FigaroVox: Второй тур парламентских выборов, по всей видимости, позволит движению «Вперед!» получить широкое большинство. Как бы то ни было, в первом туре была зарегистрирована крайне низкая явка. Что вы об этом думаете?
Жером Сент-Мари*: 51% неявка в первом туре стала очень серьезным явлением. Речь идет о первой политической неудаче Эммануэля Макрона с момента его избрания. После 11 июня стало намного сложнее говорить о народной поддержке новой власти, поскольку кандидаты «Вперед!» и их союзники набрали на 1,3 миллиона голосов меньше, чем их лидер в первом туре президентских выборов. На данном этапе можно говорить об отказе участия и гражданском неповиновении. Как бы то ни было, пока что неявку нельзя назвать протестом или тем более согласием. Она отражает сформировавшееся у граждан восприятие неадекватности нашей избирательной механики. Это касается не только того, что президентские выборы по факту обусловливают результат парламентских с момента введения пятилетних президентских сроков: происходящее сейчас напоминает 2002 год, когда все решилось еще в первом туре. Набравшему 19,9% голосов Жаку Шираку не пришлось идти на какие-либо уступки соперникам, чтобы победить во втором туре, а затем получить большинство в 365 депутатских кресел для тогда еще только созданного Союза за народное движение. Эммануэль Макрон приложил немалые усилия для формирования правительства с участием министров от левых, центристов и правых. Отсутствие перспективы появления альтернативного большинства из-за разделения оппозиции на четыре части убедила половину избирателей в том, что идти на участки бессмысленно. Как бы то ни было, эти люди, сами того не понимая, заложили мину в фундамент новой власти.
— Является ли все это отражением усиливающегося раскола между двумя Франциями?
— После классового голосования в первом туре теперь мы наблюдаем классовую неявку. В результате некоторые утверждают, что социологические различия разных групп электората стерлись в ходе этих парламентских выборов. Но можно отметить, что голосование прошло в отрыве не только от территории (территориальный фактор не сыграл практически никакой роли), но и от народа. Так, 66% рабочих и 61% служащих не пошли на избирательные участки, тогда как среди руководства этот показатель равняется 45%. Кроме того, хотя молодежи отводится большое место в формируемом образе движения «Вперед!», она тоже предпочла не участвовать: неявка составила 64% среди людей младше 35 лет (на самом деле эта цифра еще больше, потому что многие молодые люди попросту не стали регистрироваться) и 35% в группе старше 60 лет. Иначе говоря, утверждения об относительной гомогенизации голосования среди разных групп избирателей на парламентских выборах не самом деле беспредметны. Если судить по цифрам, 12 июня на участки пришло на 13 миллионов человек меньше, чем 23 апреля. Все это вылилось в сильнейшее искажение электората относительно его теоретической формы. Таким образом, парламентские выборы подтверждают и подчеркивают уроки президентских. Между сторонниками Макрона и остальными существуют не просто разногласия, глубокий социальный раскол.
— В докладе Парижского института политических исследований отмечается, что новый состав Национального собрания будет как никогда однородным в социальном плане. Среди кандидатов «Вперед!» оказалось всего 0,2% рабочих и 0,9% служащих. Обновление идет сверху?
— Эта работа Люка Рубана (Luc Rouban) тем интереснее, что демонстрирует одновременное улучшение представленности женщин и частного сектора. Как известно, продвижение паритета и разнообразия вполне может мириться с обострением общественного неравенства или даже служить для него прикрытием. Список кандидатов на этих выборов стал красноречивым примером данного явления, которое было описано и проанализировано американским специалистом Уолтером Бенном Майклсом (Walter Benn Michaels). Здесь мы также затрагиваем понятие «гражданского общества». В некоторых случаях оно употребляется как синоним «настоящей страны», которая скрывается за государством и политическим персоналом. На самом деле в рамках представительной системы именно политика и партии становятся основой для продвижения депутатов из менее обеспеченных слоев населения. В противном случае все незаметно (иногда даже против воли) сдвигается в сторону элитарного набора. Предприятие не сводится лишь к одному руководству, а сфера независимого предпринимательства не ограничивается стартапами. Удивительно, но нынешнее положение дел напоминает XIX век. Мы словно видим голосование по избирательному цензу, парламент, который схож с собранием сильных мира сего. Тут даже просматривается своеобразный сенсимонизм.
— После первого тура президентских выборов вы заявили о формировании элитарного блока. О чем идет речь?
— Нужно отойти от терминологии с политической и нравственной коннотацией, попытаться найти подходящее название для действительности. Именно поэтому противопоставление народ/элита нам не подходит. Первое понятие — слишком общее, а второе — чересчур ограничительное. Даже с термином «буржуазный блок» все не так просто, поскольку он ставит миллионы французов на самом деле не принадлежащее им социальное положение. В то же время «элитарный блок», как мне кажется, описывает всех, кто относятся к социальной элите, хотят ею стать (таких людей намного больше) или считают, что подчинение элите правильная и естественная вещь. То есть, это одновременно и объективное положение дел и субъективная склонность. Кстати говоря, именно поэтому мы употребляем понятие социальных «блоков». Они не обладают однородным наполнением, однако включают в себя объединения различных, но в то же время солидарных кругов. Социальный блок стремится к реализации власти к собственной выгоде и на благо общих интересов. В то же время он является всего лишь историческим конструктом, и может распасться. Впечатляющие успехи Макрона стали воплощением элитарного блока, чье формирование на руинах раздела на правых и левых началось за многие годы до объявления его кандидатуры.
— Может ли Макрон руководит страной с одним лишь этим элитарным блоком?
— Объединение правой и левой элиты на основании идеологического сближения и социальной однородности пока что является громким успехом. В некоторых обеспеченных кругах даже наблюдается определенная эйфория. Словно 14 июля 1790 года. Это праздник Федерации современной буржуазии. Движущая сила «Вперед!» позволяет ей оказаться во втором туре президентских и парламентских выборов, победа достигается автоматически. Тем не менее существование элитарного блока создает проблему ослабления так называемых правительственных сил. Динамика «Вперед!» возникла потому, что Николя Саркози и Франсуа Олланд не смогли провести желаемые реформы страны, приняли рамки Европейского Союза и требования финансовых рынков. Иначе говоря, макроновская эпопея опирается в первую очередь на стремление дать структурным реформам нашего общества достаточную социально-политическую базу. Если соотнести результаты первого тура президентских и парламентских выборов с общей численностью электората, становится ясно, что полностью этот результат еще не достигнут. Тут за всеми рассуждениями о гражданском обществе вновь просматривается значимость государственной власти. Ее контроль людьми, которые прекрасно умеют пользоваться всеми ее рычагами, решает вопрос.
— Элитарному блоку вы противопоставляете народный блок. В настоящий момент он как-то представлен? Он сдал позиции из-за массовой неявки?
— Как нечто противопоставленное элитарному блоку, который включает в себя представителей президентской партии, Демократического движения, Союза за народное движение, «конструктивных» правых и «совместимых» левых, народный блок все еще остается виртуальным понятием. У политики Эммануэля Макрона и Эдуара Филиппа (Édouard Philippe) есть не «фронт неприятия», а «архипелаг неприятия». В этом заключается серьезный стратегический дисбаланс. Последствия того видны во втором туре парламентских выборов, где кандидату от «Вперед!» обычно противостоит представитель одной из четырех оппозиционных сил без перспектив альянсов и, как следствие, с плохими результатами.
Такая ситуация установилась надолго и представляет собой историческую возможность для завершения объявленных либеральных реформ. Учитывая, что противостояние с новой властью будет носить как социальный, так и политический характер, позиции «Непокорной Франции» представляются перспективными, тогда как Национальному фронту ставит палки в колеса неоднозначность его заявлений по экономическому либерализму. Положение Союза за народное движение не так серьезно, как у Соцпартии, но их надежды на восстановление борьбы правых и левых в обозримой перспективе вряд ли оправдаются. Этот политический порядок был не просто ослаблен, а подменен новым.
* Жером Сент-Мари (Jérôme Sainte-Marie), историк, директор консалтинговой компании Pollingvox, занимающейся исследованиями общественного мнения
