Уверенность в собственной победе — опасная штука, потому что она притупляет ощущение риска. В разгар лета 1942 года любому офицеру немецкого Генерального штаба при взгляде на ситуацию на юге Советского Союза должно было быть понятно, что для вермахта там назревали огромные проблемы.
Танки Группы войск В на протяжении уже нескольких недель, казалось бы, неудержимо шли вперед. Впрочем, Красная армия частично оказывала ожесточенное сопротивление, с которым, в первую очередь, столкнулась 6-я танковая армия генерала Фридриха Паулюса (Friedrich Paulus). В конце июля его силам пришлось даже приостановить продвижение из-за нехватки топлива и боеприпасов.
Тем не менее Паулюс твердо следовал к своей цели: Сталинграду важному промышленному городу на Волге. Гитлер в своем распоряжении от 5 апреля 1942 года относительно предстоявшего летом наступления писал: «В любом случае следует попробовать достичь Сталинграда или, по меньшей мере, с помощью тяжелых орудий добиться того, чтобы он перестал действовать как важный промышленный и транспортный центр».
Однако верховный главнокомандующий, очевидно, ослепленный успехом при реализации «Плана Блау», 23 июля 1942 года конкретизировал тот относительно «расплывчатый» приказ. Теперь Группе войск В, основным элементом которой была 6-я армия Паулюса, было поручено «прорваться к Сталинграду и разбить собирающуюся там вражескую группировку сил, захватить сам город и блокировать пути между Доном и Волгой, а также саму реку». То есть захватить, а не просто «выключить из игры» — с тактической точки зрения, это была совсем другая задача.
Командование как всей Группы войск, так и подчиненной ей 6-й армии понимало, что сил для выполнения этой задачи было недостаточно. Генерал Паулюс прямо сказал об этом адъютанту Гитлера майору Герхарду Энгелю (Gerhard Engel), когда тот в конце июля прибыл с инспекцией на фронт.
Влиятельный, несмотря на относительно низкий ранг, офицер записал в своем блокноте, что хотя «повсюду чувствуется сдержанный оптимизм», бытует также мнение, что «силы по сравнению с масштабом поставленных задач слишком малы». Так, они могут «больше не справиться» с серьезными нагрузками, например, в случае контрнаступления.
То же самое сообщил глава штаба 6-й армии генерал-майор Артур Шмидт (Arthur Schmidt) своему руководству из командования Группы войск: «Для битвы за Сталинград у нас недостаточно пехоты».
Однако Гитлер и глава Генштаба Франц Гальдер (Franz Halder) настаивали на продолжении наступления. Чтобы лишить Красную армию возможности к отступлению и переформированию, 6-й армии было приказано двигаться дальше, даже несмотря на недостаточную экипировку и не восполненные целиком потери.
Таким образом, 6-я армия утром 6 августа 1942 года продолжила наступление. Два танковых корпуса (около 350 танков) одновременно пробились с севера и юга к порту Калач-на-Дону. Всего через 18 часов они сомкнули тиски точно в назначенном месте, на высоте над западным берегом Дона, непосредственно напротив расположенного на другом берегу Калача.
Таким образом, в котел попали два крупных объединения советских войск — 1-я танковая армия и 62-я армия. Формально это были две дивизии и восемь танковых бригад, что соответствовало примерно 150 тысячам солдат.
Однако на самом деле в котел попали лишь около 80 тысяч солдат, из которых 57 тысяч позднее сдались в плен. Остальные либо погибли, либо смогли небольшими группами выбраться из «тисков», либо спрятались. Командование Вермахта рапортовало высшему руководству Германии, в частности, министру пропаганды Йозефу Геббельсу об «уничтожении или захвате 1000 танков и 75 орудий» Красной армии.
Дорога на Сталинград, который немцы совершенно справедливо считали стратегически важным центром, представлялась открытой, до которого от Калача оставалось лишь 85 километров.
В то же время, однако, было понятно, что задержка с конца июля длиной в целых 12 дней будет иметь последствия: Красной армии за это время удалось укрепить свои позиции в Сталинграде и на подступах к нему.
Кроме того, город располагался под острым углом между линией фронта, пролегавшей вдоль Дона на севере, и относительно низкими холмами, которые было относительно легко оборонять, на юге. Даже если бы Вермахту удалось относительно быстро захватить Сталинград, территория по краям от города оставалась бы под контролем противника. И это была бы классическая предпосылка для битвы, где немецкие силы находились бы почти в полном окружении.
Паулюс, будучи весьма компетентным, хотя и скорее «кабинетным», чем боевым генералом, шедший во главе своих солдат, все это понимал. Об этом свидетельствует его приказ к очередной атаке от 16 августа 1942 года, в котором, в частности, предупредил: «Русские будут упорно защищать окрестности Сталинграда. Они существенно укрепили высоты на восточном берегу Дона, в глубине и западнее от Сталинграда».
Командующий 6-й армией ожидал также, что Красная армия расположит вокруг и к северу от города танковые бригады, готовые к контрнаступлению. Поэтому его войскам предписывалось быть готовыми «к сопротивлению на фронте и мощному контрнаступлению на северном фланге».
Ввиду всех этих четких сигналов Фридриху Паулюсу следовало бы отказаться от резкого броска к городу. Это понимали и его штабные офицеры и командиры подразделений. Именно к ним была обращена последняя фраза его приказа: «Возможно, что благодаря сокрушительным ударам последних недель русским не хватит сил для решающего сопротивления».
Под «сокрушительными ударами» подразумевалась, конечно, котел под Калачом. Но что имел в виду Паулюс, говоря о том, что, «возможно», Красной армии не хватит сил на сопротивление? Догадывался ли он, что около 300 тысяч его солдат, наступая на Сталинград, становились, возможно, самой крупной группировкой войск за всю мировую историю войн, отправлявшейся на верную погибель? Путь их закончился 2 февраля 1943 года.
