Концовка сериала «Игра престолов» определенно нас разочарует.
Не ввиду слабости седьмого сезона или его чертовски бездарного финала. И не из-за трудностей, с которыми сериал столкнулся в результате того, что обогнал первоисточник.
Скорее всего, «Игра престолов» разочарует нас потому, что поставит себя в безвыходное положение, при котором концовка неизбежно вызовет недовольство многих или даже большинства зрителей.
С самого начала шоу зиждилось на трех китах, способствовавших его популярности: героическом фэнтези, разрушении канонов оного и подробной истории Вестероса. Как я писал в своей книге по сериалу и других источниках, невероятная мощь «Игры престолов» обусловлена традиционной фэнтезийностью — при которой дети взрослеют, отправляются на поиски магических приключений и выясняют, что являются истинными наследниками престола — и, в то же время, подрывом канонических образов традиционного фэнтезийного сюжета. Смерти Неда и Робба Старков, взлеты и падения Станниса Баратеона, трудности Дейенерис Таргариен в Миэрине и в особенности предательство и убийство Джона Сноу братьями Ночного Дозора — все это истории наполнены трагизмом, которого традиционное фэнтези обычно избегает.
На всем своем протяжении и сериал HBO, и романы Джорджа Мартина, на которых он основан, невероятно детально описывали историю Вестероса, а также многие подробности жизни другого крупного континента, Эссоса. Нюансы всегда представляли собой невероятную силу в мире «Игры престолов» — благодаря им мир ощущается цельным, обжитым и достаточно реальным для поддержки бесконечно обостряющегося, апокалиптического сюжета в рамках фэнтезийного сеттинга.
Но по мере того, как события сериала стремительно близятся к развязке, сценаристам придется за шесть оставшихся эпизодов связать три основных элемента в единое целое. Проблема в том, что каждый из них допускает лишь одну концовку, ни одна из которых по тем или иным соображениям телезрителей не обрадует.
«Игре престолов» необходимо выбрать героическую, провокационную или основанную на исторических данных концовку — удачное сочетание всех трех элементов возможным не представляется
Первый вариант концовки «Игры престолов» — героический. Героическое фэнтези строится на образе подростка, который взрослеет, побеждает зло и обретает власть. Вспомните Арагорна в конце «Властелина Колец» или то, как Люк Скайуокер возглавил (как подразумевалось) рыцарей-джедаев в «Звездных войнах». Джон Сноу и Дейенерис Таргариен воплощают многие канонические образы героического фэнтези — несмотря на чрезмерную запутанность и политичность их действий, — и оно многократно усиливается присутствием древнего зла в виде белых ходоков, начавших вторжение в Семь королевств.
Так о какой же героической концовке идет речь? Наиболее каноничной я считаю версию инцеста Таргариенов и последующем хэппи-эндом. Она стала бы наиболее очевидным выводом всей истории: благодаря союзу Джона и Дени поражение терпит сначала Серсея, а потом и белые ходоки; королевская кровь помогает Джону приручить дракона и делает его идеальной партией для Дени; а их свадьба ставит точку в спорах о престолонаследии. Без нескольких славных и искупительных смертей, вероятно, не обойтись, но в целом главные герои выйдут победителями из всех битв.
Героическая концовка предсказуема, и совсем не соответствует склонности «Игры престолов» к подрыву основ каноничного фэнтези. Она неизбежно разрушит надежды зрителей, ждущих от сериала еще одного, заключительного шокирующего момента. Популярность данной концовки обусловлена привязанностью поклонников к персонажам, с которыми провели вот уже семь лет (а по сюжетным меркам — 21 год). И даже если шоураннеры не сделают ставку на инцест и последующий счастливый брак Джона и Дени, классические фэнтезийные каноны будут соблюдены благодаря наличию в сериале группки людей, объединившихся в борьбе против великого зла.
Второй вариант концовки «Игры престолов» — провокационный. В предыдущих сезонах шоураннеры неоднократно переворачивали ожидания зрителей с ног на голову: что если герои проиграют? Что если поступающего по совести Неда Старка казнят за его убеждения? Что если его сына ждет та же участь? Что если Станнис вторгнется в Королевскую гавань, а защищать ее будет Тирион, и оба они будут заслуживать и не заслуживать победы? Что если правосудие — не более чем пародия на самоё себя?
Именно подобный подрыв стереотипов и стал причиной одержимости «Игрой престолов»: зрители не хотят предсказуемо счастливого конца.
В случае провокационной концовки «Игры престолов» восхождение на железный трон любого правителя, плохого или хорошего, станет катастрофой. Возможно, у власти останется Серсея или придет некий другой злодей. Или, быть может, на поверхность всплывут скрытые доселе тезисы об ужасах феодализма, и будет создана Вестеросская республика, во главе которой встанет Давос, Санса или Тирион. Даже условно счастливая концовка, при которой персонаж, не являющийся традиционным героем вроде Джона или Дени, может оказаться ключом к будущим событиям, станет весьма убедительным заявлением.
И наконец, третий вариант окончания «Игры престолов» — тот, что основан на исторических данных. По ходу развития цикла «Песнь льда и огня» романы Мартина все больше обрастают разного рода подробностями с точки зрения истории и внутреннего устройства Семи Королевств. Простая история Старков и Ланнистеров обросла подробностями жизни малых домов, таких как Дейны, Маллистеры и Роуэны, не попавших при этом в экранизацию HBO. И некоторые из этих, казалось бы, второстепенных персонажей — в частности, Барристан Селми и Русе Болтон, — превратились благодаря этим деталям в крупных игроков.
«Игра престолов» в равной степени повествует о правах наследования, дипломатических браках, драконах и ледяных зомби. Историческая концовка будет в таком случае заключаться в восхождении на трон кого-то наподобие Станниса Баратеона, ибо он не был ни избранным героем, ни коварным злодеем. Станнис, будучи совершенно обычным наследником престола, мог бы одержать победу с помощью обычных политических и военных маневров, а не посредством воскрешения или волшебных драконов.
Станнис погиб, однако наследником трона после уничтожения ключевых претендентов мог бы стать его племянник Джендри. Или, быть может, корону наденет внезапно появившийся лорд Филип Пламм — последний живой наследник от брака Таргариена с представителем другого дома.
Вы, должно быть, заметили растущую неправдоподобность данных исторических вариантов; «Игра престолов» уже разочаровывала надежды фанатов на такой финал, исключив вспыхнувший было интерес к легитимизации Джендри. Одна из сильных сторон сериала в значительной степени отошла на второй план.
Однако телевидение работает по абсолютно другой схеме, в рамках которой возраст и контракты актеров, как правило, не позволяют приостанавливать съемки на несколько лет. У шоураннеров «Игры престолов» Дэвида Бениоффа и Дэна Уайсса нет иного выбора, кроме как довести историю до логического завершения: они вынуждены остановить выбор лишь на одном из трех вариантов концовки. На каком именно и почему — выяснить не так уж и сложно.
Как «Игра престолов» попала в столь неприятное положение
Множество происходящих на экране событий дают основания предполагать, что «Игра престолов» превратилась в традиционный фэнтезийный сюжет вместо того провокационного, что маячил с самого начала: воскрешение и приход к власти Джона Сноу, успехи Дени в Миэрине и вторжение в Вестерос, а также союз этих двух персонажей против абсолютного зла в лице Серсеи Ланнистер и Короля ночи. Но стоит сделать шаг назад и отметить, что все эти события были предсказаны еще несколько лет назад. И все они берут свое начало от трех вышеупомянутых сильных сторон «Игры престолов»: героизма, провокационности и исторической точности.
Элемент героического фэнтези был обещан с того момента, когда в самой первой сцене пилотной серии белых ходоков представили зрителю (но не персонажам сериала) как внушительную приближающуюся угрозу. На тот момент история была сравнительно простой: хорошие Старки, плохие Ланнистеры, изгнанные Таргариены. Сюжет был, надо сказать, чуть мрачнее традиционного фэнтези — примерами тому служат падение ребенка из окна от руки взрослого и казнь щенка, — но в остальном ему не особенно противоречил.
Однако в третьем эпизоде первого сезона действие перенеслось в Королевскую гавань, резко изменив ход развития событий. Именно в этот момент и возник провокационный элемент «Игры престолов». Многие из важнейших игроков были введены с помощью Малого совета короля: развитие сюжета посредством нравственно неоднозначных персонажей, таких как Варис, Мизинец и Ренли Баратеон, не совсем вписывается в стандартную модель фэнтезийного произведения.
Баратеоны, в частности, наряду со своими полусоюзниками Тиреллами должны были стать ключевыми персонажами морально неоднозначного провокационного фэнтези, коим «Игра престолов» являлась с середины первого сезона до начала четвертого. Пророчества Мелисандры о Станнисе Баратеоне были, к примеру, плевком в сторону весьма распространенного фэнтезийного канона, согласно которому любое пророчество есть истина. Роль Маргери Тирелл в качестве амбициозной будущей королевы управляемой Ланнистерами страны также прямо противоречила ее очевидной непреложной добродетели, причем неизменно увлекательным образом.
Но в четвертом и последующих сезонах «Игра престолов» перешла в «историческую» фазу, пытаясь поведать зрителю историю всего созданного Мартином мира. Помимо основных политических разногласий мы стали свидетелями поездки Сэма в Старомест (зачем?), лицезрели вызвавшую волну негодования ветку Дорна (ну зачем???) и политические баталии Железных островов в их стремлении обрести хоть какую-то значимость. Подобное расширение границ привело к существенной разрозненности повествования в ходе пятого и, вероятно, наиболее слабого сезона сериала.
Я вытаскиваю эту хронологию не из ниоткуда — она действительно в некоторой степени отражает сюжет незаконченного цикла «Песнь льда и огня». Объемные четвертый и пятый тома саги — «Пир стервятников» и «Танец с драконами» — настолько растянуты во времени, что сюжетные линии в них организованы по географическому признаку. А все потому, что они концентрируются на истории всего созданного Джорджем Мартиным мира: Грейджои, Мартеллы, Болтоны и другие второстепенные ранее ветки получили в этих книгах бóльшую значимость, поскольку Мартин хотел выйти за пределы событий, происходящих в жизни главных героев.
Мартин заявляет, что сюжет следующей книги цикла — «Ветра зимы», — выход которой постоянно откладывается, будет куда более организован и рационален, так как персонажи, от лица которых ведется повествование, начинают стягиваются в одни и те же локации, однако по-прежнему использует точку зрения таких относительно второстепенных персонажей, как Эйрон Грейджой и Арианна Мартелл. (Очевидно, что книгу он еще не закончил, несмотря на все заявления.)
Почему же акцент «Игры престолов» постоянно смещается от провокационности к деталям? Если говорить кратко, расширение повествования благодаря нравственно неоднозначным персонажам вроде членов Малого совета или Баратеонов с Тиреллами имело невероятный успех. Как в сериале, так и в первоисточнике особенно хорошо была раскрыта тема ознаменованной трудностями эпохи. По сути, они осуществили естественный переход между решениями «расширить мир ради придания истории фантастичности» и «рассказать обо всем, что имеет значение». Загвоздка заключалась в том, что тематическая глубина была в конечном итоге подавлена нюансами.
Причины взятого «Игрой престолов» курса на предсказуемый, героический конец
В 2015 году некий букинист по ошибке опубликовал множество изначальных набросков Мартина для цикла ПЛиО. Общие черты хорошо нам знакомы: хорошие Старки, плохие Ланнистеры и история взросления пяти основных персонажей — Джона, Арьи, Брана, Тириона и Дейенерис — и все это на фоне гражданской войны, перерастающей в апокалиптическую битву против нежити. Различия прослеживаются во множестве других деталей; но, к счастью, и в книгах, и в сериале удалось избежать запланированного любовного треугольника Джон/Арья/Тирион, а роль Сансы стала значительно заметнее и лучше. Но курс, избранный автором для «Игры престолов», виден даже из набросков.
В черновиках Мартина обнаружилось два интересных момента. Во-первых, изначально запланированная трилогия начиналась с книги «Игра престолов» и завершалась «Танцем с драконами», ставшими первой и пятой книгами серии. Сюжет «Танца с драконами», как было изложено в первоначальном варианте, схож с конечным вариантом книги и своим телевизионным аналогом (пятый и шестой сезоны), в которых героическая Дейнерис собирает орду дотракийцев для вторжения в контролируемый Ланнистерами Вестерос. В связи с чем можно предположить, что множество промежуточных событий — включая нарушение канонов и подробности истории Вестероса — автор добавил позже. Героическое фэнтези было характерной чертой как начала саги, так и ее конца, а вот на редкость замысловатые срединные истории Баратеонов, Болтонов и миэринцев были, скорее всего, дописано уже после того, как Мартин приступил к созданию цикла.
Аналогичным образом, бóльшая часть происходящего на первых ста страницах первой книги — и в первых двух эпизодах сериала — совпадет с черновиками автора, вплоть до (потенциального) романа Джона и Арьи. В самом начале «Игра престолов» была скорее сказкой, сюжет которой крутится вокруг центральных персонажей, а именно четырех основных Старков (Арья, Джон, Санса и Бран), Ланнистеров (Тириона и Джейме, чья задуманная Мартином политическая роль была передана его сестре-близнецу Серсее) и Дейенерис Таргариен. Остальные персонажи, не принадлежащие к этим трем великим домам (или не выступавшие в качестве POVов в том первом романе), особого значения не имели.
В соответствии с этим, с тех пор, как в финале пятого сезона начались расхождения сериала с книгами, шоураннеры последовательно добивались сокращения сложных сюжетных линий, обусловленных провокационно-историческими интересами книг, вернув ход повествования в русло основных исходных персонажей. На разных этапах основными политическими игроками становились персонажи из домов Баратеон, Тирелл, Мартелл, Бейлиш, Болтон, Фрей, Талли, Аррен и Тарли. А теперь каждый из этих домов лишен власти, ибо их представители либо умерли, либо утратили актуальность на политическом уровне. Все они оказались не более чем препятствиями на пути истинных героев.
Иными словами, шестой и седьмой сезоны «Игры престолов» были посвящены в основном устранению всех провокационных и исторических элементов. Имеют значение лишь Старки, Ланнистеры и Таргариены — как, собственно, и в первой серии первого сезона «Игры престолов», а также в оригинальных набросках Мартина.
Мы знаем, что Мартин предоставил шоураннерам сериала черновые наброски своей версии концовки «Игры престолов» и неоднократно заявлял, что финал будет «горько-сладким». Но с учетом того, насколько сериал обогнал сагу, нет никаких оснований полагать, что Бениофф и Уайсс станут значительно отклоняться от курса, намеченного Мартином в своих черновиках.
Руководствуясь вышеизложенным, я смирился с мыслью о том, что итерация «Игры престолов» и «Песни льда и огня», которая мне лично понравилась больше — та, что разрушила ожидания, связанные с жанром фэнтези и породила в высшей степени детализированный мир, — завершилась с выходом третьей книги цикла и четвертого сезона «Игры престолов». Маргери Тирелл представляет для меня бóльшую важность, нежели Дейенерис Таргариен, независимо от того, чем история в итоге закончится. На мой взгляд, события, последовавшие за смертью Тайвина, были бесполезны с точки зрения поиска некой устраивающей всех развязки для этого провокационного, без пяти минут сатирического произведения.
Я уверен, что «Игра престолов» взяла курс на героическую концовку, согласно которой Джон и Дени побеждают всех врагов. Пара «шокирующих» смертей, разумеется, гарантирована, дабы не допустить полного хэппи-энда. Но предупреждаю: всех, кто уверен в необходимости сильной тематической концовки для сериала — сочетающей в себе героический, провокационный и исторический элементы — ждет только разочарование.
Роуэн Кайзер — писатель-фрилансер, специализирующийся на видеоиграх, телевидении и поп-культуре в целом. В настоящее время пишет книгу по трилогии Mass Effect; публиковался в таких изданиях как A. V. Club, American Prospect, IGN, Ars Technica и пр.
