Регистрация пройдена успешно!
Пожалуйста, перейдите по ссылке из письма, отправленного на
Белая ярость: Самые опасные в Скандинавии

В течение года мы изучали изнутри самую большую и воинственную правоэкстремистскую организацию Скандинавии. Один из ее членов — норвежец Хокон Форвалд.

© AFP 2017 / Bax Lindhardt / Scanpix DenmarkПротестующие из неонацистской датской партии во время столкновений с полицией
Протестующие из неонацистской датской партии во время столкновений с полицией
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Читать inosmi.ru в
Участники Скандинавского движения сопротивления называют себя национал-социалистами. Они отстаивают идею свободного ношения оружия и считают, что необходимо бороться за этническую чистоту Севера, а мигрантам будет лучше там, где они родились. Число сторонников Скандинавского движения сопротивления неуклонно растет, и некоторые даже мечтают о революции.

Белая ярость: Индустрия пропаганды

 

Белая ярость: Семейные ценности неонацизма

 

Белая ярость: Лицо ненависти

 

Белая ярость: Шведский снайпер на Украине

 

Белая ярость: Семья нацистов


«Черт, с чего это люди должны бояться оружия?»


По профессии Пэр Эберг (Pär Öberg) — электрик, но в первую очередь он — один из главных стратегов Скандинавского движения сопротивления. Сами они называют себя национал-социалистами. С сентября прошлого года журналисты VG несколько раз встречались с руководством этой организации.


Не так давно корреспонденты NRK отправились в Даларну в Швеции, чтобы поговорить с Эбергом о конфискации оружия и тренировках с оружием в этом движении. Но еще до начала интервью Эберг крикнул «идите к черту!» и ушел.


Нам Эберг, представитель Скандинавского движения сопротивления, сказал: «С моей точки зрения, у людей должно быть оружие».


«Носить оружие — здравая мысль для скандинавского мужчины или скандинавской женщины. Это может быть охотничье оружие или оружие, чтобы защищать мост или свою семью от вражеского нападения, к чему мы в свободных скандинавских странах сегодня должны быть готовы».


VG: Служба безопасности полиции считает опасной ситуацию, когда у людей, представляющих идеологию насилия, есть оружие.


Пэр Эберг:
Эта служба плохо знает нашу идеологию. Называть нашу организацию в числе тех, которые пропагандируют насилие — это абсолютно неверно. Представь себе, что самый большой интерес у человека в жизни — это охота. Надо ли забрать у него оружие из-за его политических взглядов?


Эберг на время замолкает.


— Хочу добавить еще кое-что. Представь себе, что бы было, если бы на Утёйя было много вооруженных людей… Они бы просто застрелили Андерса Беринга Брейвика (Anders Behring Breivik). А вместо этого все они сидели тихонько, как беззащитные мишени.


— Но ведь это были в основном дети?


— Дети, дети… Это были в основном молодые люди.

© AP Photo / Frank AugsteinАндерс Брейвик в зале суда
Андерс Брейвик в зале суда

— А у тебя есть разрешение на ношение оружия?


— На такие вопросы я не отвечаю. Если мы будем об этом говорить, мы можем попасть в тюрьму. И хотя наша организация законна, за нашими телефонами и электронной почтой следят. Мы не можем сказать, чего хотим, хотя мы — просто обычные отцы семейств, пытающиеся делать что-то хорошее для своего народа.


— А ты сам готов забрать чужую жизнь?


— Конечно, ведь я же охотник.


Согласно шведскому журналу Expo, Скандинавское движение сопротивления считает себя «элитным подразделением нацизма». Опрос, проведенный среди 159 самых активных шведских членов движения, показывает, что в одном только 2015 году четверть участников организации были осуждены за насильственные действия или нарушения закона о ношении оружия.


В настоящее время три члена организации сидят в тюрьме Гётеборга по подозрению в организации взрывов. Представители Службы безопасности полиции заявили в беседе с NRK, что опасаются, как бы у кого-нибудь не возникло желание и здесь устроить подобные акты.


«Если организация будет по-прежнему разрастаться в Норвегии, вероятность столкновений с применением насилия между людьми, входящими в эту организацию, и их противниками будет увеличиваться», — говорит эксперт по терроризму Якоб Равндал (Jacob Ravndal) в беседе с VG.


В октябре прошлого года мужчина 28 лет умер после демонстрации в Хельсинки в Финляндии.


VG — единственная газета, которая в целях подготовки журналистского материала присутствовала в рядах Скандинавского движения сопротивления на демонстрации в Стокгольме, когда более 600 активистов движения прошли маршем со щитами и флагами в окружении полиции, в то время как тысячи их противников, тоже проводившие демонстрацию, забрасывали их камнями и файерами.


В небе над ними летал полицейский вертолет.


Мы находились под сценой прямо перед шведским королевским дворцом, когда активисты скандировали с вытянутой рукой и сжатым кулаком: «Да здравствует победа!» После этого они одной группой в сопровождении полиции двинулись к станции метро «Гамла стан», выкрикивая: «Скандинавская революция!»


В середине этой группы шел малопримечательный человек лет тридцати. Он был одет в зеленый анорак и походные штаны, как будто собирался в лес.


Это был норвежец Хокон Форвалд (Haakon Forwald), бывший помощник директора книжного магазина рядом с коммуной Аскер. Сегодня он — руководитель норвежского крыла этого движения.


Подростком он играл на бас-гитаре в музыкальной блэк-метал группе Dispril, выпустившей один альбом. Изображения на обложке напоминали о нацизме и Второй мировой войне.


«Возник скандал, в результате я начал задавать вопросы. Афроамериканцы читают рэп про наркотики и изнасилования — и ничего. Когда это исходит от них, то все нормально. Такое прославление порока — как бы часть их самоопределения, в то время как все, что я воспринимал как здоровое и позитивное, жестко подавляется. Почему? Это вызвало любопытство, а может быть, и злость. Тогда я еще не сформулировал свою идеологию. Просто возникало много мыслей. Но когда я в конце концов в интернете наткнулся на движение сопротивления, то первой мыслью стало "Да! Я всегда так думал"».


Форвалд стал первым норвежским участником движения. В течение шести лет он создал пять различных ячеек норвежских национал-социалистов по всей Норвегии. Согласно исследователю проблем терроризма Якобу Равндалю, в последний год особенно быстрый рост интереса был зарегистрирован в Сёрланне.


«Они перешли от расклеивания листовок по ночам к открытым действиям. Теперь они показывают свои лица», — говорит он.


На следующий день после демонстрации в Стокгольме Форвалд сидит на заднем сиденье машины и рассказывает о развитии движения в Норвегии.


«В течение многих лет националистические группы были просто субкультурой, члены которой больше всего интересовались алкоголем и музыкой. Сейчас произошли радикальные перемены. Мы профессионально присутствуем в социальных сетях, у нас есть структура и иерархия. Мы организованы и эффективны. Норвегия прежде не видела ничего подобного. Во всяком случае в последнее время».


По словам Пэра Эберга, в Швеции организация начала расти особенно быстро после притока мигрантов в 2015 году.


«К нам стали присоединяться бизнесмены. Даже полицейские и журналисты, потерявшие работу. Недавно один пастор захотел присоединиться к нам. В движении очень много супружеских пар и семей. Все полностью убеждены в том, что в наше время произойдет нечто значительное. Это здорово — быть вместе, работать ради этого и в то же время писать историю».


VG: Ты имеешь в виду революцию или гражданскую войну?


— … и новую форму правления в скандинавских странах.


Форвалд прерывает его: «Мечты о гражданской войне — это звучит, пожалуй, не очень весело?»


— Я мечтаю не о гражданской войне, а о новом свободном Севере. Но это будет болезненно.


VG: Вы хотите объединить Норвегию, Швецию, Данию и Исландию в одно государство. Хотите, чтобы это произошло путем революции?


Эберг:
Не могу сказать, что мы начнем вооруженную революцию. Тогда мы были бы террористической организацией. Но мы не исключаем ни одного сценария.


Мы едем по узкой дороге через лес к Лудвике в Даларне. Если Эберг выглядит разговорчивым и общительным, то Форвалд ведет себя сдержанно и больше слушает, он почти насторожен.


VG: Согласно вашему политическому манифесту, вы хотите выслать из Швеции всех неэтнических скандинавов. Как это должно происходить на практике?


Эберг: Как можно более гуманно. Мы должны объяснить этим людям, что им будет лучше в их собственном естественном окружении.


— А что будет с теми, кто не послушается? Примените силу?


— Если это необходимо, то нужно применять и силу. Это необходимо, чтобы защитить наш собственный народ.


— Какую силу?


Эберг замолкает, а Форвалд говорит, что не знает. Спрашиваем, что он думает об оружии. Произносит: «Теоретически… да».


Вскоре перед нами появляется Лудвика с жилыми комплексами и виллами посреди даларнского леса. На одном из пешеходных переходов в центре кто-то вырезал свастику.


В это место переселились некоторые из самых известных правых экстремистов. В радиусе примерно сорока километров проживают Эмиль Хагберг (Emil Hagberg), Пэр Шёгрен (Pär Sjögren), Хокон Форвалд и Пэр Эберг, они входят в главное руководство Скандинавского движения сопротивления.

© flickr.com / MagnusВид на шведский город Лудвика
Вид на шведский город Лудвика

Мы проезжаем мимо ратуши, где Пэр Эберг занимает место заместителя представителя правления коммуны.


Правоэкстремистское пробуждение закрепляется политически. Летом они организуют свою первую большую демонстрацию в одном из норвежских городов, видимо, в Сёрланне.


«Мы покажем, что нас много, и мы — везде», — говорит Эберг.


Входим в один из ресторанов. Они находят столик и кивают группе людей, сидящих в зале. Мужчины поднимают покрытые татуировками руки в знак приветствия.


Эберг спрашивает официанта, много ли в еде углеводов.


Позже он заказывает кофе без кофеина, потому что «я хочу есть и жить как можно более естественно».


«У нас очень мрачный взгляд на мир. Мы считаем, что он — довольно злой. Поэтому хорошо встречаться с людьми, с которыми у нас общие взгляды и общие ценности. Так что я живу роскошной жизнью. Вечером ложусь спать в прекрасным настроении, потому что знаю, что делаю нечто осмысленное».


Он смотрит вверх: «Вероятно, у меня было бы больше денег, выбери я что-то другое. Но разве в деньгах счастье? Многие живут поверхностной жизнью — спорт или алкоголь — эдакий пузырь Беверли-Хиллз. Они принимают таблетки счастья, чтобы быть в состоянии вставать по утрам, они бродят везде, как ходячие мертвецы. Хорошо ли это? Положа руку на сердце: я счастлив. Я живу счастливой жизнью».


VG: Что важнее всего для Скандинавского движения сопротивления?


Эберг: Выживание нации. То есть биологическое выживание скандинавских народов.


 Велика ли биологическая разница между скандинавами и другими?


— Народ, сформированный и закаленный погодой и ветром в течение 12 тысяч лет… Конечно. Лишь самые сильные смогли продолжить свой род. Те, кто не мог составить план на зиму, запасти достаточно еды и дров, умерли. Сравни это с жизнью в какой-нибудь африканской стране, где тебе стоит только протянуть руку, чтобы сорвать апельсин с дерева, и плыть по течению. Понятно, что такие народы развивались совершенно по-разному. Это заметно не только по цвету кожи, но и по характеру. Поэтому мы открыто говорим, что есть расовые различия.


— Ты считаешь, что Африка полна людей, которые лежат под деревом и едят фрукты?


— Да.

© AP Photo / Greg MarinovichГолодные дети Сомали
Голодные дети Сомали

Эберг смотрит на нас.


— Нет, но есть множество гордых африканцев, и на таких людей мы не смотрим сверху вниз. Мы не хотим эксплуатировать их или переселяться в их страну и воровать их природные ресурсы. Но как Greenpeace хочет сохранить все виды в море — так и мы хотим сохранить наш народ.


— Форвалд, ты ранее сказал, что «нордическая раса  ценнее всех». Что ты имеешь в виду?


Форвалд:
Я сказал, что для меня она — самая ценная. Точно так же, как моя семья для меня ценнее, чем семьи знакомых. Или мои дети значат для меня больше, чем дети других людей. Это не означает, что я не люблю детей.


— Ты говорил, что вы «считаете Адольфа Гитлера одним из самых великих людей прошлого столетия. Воином, который боролся за арийскую расу и будущее Европы».


Эберг: Так можно сказать, тут нет никакой ошибки. В чем заключается твой вопрос? Ты просто вываливаешь кучу фактов!


Форвалд: Собственно, это не я сказал, это сказала моя жена.


— Твоя жена сказала, что Гитлер был великим человеком?


— Мы вместе давали интервью, и тогда она так сказала.


— Ты согласен с ее словами о том, что Гитлер был великим человеком?


— Да, конечно. Так мы считаем.


— Это очень спорное утверждение.


— Да, наверное. Но так мы считаем.


Он смотрит в окно. В Лудвике наступил вечер, интервью закончено. Эберг заявляет, что он из принципа почти никогда не общается со СМИ.


«Они извращают правду и нарочно хотят осложнить нам жизнь».


Спрашивает, слышали ли мы историю о 28-летнем Йими Юнасе Карттунене, который умер от инсульта после демонстрации в Хельсинки.


После того как Карттунена избили ногами и ударили головой об асфальт, Скандинавское движение сопротивления выложило на своем сайте его фотографию с подписью: «Из-за ругательств, крика и угроз один из наших активистов был вынужден быстро применить к нему дисциплинарные меры».


По мнению Эберга, что дело было представлено неправильно.


Эберг: Газеты назвали это убийством, но он фактически умер у себя дома. Он подошел к нашим активистам, плевался и хотел драться. Я не знаю, пинали его или толкали, но он рухнул на землю и так сильно ударился головой, что его увезли в больницу. Через несколько дней он скончался. Никто не знает, от чего, но это был просто трагический эпизод.


— Вызывает ли у вас сожаление известие о том, что к нему пришлось применить меры, чтобы он соблюдал порядок?


Форвалд:
Что же было плохого в том, что мы написали?


— Но ведь плохо, что он умер?


— Можно сказать и так, но ведь намерения убивать не было.


Прямо перед новым годом одного из активистов движения приговорили к двум годам тюрьмы за грубое применение силы.


Эберг складывает руки на столе: «Посмотрите на это с нашей точки зрения: он вполне мог подойти к нашим активистам и запустить в них кирпичом или вынуть нож. Мы должны уметь защищаться».