В воскресенье турецкий президент Реджеп Тайип Эрдоган получил мандат на единоличное правление от большей части страны, но не мегаполисов.
В Стамбуле, Анкаре, Измире сосредоточены около 46% объемов производства Турции и только 23% ее населения. Все три города голосовали против сохранения чрезвычайных полномочий Эрдогана, превращающих Турцию в президентскую республику. Так же, как и американский президент, Эрдоган сможет формировать министерства и назначать судей, и при этом быть членом политической партии.
Даже в странах, где авторитарные режимы уверенно держат позиции, в больших городах ими относительно недовольны. Москва регулярно демонстрирует более слабую поддержку Владимира Путина на выборах. Фидес, партия Виктора Орбана, в 2014-м победила везде, но поддержку в Будапеште получила с трудом.
Разделение между горожанами и провинциалами часто объясняется тем, что победившие в глобализации живут в городах, тогда как проигравшие остаются за их пределами. Это несколько упрощенный взгляд. Эрдоган был мэром Стамбула, он никогда не проигрывал выборы, но 51,4% коммерческого капитала страны отклонил его конституционные поправки. Те, кто поддержал Брексит, не выступают против глобализации и свободной торговли, иначе они не были бы в таком восторге от опыта Сингапура. Идеология Путина, Орбана и PiS Ярослава Качинського не изоляционистская. Разрыв между большими городами и сердцем страны, существующий во многих странах, не только из-за глобализации. Речь идет еще и о двух видах общественной идентичности, которые все сложнее примирить в стенах государственных органов.
Первое — традиционный государственный патриотизм. В любом государстве политики взывают к нему, и те, кто говорит убедительнее, выигрывают голоса провинции, будь то Штаты или Турция. Это язык военной силы, приверженности традициям и зачастую стремления к золотому прошлому.
С другой стороны, энергия сильных городов исходит не от космополитизма или глобализации. Социолог Гарвардского университета Дэниел Белл и политический философ Авнер де-Шалит из Иерусалимского университета в книге, посвященной городской идентичности, называют это «гражданственностью» (принципом равенства прав и обязанностей граждан): «Города все чаще становятся механизмом, с помощью которого люди противостоят глобализации и ее свойству сглаживать разницу культур вплоть до однообразия. Многие мегаполисы вкладывают время и деньги ради сохранения их уникального характера с помощью дизайна, архитектуры и способов взаимодействия людей с городом».
Я больший москвич, чем россияне. Сейчас, живя в Берлине, я чувствую себя большим берлинцем, чем немцы. Согласно опросам, несколько лет назад многие жители Лондона больше идентифицировали себя с городом, чем с Великобританией, я встречал людей, считавших себя в первую очередь нью-йоркцами, а потом американцами — это чувство усилилось из-за политики Трампа, направленной против иммигрантов.
Стамбул — древний мегаполис, где местная идентичность сильнее, чем национальная. Его можно было бы назвать космополитичным, но это еще и город со своей душой, отличающейся от остальных мест, на которые повлияли несколько тысяч лет. Характер города требует более децентрализованной и хаотичной системы управления, чем та, что протащил Эрдоган на референдуме. Так, многие жители Стамбула, поддержавшие Эрдогана на предыдущих выборах, отмежевались от его последней реформы.
У «гражданственности» нет своего политического языка, кроме либерализма. Кандидат, настаивающий на открытости, толерантности, даже вседозволенности обычно лучше работает с горожанами. В мегаполисе принцип «живи и дай жить другим» — основа выживания. Жесткие религиозные правила и местные обычаи, как правило, часто теряют влияние в условиях городского разнообразия, что ослабляет напряжение между соседями. Кроме того, соперничество при сосуществовании с миллионами других, заставляет горожан чаще сомневаться во власти и традициях.
Проблема обращения к жителям городов в том, что многие избирательные системы борются с ними. Яркий пример — избирательная коллегия США, дающая несоразмерный голос меньшим штатам. И политики, которые нравятся сельской аудитории, делают все, чтобы укрепить географическое преимущество. PiS стремится расширить Варшавский избирательный округ, добавив к городу еще 32 сообщества, чтобы получить возможность захватить контроль над столичным городским советом на следующих выборах. Эрдоган тоже неоднократно обвинялся в фальсификациях, потому что его партия пыталась построить такую электоральную географию, которая поможет ей сохранить власть.
Эти барьеры для политической власти в городах вряд ли помогут в долгосрочной перспективе. Урбанизация стала непреодолимой тенденцией во всем мире. Население провинций больше не растет, в то же время, по прогнозам ООН, в следующие 15 лет население городов увеличится на 1.5 млрд. В 1950 население Турции только на 25% составляли жители городов; сегодня в мегаполисах живут 75% турок. И чем больше город, тем меньше ему нравится провинциальное многообразие национализма и тяга к «сильной руке».
Проигрыш Эрдогана в крупнейших городах — признак того, что у его проекта, которым он хочет усилить личную власть и господство своей партии, есть предел. Стремление к усилению авторитарной системы и ослаблению системы сдержек и противовесов может привести к протестам в крупных городах — тому, чего Эрдоган, возможно, будет старательно избегать: ему нужно успокоить страну после жестокости чрезвычайного положения и спорной кампании в защиту конституционных изменений. Игнорировать желание городов — значит плыть против демографического течения. Это недальновидная стратегия, которая даст Эрдогану несколько лет личного господства, но все равно приведет к переменам насильственным путем.
