«Там были дети, которые постоянно просили подаяния, постоянно плакали, ныли и умирали… Я был совершенно спокоен», — гласит одна из фраз спектакля «67/871». Спектакль посвящен блокадному Ленинграду. 67 историй, произошедших за 871 день, который продлилась блокада. С 8 сентября 1941 до 27 января 1944 года город оставался отрезанным немецкими войсками от внешнего мира. И все это время он оставался в абсолютной власти голода.
За это время умерли более миллиона человек — большинство из них именно от недоедания. Это жесткий спектакль, повествующий о страданиях жителей осажденного города и о терроре со стороны войск, осаждавших его. Немецкий режиссер, российский автор и немецко-русский коллектив исполнителей взялись за поиск совместных воспоминаний.
В полуразрушенном дворе одного из старых домов на Петроградской стороне Санкт-Петербурга (бывшего Ленинграда) находится вход в «Театр поколений». На первом этаже крутятся центрифуги стиральных машин расположенной там прачечной, а на втором участники труппы обсуждают блокаду. Петербуржцы знают военную историю родного города, носящего звание «Города-героя» времен Великой Отечественной войны. Немцы же знают о преступлениях Вермахта и о том, что в Германии по-прежнему есть много людей, не желающих заниматься этой темой.
Для совместных немецко-российских проектов наступили непростые времена. Действительно ли внуки солдат-завоевателей указывают своим потомкам, о чем они должны вспоминать, а о чем нет? Действительно ли внуки солдат-освободителей верят государственной пропаганде, прославляющей героев и все больше уподобляющейся советским властям, на свой лад трактовавшим историю? Где начинается пропаганда? И когда изучение преступлений, совершенных дедами, становится занятием для очистки совести?
Документы, которые авторы спектакля изучали в процессе подготовки к постановке, наглядно демонстрируют, что немецкие захватчики хорошо понимали, что творили, что они ни в грош не ставили жизни русских людей. Эти документы свидетельствуют о том, что в осажденном городе, наряду со страхом перед голодной смертью, царил также страх перед сталинским террором, превратившим будни ленинградцев в сущий ад. Истории страдавших от голода жителей ужасны — многие из них вспоминали, что в городе «процветал» каннибализм. Шокируют не только фотографии. Потрясает, к примеру, биография Фридриха Фёртша (Friedrich Foertsch), одного из генералов, занимавшихся подготовкой блокады Ленинграда. После войны он был назначен вторым генеральным инспектором молодого еще в те годы Бундесвера.
В Москве Елена Гремина работает с собранными документальными материалами в процессе подготовки спектакля. Она входит в число основных авторов московского документального театра Teatr. doc. Прежде чем приступить к работе, она задала вопрос: «Я могу все записывать?» Речь вновь о пропаганде, о линии, задаваемой властями, и о том, можно ли ей отступать от этой линии. Когда она задавала этот вопрос, в Москве почти на каждом углу висели афиши, оповещавшие о скорой большой премьере на сцене знаменитого Большого театра. Плакаты с изображениями Рудольфа Нуреева были видны повсюду.
Пожалуй, не было человека, который мог бы не заметить эти плакаты, анонсировавшие спектакль, посвященный легендарному танцору, умершему в 1993 году от СПИДа. Но вдруг стало известно об отмене премьеры. Никто, однако, не верил, что спектакль не успели своевременно подготовить. Все знали, что спектакль попал под запрет. Ведь Нуреев был гомосексуалистом — так же, как и режиссер спектакля Кирилл Серебренников. Так что основания для запрета были очевидны.
А потом еще поднялся скандал вокруг руководимого им «Гоголь-центра». Серебренникова обвинили в хищении предоставленных ему на постановку новых спектаклей бюджетных средств в размере порядка трех миллионов евро. В центр всеобщего внимания попала его постановка шекспировского «Сна в летнюю ночь». При этом есть видеозаписи спектакля, с которым театр, между прочим, даже ездил на гастроли в Париж, и, тем не менее, кое-кто утверждает, что спектакль не был поставлен. Было заведено совершенно абсурдное дело, в рамках которого режиссер Серебренников, на протяжении долгого времени получавший дотации от Кремля, а нынче жестко критикующий его, сначала был привлечен в качестве свидетеля.
Елена Гремина сидит в своей переполненной книгами квартире неподалеку от станции метро «Аэропорт», где в советские времена получали жилье многие представители искусства. Это место, где уже давно проверяются рамки дозволенного. Она говорит, что никогда не позволит «купить» ее, что хочет со своим театром всегда оставаться независимой. Она вместе со своим Teatr. doc слишком хорошо знает, что это значит — вступить в конфликт с властью.
После постановки сатирического спектакля о президенте Владимире Путине, а также после спектакля о кровавом штурме захваченной чеченскими мятежниками школы, во время которого погибли более 300 человек, с ее театром расторгли договор аренды. Это был единственный «инструмент» против нее, который городские власти имели в своих руках. Teatr. doc не получает никакой помощи от государства.
Елена Гремина не хочет поддаваться давлению. В тот июльский день она сидела за столом, размешивала чай и говорила, что не верит, что Серебренников по-настоящему пострадает. По ее словам, он слишком известен, чтобы его просто взяли и «закрыли». А через пару дней стало понятно, что она сильно заблуждалась.
Актеры «Театра поколений» говорят об этом деле. Они потрясены и задаются вопросом, какое отношение это дело могло бы иметь к ним. Что может случиться с ними после спектакля про блокаду Ленинграда, они не знают. Какие последствия будет иметь то, что они основное внимание уделят не героям-освободителям города, а его жителям, пока не ясно. Вместе с немецким режиссером Эберхардом Кёлером (Eberhard Köhler) и художественным руководителем «Театра поколений» Данилой Корогодским они стараются приблизиться к этой теме.
Они узнали, что в Германии далеко не все знают об одном из самых страшных преступлений, совершенных Вермахтом в годы Второй мировой войны. Они узнали, что в немецких учебниках истории намного больше внимания уделяется бомбардировкам немецких городов, чем умиравшим от голода ленинградцам. А еще они были удивлены, узнав, что многие немцы вспоминают о советских солдатах не как об освободителях от фашизма, а как о грабителях и насильниках. «Так вот какая пропаганда у вас?» — сказал актер Женя Анисимов. И вновь речь зашла о правде и о том, что может быть сразу несколько противоположных точек зрения, каждая из которых может быть правильной.
В ходе посещения Музея обороны Ленинграда, известного также как Музей блокады, «правда» с ходу вызывает сомнения: там, к примеру, посетителям рассказывают, что немцам не удалось захватить город, потому что они не смогли сломить сопротивление его жителей. А о том, что гитлеровская Германия решила не захватывать город, а сконцентрироваться на боевых действиях южнее Ленинграда, не говорят ничего. Что это — случайное упущение или умышленная ложь?
«Советское дерьмо», — сказал по поводу этой выставки Корогодский, который на протяжении уже нескольких десятилетий работает в США, но почти каждую свободную неделю старается проводить со своей труппой в России. Он, глядя на все эти героические фотографии, оружие и военные карты, не может перенестись во времена бесконечного ужаса, о которых ему рассказывала когда-то мать.
Тема правды не дает группе покоя. Ее участники знают, что своей постановкой они даже в лучшем случае смогут лишь совсем чуть-чуть приблизиться к правде. В годовщину начала блокады, 8 сентября, состоится премьера спектакля «67/871» в берлинском «Театре под крышей». И теперь публика будет чуть лучше знать, где ей искать правду об истории.
