Интервью с Веславом Высоцким — заведующим кафедрой истории XIX и XX веков исторического факультета, Университет имени кардинала Стефана Вышинского в Варшаве.
— wPolityce. pl: Министр обороны Антоний Мачеревич (Antoni Macierewicz) заявил, что Польша никогда не отказывалась от военных репараций со стороны Германии, и та обязана вернуть польскому народу огромный долг. На каком основании мы можем требовать сейчас от Берлина компенсаций за ущерб, который нанесли немцы нашей территории в ходе Второй мировой войны?
— Веслав Высоцкий (Wiesław Wysocki): После войны мы не получили собственной компенсационной доли, поскольку наши права перешли к Советскому Союзу: компенсировать все потери должна была Москва. В тот момент, когда появилась ГДР, польское руководство отказалось от репараций (разумеется, это касалось только «хороших немцев», как их тогда представляла пропаганда), однако, соответствующий орган ООН этого не зафиксировал. На этом основании мы можем потребовать репарации сейчас. Напомню, что когда мэром Варшавы был Лех Качиньский (Lech Kaczyński), немецкая сторона потребовала компенсацию за выселение немцев. Тогда столичный градоначальник решил составить список материальных потерь, которые понесла Варшава.
— Эта работа заняла, кажется, полгода или даже год, в результате появился пухлый том документов. Немцы «поджали хвост» и отказались от всех претензий: стало ясно, что польские требования будут во много раз превосходить немецкие. К этому следовало бы вернуться. Не стоит забывать, что Германии удалось «купить» у Израиля согласие на то, чтобы называть во всем мире участников войны не «немцами», а «нацистами». Это был договор между Конрадом Аденауэром и Давидом Бен-Гурионом. Аденауэр планировал, что этот процесс займет 50 лет. Это один пример из немецкой политики, которая всегда была тонкой и эффективной. Сейчас все используют слово «нацисты», будто бы лишая их национальной принадлежности. Отсюда берутся и «польские концлагеря» — все это эффект того немецко-израильского договора. У договора была конкретная цена, Германия обязалась выплатить огромную сумму.
— Если говорить о суммах: компенсации для Польши, на Ваш взгляд, должны исчисляться в миллиардах?
— Это были бы большие суммы, даже если говорить только о материальном ущербе. А как оценить человеческие жизни? Спустя столько лет после окончания войны это был бы, скажем честно, прецедент, но теоретически перспектива получить компенсацию выглядит реальной.
— С военными репарациями юридический путь может оказаться долгим?
— Безусловно, но стоит учитывать одну вещь: Германия не захочет напоминать о том, что нацисты были, собственно, немцами. Из-за поляков она может лишиться того, чего ей удалось добиться благодаря своей исторической политике. В связи с этим Берлину может оказаться удобнее заключить с нами какое-нибудь мировое соглашение. На мой взгляд, проблема лежит, скорее, в политической плоскости, хотя юридическая существует тоже. Я думаю, Польша должна пригрозить немцам процессом, стремясь найти выгодную для нас форму урегулирования этой ситуации. Это тема связана с нашими государственными интересами, поскольку в немецко-польских отношениях остается нерешенная проблема. В российско-польских она существует тоже.
— Что это означает?
— Следует обратиться с чем-то подобным к другой стороне, которая стала наследницей Советского Союза. Здесь нужна последовательность. В Европе находится Калининградская область, которая выступает сейчас колонией Москвы. Возможно, на площадке ЕС или ООН следует поднять вопрос о демилитаризации этого региона, а, возможно, даже о его особом статусе. На мой взгляд, с исторической точки зрения меньше всего прав на эту территорию — у России, их гораздо больше у Польши и даже Германии.
