Тайная поддержка Путиным Дональда Трампа является не первой попыткой со стороны России повлиять на американские президентские выборы. 42 года назад один российский лидер в частном порядке обещал, что его правительство поддержит определенного кандидата на президентских выборах: «Мы с нашей стороны сделаем все для того, чтобы это произошло», — сказал Леонид Брежнев в беседе с Джеральдом Фордом. Я знаю, о чем говорю, потому что являюсь единственным живым свидетелем тех событий.
В августе 1975 года президент Джеральд Форд направился в Финляндию для участия в самой крупной встрече мировых лидеров — 35 глав европейских государств встретились в Хельсинки для того, чтобы подписать Хельсинкское соглашение на саммите Конференции по безопасности и сотрудничеству в Европе. Это соглашение является единственным письменным документом по урегулированию после Второй мировой войны. Россия хотела, чтобы этот документ был подписан, потому что он, казалось, ратифицировал ее расширенные границы. В ответ Запад добился запрещения любых других изменений границ с помощью силы (парадоксально, но Россия оказалась единственной страной, нарушившей это соглашение, когда она аннексировала Крым и отторгла его от Украины в 2014 году). Запад также получил обещание со стороны Москвы по облегчению доступа в страну для западных средств массовой информации и соблюдению прав человека в отношении своих собственных граждан, и эти положения стали своего рода поворотным пунктом в преодолении советского гнета.
Я был членом небольшой политической команды президента Форда, сопровождавшей его в Хельсинки. В этой группе я выполнял роль эксперта по контролю над вооружениями. Хотя Хельсинкская конференция не играла важной роли в вопросе о контроле над вооружениями, мы запланировали две двусторонние встречи с российским лидером Леонидом Брежневым для работы над Договором об ограничении стратегических вооружений (ОСВ-2). Я принимал участие в первых дискуссиях между Фордом и Брежневым по поводу ОСВ-2 во Владивостоке за девять месяцев до саммита в Хельсинки, а затем возглавлял в правительстве США межведомственную подготовку следующего этапа переговоров.
Наша двусторонняя встреча проходила в посольстве Соединенных Штатов. После окончания переговоров Форд и Брежнев вышли вместе и направились к входной двери, где они, судя по всему, обменялись шутками. Все остальные участники встречи сели в автомобили и направились во дворец конгрессов «Финляндия», где проходил этот саммит.
Картина в холле «Финляндии» была поразительной. Во время перерывов в коридорах можно было встретить различных лидеров холодной войны и западной Европы. Мне особенно запомнился Тито с его плохо выкрашенными волосами; польский лидер Эдвард Герек (он выглядел достаточно мрачным); румынский антироссийский коммунист Николае Чаушеску (позднее он будет казнен); шведский антиамерикански настроенный лидер социалистов Улоф Пальме (позднее он будет убит) и президент Франции Жискар д'Эстен (элегантный, как и ожидалось).
Относительно небольшой размер этого ставшего своего рода символом дворца конгрессов, а также необходимость разместить 35 глав государств и их делегации стали причиной того, что все участники были размещены очень близко друг к другу. Наша делегация находилась в центре главной секции, а прямо напротив нас, по другую сторону прохода, располагалась советская делегация. Каждый делегат имел в своем распоряжении небольшой столик для записей. Все сидели очень плотно, и мы вынуждены были защищать любую секретную информацию на наших столах. Госсекретарь Генри Киссинджер дал повод для информационной сенсации, когда он ослабил внимание к вопросам безопасности, и итальянскому фотографу удалось заснять один из его секретных документов.
Я не сводил глаз с Брежнева и записывал, с кем он говорил и что он делал. В какой-то момент я заметил, что он полез в карман и вытащил оттуда какие-то таблетки. Наши разведывательные службы подозревали, что у Брежнева серьезные проблемы с сердцем — он очень много курил и выглядел слабым. Таким образом, я записал, что он сделал с упаковкой этих таблеток — он положил ее в пепельницу. Если мы сможем определить лекарство по этой упаковке, то мы, вероятно, получим возможность установить и его заболевание.
Виктор Суходрев, переводчик Брежнева, несколько удивил нас, когда он появился в зале и сразу направился к Брежневу. Суходрева как американские официальные лица, так и Советы считали лучшим в мире переводчиком с русского на английский. Он не только успешно справлялся с идиоматическими выражениями, но и понимал их на различных «диалектах» английского — на американском, британском, шотландском, австралийском, канадском и т.д. У него была потрясающая память — мы были свидетелями того, как он сделал всего одну запись, когда Брежнев говорил без перерыва в течение 20 минут, а затем представил великолепную английскую версию выступления советского лидера. Он мог переводить «в двух направлениях» (с русского на английский и с английского на русский), и, казалось, был способен делать это без перерыва. Суходрев переводил на всех наших двусторонних переговорах в посольстве.
Суходрев передал Брежневу один лист бумаги с напечатанным текстом. Я предположил, что Брежнев захотел посмотреть подробную запись обсуждения какого-то вопроса, который затрагивался на нашей встрече в посольстве. Брежнев внимательно изучил этот документ, рукой отослал Суходрева, а затем сделал нечто удивительное — он разорвал на мелкие кусочки этот лист бумаги и положил их в свою пепельницу, где уже находилась упаковка от его лекарства.
Моему любопытству не было предела. И когда заседание закончилось, я специально не стал торопиться и занимался разбором бумаг на моем маленьком столике, а в это время члены советской делегации, один за другим вышли, из зала. Самый прямой путь к двери проходил как раз мимо того места, где они сидели, что и дало мне возможность пересыпать содержание пепельницы Брежнева в мой карман. В отеле я передал упаковку от лекарств соответствующему члену нашей команды (оказалось, что на ней не было никакой информации), а затем отыскал Питера Родмэна (Peter Rodman), личного секретаря Киссинджера и человека из его близкого окружения. Оба мы знали кириллический алфавит и немного владели русским языком, и поэтому мы сами склеили отдельные части этого документа и сделали черновой перевод.
Этот документ оказался подробным отчетом о короткой беседе президента Форда и Брежнева, состоявшейся у центрального входа в наше посольство после нашей двусторонней встречи. В ней приняли участие только Суходрев, Брежнев и Форд. Питер Родмэн и я соединили сделанные нами черновые варианты перевода. Мы были поражены тем, что мы прочитали (Далее следует официальная версия этого разговора американской стороны):
Брежнев: Я хотел бы сказать вам конфиденциально и совершенно откровенно, что мы в советском руководстве поддерживаем вас как президента и на новый срок. И мы с нашей стороны сделаем все для того, чтобы это случилось.
Форд: Спасибо вам за это. Я полагаю, что я буду избран, и я думаю, что это отвечает интересам дальнейшего развития советско-американских отношений и способствует делу укрепления разрядки.
Брежнев: Да, в этом отношении мы согласны с вами, и именно так и должно быть. Но, к сожалению, публично вы называете нас, Советский Союз, противником, а в ваших беседах с нами вы говорите, что у нас общие цели — превращение разрядки в необратимый процесс.
Форд: Я могу вас заверить совершенно искренне, что я абсолютно готов посвятить все мои усилия тому, чтобы отношения между нашими странами развивались устойчиво и чтобы разрядка стала необратимой.
Родмэн и я обсудили вопрос о том, что нам делать с этим открытием. Только мы двое — плюс Суходрев, Брежнев и Форд — знали о содержании состоявшегося разговора. Мы решили, что с учетом того необычного способа, с помощью которого содержание этого разговора оказалось у нас в руках, а также его, очевидно, частного и дружеского характера, мы решили никому об этом не сообщать. Поэтому я положил единственную перепечатанную копию этого документа в свое рабочее досье и забыл о нем.
Через несколько месяцев я покинул Совет национальной безопасности и вернулся к частной жизни. В тот момент я попытался выяснить, что я должен сделать с моими офисными папками с документами. Мне было сказано, что правильным шагом — особенно в свете недавно принятого Закона о президентских документах (Presidential Papers Act) и желания обеспечить сохранность всех относящихся к Никсону материалов — будет передача их в Национальный архив для включения в фонд Библиотеки Джеральда Форда. Я так и сделал.
Но сегодня мы сталкиваемся с обвинениями избирательной команды Трампа в сговоре с Россией. Это заставило меня вспомнить о разговоре Брежнева с Фордом, состоявшемся 42 года назад. Поэтому я решил выяснить, могу ли получить копию этого документа. К моему большому удивлению, я обнаружил эту запись разговора на веб-сайте Библиотеки Форда.
Брежнев, Форд, Родмэн и Суходрев уже умерли, и я остался единственным человеком, которому известно содержание того разговора. Если бы из-за Трампа вопрос о российском вмешательстве в президентские выборы не вышел на первой план, я никогда бы об этом не вспомнил. В таком случае этот документ, скорее всего, оказался бы погребенным среди тысяч страниц дипломатических и президентских документов того времени.
Президент Трамп и его окружение упорно отрицают, что Россия вмешивалась в американские выборы. Однако оказание воздействия на американские выборы является целью России вот уже на протяжении, по меньшей мере, 42 лет.
Форд никогда и никому не рассказывал об этом коротком разговоре, продолжавшемся менее двух минут. Возможно, он воспринял слова Брежнева всего лишь как небрежную шутку и как пожелание ему успеха на предстоящих выборах.
Однако Брежнев, судя по всему, имел в виду нечто большее. Александр Акаловский (Alexander Akalovsky), бывший в то время нашим переводчиком в Госдепартаменте, включил важную заметку в собрание своих документов, посвященных проходившему в Хельсинки Совещанию по безопасности и сотрудничеству в Европе. Акаловский не был вместе с Брежневым и Фордом в тот момент, когда они стояли у входа в посольство. Но когда Брежнев направился к своему автомобилю, Акаловский услышал его разговор с Суходревом. Брежнев спросил у него о том, не мог ли кто-либо из стаявших рядом корреспондентов услышать содержание их разговора. Суходрев заверил Брежнева в том, что во время перевода он умышленно понизил голос для того, чтобы только сам президент мог его услышать.
Это еще раз подтверждает, что Брежнев хотел, чтобы его слова были восприняты как нечто большее, чем просто шутка. 42 года назад российский лидер в частном порядке предложил неограниченную помощь кандидату в президенты Соединенных Штатов. Учитывая остающийся в течение многих лет неизменным характер российских тайных методов, не вызывает большого удивления видеть, как Россия в 2016 году делает то, что Брежнев предлагал Форду в 1975 году. Различие в том, что на этот раз такого рода предложение было принято, тогда как в 1975 году Соединенные Штаты возглавлял абсолютно честный человек, обладавший большим опытом, и он игнорировал это предложение.
