, что никто не имеет ни малейшего представления, сколько, где и какое оружие там обращается. Так что Украина способна обеспечить нелегальный рынок ЕС оружием на многие годы вперед.
Наши законы о ношении оружия являются одними из наиболее строгих, и я не думаю, что их нужно менять. Собственно владение оружием имеет многовековую историю. У нас развито охотничье дело и разные дисциплины стрелкового спорта, в которых наши спортсмены достигли международного успеха. Кроме того, вооруженный обыватель может стать неприятным сюрпризом для того, кто решил устроить теракт в его присутствии.
