Доктор Срджан Перишич — представитель нового поколения сербских геополитиков, которые стремятся упрочить в сербской научной мысли специфический геополитический образ мышления. Перишич получил диплом магистра, а затем и доктора на факультете политических наук и завершил свое образование в Военной академии. Это своеобразным образом повлияло на его мировоззрение, особенно если вспомнить, что Дугин утверждает: военным свойственен особенный тип «пространственного мышления». То есть они в большей степени, чем все другие категории населения, смотрят на мир как на пространство. Перишич — доцент, специализирующийся на международных отношениях, геополитике и внешней политике. Особенно его интересует геополитика России и российское евразийство. Свои исследования на эту тему Перишич суммировал в книге «Новая геополитика России».
— Печат: Во введении к «Новой геополитике России» говорится, что мир в последние годы уже не базируется на тех основах, которые существовали после распада СССР. Что это за основы? Сегодня мы живем в условиях столь желанного мультиполярного или все-таки относительного униполярного мира?
— Срджан Перишич: Мы являемся свидетелями формирования многополярного устройства. С одной стороны, глобализации не удается завершить унификацию человечества по стандарту западной идеологии либерализма. Люди сопротивляются тому, чтобы человек превращался в индивида, который живет только инстинктами, освободившись от ценностей и идентичности. С другой стороны, ведется борьба — и на теоретическом, и на практическом уровне — между реалистами и глобалистами.
Реалисты отстаивают примат национального суверенитета в международных отношениях. Для них не существует ничего, кроме национального суверенитета, никаких транснациональных организаций. Глобалисты и либералы отвергают национальный суверенитет, считая его устаревшим принципом регулирования международных отношений. То есть они просто выступают за формирование мировой транснациональной власти. Для них государства излишни, и их нужно ослабить. Глобализация и американское военное превосходство являются главной методологией, применяемой для достижения этой цели. То есть борьба между глобалистами, которые выступают за однополярное устройство, и реалистами, которые поддерживают многополярное, дает нам возможность выбрать полицентричность, не существовавшую после распада Советского Союза.
— Многие надеялись, что Дональд Трамп привнесет в американскую внешнюю политику долю изоляционизма, тем самым освежив ее, и свергнет глобалистскую элиту с трона. Сейчас, после постоянных угроз из уст Трампа начать военную интервенцию в самых разных частях мира, все эти надежды кажутся безосновательными. Способны ли США вообще на миролюбивую изоляцию после 1989 года?
— Трамп ведет борьбу с глобалистами. Он тоже реалист. Он противник глобализации и видит в ней вред для американских граждан. Однако в этой борьбе Трамп терпит поражения. Он не может реализовать свои предвыборные обещания и удаляет от себя ключевых людей. Чтобы остаться на посту президента, он, к сожалению, перенимает политику глобалистов. Это понятно по угрозам в адрес Северной Кореи, Ирана, Сирии. За это время не прекратилась американская поддержка «Аль-Каиды» (запрещенной в России — прим. ред.).
Однако сумеет ли Трамп оправиться от этих поражений, не столь важно. Факт в том, что избрание его президентом пробудило ту часть американского общества, которая выступает против глобализации. И это важно само по себе. До сих пор подобное было невозможно. Американское общество расколото и находится почти на грани столкновения. Некоторые полагают, что не за горами гражданская война. Появление Трампа ясно свидетельствует о том, что США и Запад пребывают в кризисе. Сила их власти ослабевает. И сербские политические элиты должны это, наконец, понять.
— Говоря о перераспределении мировой власти, я хочу уделить особое внимание тому, что Германия стремится примириться с Россией. Существует ли вероятность того, что Германия, а с ней и весь ЕС, постепенно освободится от статуса американского сателлита и станет относительно самостоятельным полюсом мирового порядка? Что это будет означать для Сербии?
— Немецкая общественность считает, что санкции против России надо снять, и что Украина входит в российскую сферу влияния. Того же мнения придерживается немецкая бизнес-элита. Новое немецкое правительство пойдет по пути потепления отношений с Москвой. В последнее время позиция Берлина по проблеме Северной Кореи и Ирана сближается с московской и отдаляется от вашингтонской. Но есть отягчающее обстоятельство: на территории Германии все еще размещены американские вооруженные силы. Это очень тяжелое бремя, которое мешает Германии принимать независимые решения в своей внешней политике. То есть потепление отношений с Москвой будет зависеть, в том числе, от отношений с Вашингтоном.
С другой стороны, ЕС переживает различные кризисы, находится в состоянии полураспада, и у него нет сил на то, чтобы сделать решительный шаг в сторону от геополитики в духе атлантизма. К тому же Европейский Союз, который является продуктом глобализма и атлантизма, все еще видит в НАТО гаранта своего существования. Пока европейские элиты не пересмотрят свою позицию, ЕС не станет отдельным геополитическим полюсом. К сожалению, большая часть сербской элиты этого не понимает.
— Тогда что будет с Украиной? Означает ли отказ от военных решений и от территориального расширения Новороссии, что Россия сдалась, или все же речь идет о продуманной стратегии, которая даст долгосрочные результаты?
— США превратил Украину в ловушку для России. Запад надеялся, что Россия начнет военную интервенцию. Если бы она это сделала, то на нее ополчился бы весь мир. Вероятно, даже Китай выступил бы против России. Владимир Путин понял это и не позволил реализоваться подобному сценарию. Конечно, это не означает, что Россия отказалась от возвращения Украины под крыло российской геополитики. Москве ясно, что без Украины Россия не может упрочить свою позицию в мире. В связи с этим Кремль решился на долгосрочную стратегию. К такому решению его склонила и ситуация на самой Украине. Дело в украинизации этнических русских. Западная идентичность Украины навязывается всей Украине. Особенную активность в этом проявляет украинская элита. В ней есть национал-фашистская часть, наиболее многочисленная на западе, и либерально-западная часть в Киеве и центральных регионах страны. В либеральную часть входят сторонники ЕС, а к России они относятся как к чужой стране.
— Какую роль в формировании многополярного мира играет Китай? В одной ранней работе Дугин отмечает осторожность этой страны и называет ее «Францией Востока», намекая на ее одинаковую склонность и к теллурократии, и к талассократии. Тем не менее кажется, что сегодня ось Москва-Пекин стабильнее, чем когда-либо прежде.
— 20 лет назад стоял вопрос о том, куда будет направлен вектор китайской геополитической экспансии: на юг, на юго-запад или на север. Одним казалось, что этот вектор будет направлен на север — к сибирским богатствам. Но Пекин правильно спрогнозировал, что Россия восстанавливается и не хочет никаких конфликтов с Китаем. Вместо этого РФ хочет сотрудничать в борьбе с терроризмом и сепаратизмом в Средней Азии. Решиться на экспансию в Сибирь означало бы для Китая самоубийство. Пекин остался бы без газа, нефти и энергии, и США в этой ситуации ничем бы не помогли. Китай по-прежнему оставался бы стесненным своими морями. А ведь через них, благодаря стабильным российским поставкам нефти и газа, Китай может осуществлять свою геополитическую экспансию, налаживая экономические связи с остальным миром. Поэтому Китай и продвигает свой геополитический проект «Один пояс и один путь», как Новый шелковый путь. Этот проект совместим с российской геополитикой.
С другой стороны, Новый Шелковый путь упрочивает модель развития, в которой главенствует государство. Большинством крупных инфраструктурных проектов управляет государство. Кроме того, и большинство кредитов гарантирует государство. Новый шелковый путь — прекрасный пример реализма в международных отношениях. В рамках подобной концепции связи между государствами имеют преимущество перед отношениями между корпорациями и субъектами гражданского общества.
— Недавно Китай принял новую военную доктрину, согласно которой основной акцент будет сделан на развитие военно-морских сил для облегчения проецирования китайской силы. Это предвещает новые интервенции или, наоборот, обуздает американский интервенционизм благодаря наращиванию сил морского десанта?
— Чтобы успешно реализовать проект Нового шелкового пути, Китаю необходимо иметь развитой флот. Однако военное развитие Китая не ориентировано на интервенции, как в случае с США. Китай реализует свои геополитические амбиции, которые и в плане ценностей, и в плане отношения к другим государствам и обществам отличаются от западных, американских. Американская глобализация подразумевает навязывание либеральных ценностей и норм, чего Запад ультимативно требует от других стран. Китайцы не навязывают остальному миру свои ценности и идеи. И в этом существенная разница, которая отражается и на разнице в применении военных сил. Вооруженные силы Китая, как и России, предназначены не для агрессивной экспансии, а для ее обуздания.
— С момента прихода Дональда Трампа в Белый дом стало заметным значительное ускорение региональной интеграции НАТО, от чего создается неприятное ощущение, как будто Сербия окружена этим альянсом. Каковы геополитические перспективы Сербии в подобных обстоятельствах?
— Приняв Черногорию и планируя принять Македонию, НАТО хочет запугать Сербию и поставить перед свершившимся фактом. Цель — в том, чтобы сербская общественность, 80% которой выступает против членства в НАТО, изменила свое мнение. Если исходить из определения политики как умения отличить друга от врага, то очевиден вывод о том, что НАТО проявил себя в отношении Сербии и сербов не как друг. Наоборот, альянс участвовал в расчленении сербского этнического пространства. Но если бы у Сербии была четко выстроенная геополитика, и в ее рамках — четко выбранные стратеги национальной безопасности, внешней политики и так далее, то НАТО никогда не удалось бы запугать Сербию.
С другой стороны, сегодня международный порядок уже не тот, каким был 18 лет назад, когда НАТО, США и вообще Запад были на пике своей силы. Теперь все изменилось. Мощь Запада ослабевает, и в экономическом, и в военном, и в ценностном отношении, а сила других игроков растет, формируя многополярность. В подобных обстоятельствах тот факт, что некая страна окружена членами НАТО, не играет решающей роли. То есть задача Сербии — сформировать свою геополитику в соответствии со своей геополитической идентичностью и в соответствии с тем фактом, что мир становится полицентричным. Сербия должна выбрать линию своего внешнеполитического поведения, исходя из этого.
— Если вспомнить, что Сербия получила новые МиГи, да и Хорватия приобретает наступательное вооружение у США и Германии и не скрывает, что целью модернизации хорватской авиации является «достижение доминирующей позиции в регионе», то что же нас ожидает в ближайшем будущем?
— В международных отношениях сила — это категория, влияющая на политику. В связи с этим, помимо приобретения оружия, необходимо изменить и организацию армии Сербии. Она не соответствует современным тенденциям. Во время так называемой реформы армии с 2001 по 2012 год было упразднено большинство боевых подразделений. Все было сделано для того, чтобы армия лишилась способности защищать Сербию, но приобрела новую функцию — помогать американским вооруженным силам в их интервенции по всему миру, а также участвовать в боевых операциях ЕС. То есть сербская армия в ее современном виде подготовлена к членству Сербии в НАТО. Это факт. Сегодня вооруженные силы образуют всего шесть бригад, которые располагают символической боевой техникой. Эти бригады состоят из разрозненных батальонов. Армия утратила боевой компонент. И это проблема. Также на западном направлении, от Суботицы до Ужице, территория Сербии плохо защищена. Кроме того, в Белграде нет ни одного боевого подразделения, которое потенциально выступило бы против десанта агрессора.
Учитывая рост напряженности на международной арене и применение там силы, ясно, что организация и модель устройства сербской армии ни по количеству военнослужащих, ни по характеру ее формирований не соответствует современным требованиям. Скорейшие изменения необходимы. Также мы должны понимать, что Хорватию всегда будут подталкивать к некоему возможному конфликту с Сербией и Республикой Сербской. Сторонниками атлантизма на Балканах всегда будут Хорватия и Албания. Геополитике Запада нужно, чтобы сербское этническое пространство на Балканах было неоднородным и податливым для контроля. Хорватия и Албания — средства для достижения этой цели. Кто из представителей сербской элиты не видит этого, тот или наивен, или коварен.
— Произошел ли в Сербии, по-Вашему, некий сдвиг в упрочнении геополитической науки, необходимой для правильных государственных решений, или мы по-прежнему одержимы так называемой «геополитической шизофренией»?
— В сербской геополитической науке есть видные фигуры. К сожалению, их научные знания не востребованы политическими элитами. И это главная проблема. Любой специалист по геополитике знает, что эта наука обеспечивает власть общим пониманием того, что нужно учитывать при принятии судьбоносных решений. Управлять, руководить своим государством и нацией необходимо в соответствии с геополитикой. Нет ни одной нации в Европе, обладающей обеими геополитическими идентичностями, то есть нет наций, сформированных под влиянием двух пространств — суши и моря. Сербию ошибочно преподносят как страну с двумя идентичностями, на которую влияет и Запад и Восток, то есть море и суша. В связи с этим делается ничем научным не подкрепленный вывод о том, что Сербия должна одинаково ориентироваться как на Запад, так и на Россию. Как форма сотрудничества такая ориентация страны желательна, но в сфере геополитики она недостижима.
Наука подтверждает, что геополитические полюса исключают друг друга. Поэтому незнание или непонимание геополитики приводит к бедствиям для государства и народа. 20 век нам это убедительно доказал. На протяжении всего 20 века ни одна из сербских элит, чье положение позволяло принимать решения, не действовала в соответствии с геополитикой. В результате сербы — единственный народ в Европе, который потерял все свои государства. Не стало Королевства Сербии, в крови геноцида сербов захлебнулось Королевство Югославия, распалась социалистическая Югославия, а сербское этническое пространство раздробилось. Фактически не стало и Союзной Республики Югославии в 1999 году, а в 2006 году распался и Государственный союз Сербии и Черногории. Все они разрушились, потому что не было четкой сербской геополитики. И вот теперь есть Республика Сербия. Но есть ли у нее ясно определенная геополитика?
— Несколько раз Вы упомянули о «геополитической идентичности» Сербии. Можете ли Вы пояснить, какая она на самом деле?
— Сербы, как и другие народы в Сербии, по своей культуре, традициям, территории проживания относятся к континентальной Европе. На это пространство влияет номос Земли. Номос — это возвышение пространства, которое населяет один народ в «поле силы порядка». Номос — это явление, формирующее общественный и политический порядок. То есть в самой основе политического порядка лежит не закон, как ошибочно стараются доказать некоторые юристы, а пространство. Законы — это части порядка, который сформирован пространством. Немецкий юрист Карл Шмитт открыл номос в 50-е годы 20 века. Он открыл эту неразрывную связь между пространством и государством, пространством и правом. Влияние моря на Сербию и сербскую территорию незначительно, так что номос моря нас никогда не формировал. Наше пространство дало нам традиционный и консервативный импульс в социальной и культурной сфере, а также коллективную идентичность. В этом пространстве сербы начали формироваться как часть византийской цивилизации. Все это неоспоримые факты, которые нельзя опровергнуть. Любая попытка представить Сербию и сербов частью западной цивилизации ошибочна и вредна. То есть у Сербии есть определенная континентальная, материковая идентичность. Это означает, что сербская геополитическая идентичность может быть основой для государственных геополитических амбиций и практики, а значит, и разных нормативных стратегий безопасности, внешней политики, культурной и экономической политики.
