Каждый день учитель Ион Балан (Ion Balan) возвращается из школы в пропахший сыростью дом, который еле обогревает русская печь. Вечером этот крупный мужчина со сталинскими усиками садится за самодельную радиостанцию и борется с одиночеством, пытаясь установить связь с остальным миром на одном из множества известных ему языков. «Тяжело жить вдали от жены», — говорит 50-летний педагог с грустной улыбкой.
Его взгляд устремляется в окно, за мутным стеклом которого виднеются потрепанные избы молдавской деревни Игнацей, куда можно добраться по грунтовой проселочной дороге. Тишину на улице изредка нарушает скрип колес телеги или гул мотора пережившей распад СССР «Лады». «Тут остались пенсионеры и их внуки», — продолжает Ион Балан, в чьей школе сотрудников стало вдвое меньше после обретения страной независимости в 1991 году.
В Игнацей, как и по всей Молдавии, в семье обязательно найдется отец, мать, ребенок или дядя, который работает в Европе или России, спасаясь от безработицы и нищенских зарплат в бывшей советской республике. «Многие так и не вернулись из добровольной ссылки», — вздыхает Ион Балан, который даже не хочет думать о перспективе развода. Его жена вот уже несколько лет работает сиделкой в Италии. В деревню она приезжает дважды в год.
Без возврата
При окладе в одну тысячу евро она зарабатывает за месяц столько же, сколько ее муж за семь месяцев в школе. Когда семья оплатит ремонт дома и свадьбу дочери и сына (в Молдавии это обходится недешево), супруга вернется к нему, не теряет надежды Ион Балан, обходя свои владения.
Его дети отправились учиться в Кишинев и Бордо. Отец не строит иллюзий: обратно они не вернутся.
В Игнацей крыши ничейных изб проваливаются зимой под грузом снега, а огороды зарастают сорняками. Запустелость постепенно охватывает всю бывшую коммуну.
В местной администрации Елена (на ее счету 22 года верной работы на сменявших друг друга мэров) открывает реестр населения: «Почти 7 тысяч жителей при Горбачеве, 4 тысячи в 1997 году, более 2 тысяч — сегодня».
Смертность вдвое выше рождаемости
А сколько будет завтра? Мэр Александру Каларас (Alexandru Calaras), который объездил водителем всю Европу перед тем, как вернуться на родину, предпочитает об этом не думать. Он не собирается вновь выставлять свою кандидатуру на этот пост, который принес ему немало бессонных ночей. «Женщины убираются в Италии, а мужчины работают на стройках в Греции. Рождаемость здесь вдвое выше смертности. В 2017 году у нас сыграли 17 свадеб, но только две пары после этого не собрали чемоданы».
У Александру Калараса сложилась хорошая репутация в деревне. Его называют честным, энергичным и трудолюбивым, что значит куда больше любых дипломов в подтачиваемой коррупцией стране. Он перекрасил мэрию, отремонтировал зал празднований и бракосочетаний, сохранил ясли и поликлинику, но был вынужден отказаться от реставрации разваливающегося дома культуры. «Здесь ничего не было построено со времен СССР. Мы лишь пытаемся спасти то, что еще можно», — говорит он, сжав кулак.
Из его кабинета открывается вид на опоясывающие деревню нетронутые холмы. Там лежит богатый перегноем чернозем, который долгое время был залогом процветания колхоза: он экспортировал виноград, пшеницу и лук на восток, поскольку маленькая Молдавия была житницей СССР.
Последствия российского эмбарго
Колхозная система рухнула вместе с коммунизмом, и бывшие работники теперь возделывают собственные участки земли, большая часть урожая которых оказывается у них на столе.
Андрей Ионаску (Andrei Ionascu) — один из четырех последних агрономов Игнацей. Он назначает нам встречу в бывшем колхозном сарае, где при неровном свете лампочки женщины с красными глазами вручную лущат тонны лука.
Этот загоревший под открытым небом мужчина одного за другим терял друзей, которые решили уехать в Европу из-за спада покупательной способности местных потребителей и закрытия российского рынка в 2013 году в ответ на подписание соглашения о свободной торговле между Кишиневом и Брюсселем.
Он с завистью говорит о румынских фермерах, которые получают субсидии от ЕС: порядка 170 евро на гектар. На эти деньги он мог бы модернизировать технику (часть ее датируется еще советской эпохой) и пойти на приступ европейского рынка, который меньше подвержен влиянию политических перипетий, чем российский.
Этот людской исход охватывает все регионы Молдавии, от удаленных деревень до городов, от самопровозглашенной Приднестровской республики до автономной Гагаузии, как румыноязычные семьи, так и русскоязычное меньшинство. У стремящихся уехать людей обычно есть два или даже три паспорта (молдавский, румынский и российский), которые позволяют им устроиться как на западе, так и на востоке. По разным оценкам, сегодня в Европейском Союзе и России трудятся почти треть из 3,5 миллиона молдаван.
Обострение коррупции
Молдавия в буквальном смысле теряет жизненные силы. «За границу обычно уезжают люди в возрасте от 25 до 50 лет, представители наиболее активной части населения, — отмечает кишиневский политолог Влад Туркану (Vlad Turcanu). — Это связано с тем, что проевропейским правительствам не удалось дать толчок подъему страны и дать будущее молодым специалистам. Коррупция, одна из главных проблем для молодых молдаван, лишь обострилась за последние годы».
Александру Козер (Alexandru Cozer) тоже больше в это не верит. В свои 28 лет он — политический активист и журналист со стажем. Сейчас он тоже собирает чемоданы вслед за матерью и братом, которые уже давно обосновались за границей. «Кишинев — слишком серый, унылый и печальный город, — рассказывает он за столиком в русскоязычном кафе в молдавской столице. — Зарплаты и уровень жизни здесь крайне низкие. Я хочу спасти мою жизнь, будущее».
Одно время ему казалось, что он может все изменить. В 2009 году он присоединился к команде премьера Влада Филата, когда проевропейский лагерь, наконец, перечеркнул два десятилетия коммунистической власти. Шесть лет спустя лидера Либерал-демократической партии Молдавии задержали за расхищение государственных средств по итогам одного из самых громких скандалов за всю историю юной республики. Несмотря на разочарование, Александру Козер продолжил отстаивать европейские идеи в рамках платформы «Достоинство и правда», которая объединяет журналистов, адвокатов, научных сотрудников, студентов…
Проевропейские идеи сдают позиции
Как бы то ни было, победа пророссийски настроенного бывшего коммуниста Игоря Додона на президентских выборах в 2016 году разрушила последние иллюзии. Он видит упадок проевропейских идей, сопротивление олигархов, эффективную пропаганду Москвы и разочарование товарищей, которые поддерживали кандидатуру реформатора Майи Санду (Maia Sandu) на пост президента. «Для многих из нас она была последней надеждой на то, чтобы покончить с коррумпированным режимом и кумовством», — объясняет он.
Очередная неудача опустошила ряды «Достоинства и правды». Каждую неделю все новые члены говорят, что перебрались в Италию, Лондон, Японию или Австралию. «Мы любим нашу страну, но она с каждым днем лишь все больше разочаровывает нас», — говорит 20-летняя Кристина Бутуч (Christine Butuc) перед отъездом на учебу в Брюссель.
— —---------------
Беднейшая страна Европы
Аграрная экономика
Молдавия, беднейшая страна Европы, живет на доходы от сельского хозяйства и переводы от работников-мигрантов (на них приходится порядка четверти всего ВВП). Большая часть унаследованной от Советского Союза промышленности находится в сепаратистском Приднестровье. Доход на жителя составляет 1 тысячу 821 доллар в год или примерно 5 долларов в день.
Четыре года кризиса
Молдавская экономика с трудом приходит в себя после закрытия российского рынка для ее сельскохозяйственного экспорта в 2014 году, а также банковского скандала с исчезновением миллиарда долларов (12,5% ВВП), который повлек за собой крах трех крупных банков в 2015 году. Как бы то ни было, рост экономики мал (2% по прогнозам на 2017 год), а инфляция высока (6,5%), тогда как сильная коррупция в стране отталкивает от нее инвесторов.
