Стереотипный образ университетского насильника — богатый и белый спортсмен из мужского общежития. Его лишь закрепила история Брока Тернера, пловца-первокурсника из Стэнфордского университета, который был осужден в прошлом году за изнасилование потерявшей сознание женщины, встреченной им ранее на вечеринке, однако он получил лишь шесть месяцев тюремного заключения. Как написала Петула Дворак, колумнист Washington Post: «сияющая улыбка стэнфордского пловца с олимпийскими амбициями, счастливое лицо привилегированного белого студента по имени Брок Тернер… Так и выглядит университетский насильник».
Эми Зиринг, продюсер вышедшего в 2015 году документального фильма «Охотничьи угодья», посвященного изнасилованиям в университетах, говорила о том же. В данном на радио интервью она заявила, что в своем фильме разоблачила «привилегированных» и обеспеченных белых мужчин, а также бросила вызов их власти. Но стоит приглядеться поближе, и становится ясно, что ее фильм повествует о другом. В нем подробно рассматриваются четыре обвинения, и по меньшей мере в трех из них обвиняемый — чернокожий.
Правительство не обращает практически никакого внимания на расовую сторону дел об изнасилованиях в университетах. Хотя Управление по вопросам гражданских прав и свобод (УВГПС), устанавливающее правила, согласно которым университеты должны реагировать на изнасилования, и собирает обильное количество информации о том, что касается расового вопроса, оно не обязывает университеты указывать расу обвиняемого и обвинителя в заявлениях об изнасилованиях. В прошлом году следователь УВГПС сказал мне, что его сотрудникам было известно о расовой составляющей дел, попадающих под Титул IX, однако он был обеспокоен тем, что «это привлекает недостаточное внимание. Никто этого не отслеживает».
Джанет Хейли, профессор права Гарвардского университета, являющаяся по ее словам феминисткой, — одна из тех немногих, кто публично заговорил о значении расы в делах об изнасилованиях в университетах. Она отмечает, что обвинения в межрасовом изнасиловании заслуживают особого внимания. В статье Гарвардского Юридического Журнала от 2015 года под заголовком «Смена громкоговорителя на судейский молоток при осуществлении Титула IX» Хейли пишет: «расовая история Америки испещрена напоминающими вендетту скандалами, в которых черных мужчин обвиняют в изнасиловании белых женщин», позднее добавляя, что на деле «обвиняемые не совершили никаких преступлений». Она пишет, что «из-за наступившего следующим утром сожаления секс, бывший изначально желанным, может вызвать тревогу в дальнейшем; а уязвимое положение черных мужчин в нашем обществе приводит к предвзятости против них всех участников судебного процесса». Она наблюдала это и в собственном университете: «в ряде прошедших в Гарварде дел, которые привлекли мое внимание и в некоторых из которых я исполняла роль адвоката или судьи, обвиняемыми были черные мужчины».
Другой профессор права из университета Лиги Плюща, связанный с политикой в отношении изнасилований, сказал мне, что никто не желает обсуждать расовый вопрос. По его словам, студенты склонны к экспериментам, и многие из них впервые заводят отношения с представителем других этнических групп. Однако «если при пересечении межрасовых границ происходит какая-то эмоциональная или физическая травма, это с высокой вероятностью повлечет большую чем обычно враждебность. Эта проблема заслуживает внимания, которого она не получила». Профессор попросил сохранить анонимность, объяснив это связанными с публичным обсуждением данной темы угрозами.
В отсутствие национальной статистики о количестве представителей той или иной расы, обвиненных в изнасиловании в университете, нам остаются лишь отдельные истории о цветных мужчинах, подвергшихся наказанию вследствие такого обвинения. Подобных историй достаточно. В 2015 году в издании The New Yorker была опубликована статья, в которой Дженни Сук Герцен, гарвардский профессор права, написала, что согласно опрошенным ею администраторам и членам факультета, которые «на постоянной основе работают со случаями изнасилования», «большинство полученных ими жалоб направлено против представителей меньшинств». На протяжении двух лет я получала ежедневные оповещения Google Alert о случаях изнасилования в университетах. Туда входят лишь те случаи, которые попали в новости, а потому этот источник не является исчерпывающим или статистически достоверным. Однако и он проливает свет на происходящее. Обычно в докладах не сообщается раса обвиняемого, однако иногда она упоминается, а в случае, если обвиняемый называется по имени, зачастую его расу можно установить через поисковик или иной подобный источник информации. Черные мужчины составляют лишь 6% от общего количества студентов. В отслеживаемых мною случаях они были представлены в значительно большей мере.
Дело с участием Квадво Бонсу и Р.М., описанное в первой части этого цикла, было межрасовым. Позднее Бонсу направил в УВГПС жалобу на расовую и гендерную дискриминацию в связи с тем, как провел это дело Массачусетский университет, хотя в дальнейшем он договорился с университетом и отозвал жалобу.
Как и с большинством отдельных университетских инцидентов, невозможно с точностью установить, сыграл ли расизм какую-то роль в обвинении против Бонсу и том, как было проведено соответствующее дело. Однако с размытием используемого университетами определения изнасилования, вполне вероятно, что из-за неосознанных предубеждений отдельные женщины могут счесть изнасилованием отношения с представителями иных рас, о которых они пожалели в дальнейшем. А с понижением стандартов, требуемых для доказательства изнасилования, вполне возможно, что эти предубеждения, вкупе с уязвимым материальным положением многих представителей меньшинств в университетах, приведут к систематической дискриминации в процессах против цветных мужчин, независимо от того, являются ли рассматриваемые отношения межрасовыми.
В недавних судебных исках, поданных против своих учреждений студентами, которых университетские трибуналы признали виновными в преступлениях сексуального характера, расовая сторона произошедшего была выведена на первый план. Эти дела затронули Амхерстский колледж в штате Массачусетс (который договорился с истцом на неизвестных условиях); Университет Батлера в штате Индиана; Дрексельский университет в штате Пенсильвания; Университет Индианы Пенсильвании; Суортмор-колледж в Пенсильвании; Университет Финдли в Огайо; Пенсильванский университет; и Университет Уильяма Петерсона в штате Нью-Джерси. В каждом иске заявлялось, что студенты подверглись ложным обвинениям и, в отдельных случаях, внезапным исключениям, в связи со своей принадлежностью к меньшинствам.
В деле Университета Финдли, в одну из субботних сентябрьских ночей 2014 года, двое чернокожих спортсменов, Джастин Браунинг и Альфонсо Бейти II, в различное время вступили в половую связь с белой студенткой. Согласно поданному ими федеральному иску, эти отношения были добровольными, и переспавшая с Браунингом студентка в дальнейшем хвасталась об этом перед своими друзьями. Однако неделю с половиной спустя, в среду, она подала письменную жалобу на изнасилование. В последовавшую за этим пятницу оба молодых человека были исключены. Вслед за этим университет объявил об их исключении по всей своей территории, а их имена и фотографии были опубликованы в местной газете. Катерина Фелл, президент Финдли, заявила, что университет «чутко, тщательно и эффективно разобрался с серьезным сексуальным преступлением».
В иске Браунинга и Бейти утверждается, что проведенные университетом расследование и дисциплинарное производство носили «показной» характер, а принятые им меры были обусловлены расой обвиняемых. В иске отмечается, что чернокожие составляют меньше 2 процентов студентов Финдли, при этом единственным студентом, исключенным за сексуальные правонарушения в течение прошедших двух лет, стал чернокожий мужчина, обвиненный в изнасиловании белой женщины. По сей день Браунинг и Бейти не смогли продолжить свое высшее образование. Согласно заявлению университета, он «честно и справедливо» провел расследование и апелляционный процесс, и готов «решительно постоять за их итог». В суде университет отверг предъявленные в иске обвинения, и это дело все еще не закрыто.
В ноябре 2014 года пятеро 18-летних чернокожих первокурсников Университета Уильяма Петерсона были арестованы за то, что они якобы заперли в комнате студентку и принуждали ее к половому акту. В своем иске двое из них, Гаррет Коллик и Ноа Уильямс, заявили, что в эту ночь они вступили со студенткой в добровольную связь — Коллик утверждает, что в его случае она была инициатором — и что раньше она уже по меньшей мере единожды инициировала половую связь с каждым из них. Сразу после арестов президент университета Кейтлин Уолдрон опубликовала заявление, в котором написала: «Я возмущена и встревожена тем, что это преступление произошло на территории нашего университета и предположительно было совершено его студентами. Мои глубочайшие соболезнования жертве этого преступного деяния, которая храбро собралась с силами и предприняла легальные меры, чтобы добиться справедливости». Коллик и Уильямс были арестованы на 9 дней. В конце концов коллегия присяжных заседателей, определяющая то, достаточно ли имеющихся доказательств для официального обвинения — их требуется крайне мало — отказалась предъявлять молодым людям обвинение, и они были освобождены. В суде присутствовало порядка 50 студентов Уильяма Петерсона, пришедших, чтобы поддержать своих сокурсников.
Коллик и Уильямс, получавшие государственную стипендию для обучения в университете, не были допущены обратно, несмотря на оправдательный вердикт. Местная газета сообщила, что после решения суда Уолдрон сделал заявление, согласно которому «университет следует собственным процедурам, независимым от судебных». Эти процедуры и привели к их исключению. Майкл Эпштейн, адвокат Коллика и Уильямса, сообщил мне, что после лишения стипендии исключенные студенты не смогли продолжить свое образование; один из его клиентов работал официантом. Бывшие студенты подали в суд как на университет, так и на полицейских, обвинив их в халатности, небрежности и неисполнении должных правовых процедур (университет отверг обвинения и напомнил, что в прошлом принятый в нем судебный процесс был одобрен апелляционным судом Нью-Джерси. В прошлом ноябре судья отказался от предложения университета прекратить это дело, продолжив его на основании гендерной — но не расовой — дискриминации).
Недавно Колгейтский университет подвергся проверке со стороны УВГПС на предмет вероятной расовой дискриминации при судебных процедурах в отношении изнасилований, что нарушало бы Титул VI. В апреле университет был оправдан на том основании, что собранные УВГПС данные не позволяли выявить статистически значимого влияния расы на решения Колгейта — в каждом отдельном году число прошедших слушания мужчин любой расы не превышало десятка (по всей видимости, на личном уровне расследование не велось, ограничившись статистическим анализом). Однако, супротив обычного, в докладе были указаны использованные в нем статистические данные: в 2013-2014 учебном году 4.2% колгейтских студентов составляли чернокожие. Согласно документам университета, в тот год они были обвинены в половине доложенных университету изнасилований, и составили 40 процентов формально осужденных студентов.
На протяжении трех учебных лет от 2012-13 и до 2014-15 чернокожие студенты были обвинены в четверти доложенных университету сексуальных преступлений и составили 21% студентов, в отношении которых были проведены официальные слушания. Пятнадцать процентов студентов, признанных виновными, были чернокожими. За тот же трехлетний срок азиатские студенты, составлявшие в 2013 году менее 3% учеников Колгейта, составили при этом 13% от всех обвиняемых, из которых 21% прошел слушания, и 23% из прошедших слушания были признаны виновными (все остальные были белыми; против студентов-латиноамериканцев обвинений выдвинуто не было).
Мелисса Кейгл — одна из трех человек, пожаловавшихся в УВГПС на расовую дискриминацию в Колгейте. Кейгл — бывшая ассистентка профессора педагогических исследований, превратившаяся за три последних года своей работы в университете в видного критика принципа, по которому Колгейт расследовал сексуальные преступления (в 2016 она сменила место работы после того, как ей было отказано в продлении контракта, и теперь работает в некоммерческой образовательной организации). Вместе с ней жалобу подавали студенты из числа меньшинств, обвиненные в изнасиловании или домогательстве, для которых Кейгл была неофициальным советником. Кейгл прекрасно понимает ужас изнасилования, поскольку сама испытала его в юности. Однако по ее словам, за последние несколько лет она была серьезно обеспокоена тем, что в отдельных случаях страх перед изнасилованием затуманивал способность людей к беспристрастной оценке происходящего и приводил к презумпции вины. В нескольких случаях, с которыми она ознакомилась лично, поначалу случайно, а в дальнейшем — из-за того, что представители меньшинств начали обращаться к ней за помощью, «люди верили, что произошло нечто ужасное, тогда как на самом деле все было не так».
Кейгл считает, что цветные мужчины — особенно иностранцы, такие как студенты из Африки и Азии — крайне уязвимы перед обвинениями в изнасиловании, поскольку в большинстве случаев лишены нужных денег, знакомств, а также не обладают должным пониманием собственных прав. По ее словам, в своем стремлении разобраться с важнейшей для федеральных властей проблемой администрация университетов часто принимает меры, основываясь на слухах и сообщениях третьих лиц, чем подталкивает студенток к оформлению жалобы. Я поговорила с двумя женщинами, оформившими жалобы на домогательства против студента из Руанды, в дальнейшем исключенного. Одна из них сказала, что не хотела подавать жалобу, но ей было сказано, что это поможет другой избавиться от страха; ни одна из них не желала исключения обвиняемого.
«У нас есть законы и правила, призванные защитить права человека. Если попрать эту защиту, мы получаем нынешнюю ситуацию», — сказала Кейгл о происходящем в Колгейте. Также она сообщила мне, что она и остальные подавшие жалобу люди намерены оспорить результаты УВГПС, поскольку считают доступную статистику достаточным свидетельством расовой дискриминации. Кроме того, по их мнению, одной статистики недостаточно для полноценного понимания происходящего. Колгейт отказался комментировать ход расследования, заявив лишь, что «целиком и полностью сотрудничает с УВГПС».
Какой вывод мы сделаем из этих историй? Стоит напомнить, что мы не уверены в систематическом расизме при жалобах на изнасилования и их расследовании университетами. Даже если допустить его существование, нам неизвестна его степень. Неизвестно также, насколько на него повлияли изменения, внесенные в систему на протяжении последних лет. Возможно и то, что расистские предрассудки воспрепятствовали должному расследованию жалоб со стороны представителей меньшинств — вероятность, которую надлежит изучить. Все, на чем мы можем основываться — отдельные истории.
Но даже в этом случае, отметила Герцен в своей статье в New Yorker, «если мы вынесли урок из того, как расизм привел к чрезмерным тюремным срокам и предвзятости против чернокожих среди полицейских, нам следует обратить внимание и на предвзятость против чернокожих в делах об изнасилованиях». Пока Управление по вопросам гражданских прав и свобод раздумывает над изменениями в системе, оно должно учитывать связь между расой, жалобами на изнасилования и вынесенными приговорами. Будет прискорбно — и недопустимо — если в таком добром деле, как борьба за предотвращение изнасилований, УВГПС создаст систему, несправедливо лишающую некоторых чернокожих мужчин доступа к высшему образованию.
