София, Болгария — Есть нечто странное в одержимости американцев путинской Россией. Конечно, аннексия Крыма, российская военная операция в Сирии и вмешательство в выборы за рубежом не могут не тревожить многих в Америке. Однако это не объясняет, почему либералов в Соединенных Штатах Россия волнует больше, чем, скажем, растущая экономическая мощь Китая, сочетающаяся с геополитическими амбициями, или глобальный идеологический потенциал радикального ислама или безумие обладающей ядерным оружием Северной Кореи.
Россия переживает демографический спад. У нее есть трудности с модернизацией. Ее экономика чрезмерно зависит от природных ресурсов. Ее население — одно из самых образованных на планете, но при этом у него самая низкая в индустриальном мире производительность труда. Конечно, Владимир Путин — сильный и безжалостный лидер, пользующийся народный поддержкой внутри страны и известностью за ее пределами, однако российские государственные институты неэффективны и поражены коррупцией. Российские чиновники активно борются друг с другом на власть и деньги и больше соперничают, чем сотрудничают. Какое будущее ждет Россию после ухода г-на Путина — когда бы этот уход ни произошел, — можно только предполагать.
Разве всего два года назад президент Барак Обама не называл Россию «региональной державой»? Разве даже сейчас большинство экспертов не сходятся в том, что при всей агрессивности и военной мощи Москвы и при всем ее стремлении стать противовесом для американского влияния в мире ее нельзя назвать традиционной «державой на взлете»? Как писал в прошлом году в Foreign Affairs известный американский историк Стивен Коткин (Stephen Kotkin), «в течение пяти последних столетий для российской политики были характерны запредельные амбиции, превосходящие возможности страны». Сейчас в этом смысле ничего не изменилось.
Однако, несмотря на все это, американцев Россия как будто одновременно ужасает и завораживает. Может быть, все дело просто-напросто в том, что для либеральной Америки «Москва» означает «Дональд Трамп»?
Ответ на этот вопрос, как и на многие из главных вопросов нашего времени, можно найти в классической русской литературе — в данном случае в повести Федора Достоевского «Двойник». Это история мелкого чиновника, оказавшегося в сумасшедшем доме после столкновения со своим двойником — с человеком, который выглядел и говорил точно так же, как он сам, но обладал при этом отсутствующими у него обаянием и уверенностью в себе. Двойник сводит персонажа Достоевского с ума не потому, что выглядит так же, а потому, что заставляет его увидеть, что ему в себе не нравится. Таким же образом сейчас обстоит дело с Соединенными Штатами и Россией.
Советский Союз ужасал Запад в течение большей части XX века потому, что он был абсолютно другим. В нем не было Бога, не было частной собственности, не было политического плюрализма. Советизироваться Америка могла, только проиграв в войне с коммунизмом. Напротив, Россия г-на Путина пугает американцев потому, что они знают — Соединенные Штаты и Россия должны быть абсолютно разными, однако при этом видят многие из российских патологий в Соединенных Штатах. Либеральная Америка не боится, что Россия будет править миром — вовсе нет. Хотя либералы могут это не признавать, но в действительности они боятся, что Соединенные Штаты начинают напоминать Россию.
Кремль два десятилетия подряд объяснял свои проблемы и неудачи внешним вмешательством. Теперь точно так же поступает и Америка. Все, что не нравится американским либералам- победа г-на Трампа на выборах, обратившийся вспять процесс демократизации мира, ослабление американской мощи, — они воспринимают как результаты интриг г-на Путина.
Американские либералы справедливо считают Россию пугающим примером авторитаризма, функционирующего в демократических институциональных рамках. Российская «управляемая демократия» наглядно демонстрирует, что институты и практики, изначально предназначенные для того, чтобы освободить граждан от прихотей безответственных правителей, могут быть перенастроены так, чтобы фактически лишать людей основных гражданских прав (при этом позволяя им голосовать).
Россия также может служить примером того, как выглядит политика, когда элиты полностью оторваны от народа. В таком обществе неравенство не просто царит, но и считается нормой, а узкий круг богатых и политически неподотчетных избирателям правителей может долго оставаться у власти, не прибегая к серьезному насилию. Им не нужно подавлять или контролировать своих сограждан — достаточно просто игнорировать их как мелкую неприятность.
Вполне вероятно, что через некоторое время американцы из рабочего класса начнут понимать, что, при всех кардинальных различиях между российской экономикой и американской, технологическая революция, возглавляемая Кремниевой долиной, со временем может подтолкнуть западные общества к авторитаризму — таким же образом, как изобилие природных ресурсов сделало возможным режим г-на Путина. Роботы — как и постсоветские граждане- не слишком интересуются демократией.
Американцы много лет, наблюдая социальные и политические проблемы России, считали, что она застряла в прошлом, хотя, возможно, когда-нибудь сумеет стать современной страной, подобной Соединенным Штатам. Но так было раньше. Теперь многие в Америке — осознанно или нет — опасаются, что, когда они смотрят на Россию, они смотрят в будущее. И что неприятнее всего, это может быть их собственное будущее.
Иван Крастев — президент Центра либеральных стратегий, научный сотрудник венского Института наук о человеке, колумнист, автор книги «После Европы» («After Europe»).
