Вопрос о масштабе исходящей от России военной угрозы волнует нас уже больше 300 лет. В последние десятилетия, после падения коммунистического режима, а также вступления Польши в НАТО и ЕС ситуация, конечно, изменилась, однако, наш восточный сосед старается изо всех сил, чтобы мы не забывали о риске нападения и считали его вполне реальным. И он на самом деле реален.
Одновременно следует отметить, что несмотря на большое количество публицистических работ и аналитической литературы, найти верные оценки целей России в ее внешней политике не так легко. При этом вопрос о том, чем руководствуются и как действуют россияне, уже много лет остается предметом (чаще всего бесплодных) дискуссий политиков и экспертов в важнейших мировых столицах.
Совершенно очевидно, что для понимания стратегии России в сфере безопасности необходимо осознавать, как она расставляет свои приоритеты и какими критериями руководствуется в своей политике.
Важнейшая цель и задача кремлевской олигархии состоит в том, чтобы сохранить власть и не позволить развиться угрожающим ей процессам, а одновременно ослабить политических и идеологических противников. Чтобы прояснить дальнейшие рассуждения, следует напомнить одну банальную истину: Россия — автократическое государство, которое не признает таких ценностей, как демократия и свобода слова. Ее руководители не собираются отдавать власть в результате выборов, а поэтому препятствуют формированию эффективной оппозиции и стараются пресечь возможные попытки оказать ей помощь из-за рубежа. Для защиты такой системы была создана особая идеология, в рамках которой Россия выступает глобальной точкой отсчета, а либеральная демократия предстает источником слабости и упадка.
Остановить эффект домино
В последние годы у Москвы были поводы для беспокойства: цветные революции в Грузии и на Украине, так называемая арабская весна, наконец, бунт на Майдане, который уже напрямую воздействовал на сознание российского общества, а одновременно, иным образом, на Кремль. Желание разорвать цепь событий, в результате которых в важных с точки зрения россиян государствах отстраняют от власти диктаторов (усилиями снизу или, как считает Россия, в результате внешнего воздействия), стало непосредственной причиной нападения на Украину и начала операции в Сирии. Москва успешно выявила и предотвратила угрозы, а потом благодаря решительным и эффективным действиям достигла поставленных целей. Башар Асад, несомненно, станет самым сильным партнером в переговорах на тему будущего Сирии. С этим уже даже не спорят ни американцы, ни их европейские союзники.
На Украине, в свою очередь, продолжается война. Это государство находится под постоянным военным и политическим давлением Москвы, и в ближайшие годы шансов на реальный разговор о членстве в ЕС и НАТО у него не будет. Украинским властям приходится постоянно противостоять действиям России, старающейся поставить под вопрос их легитимность и нанести удар по их жизненным интересам.
Следующий общий элемент войн на Украине и в Сирии — и это основной соперник и точка отсчета для российской внешней политики — Соединенные Штаты. В российской картине глобального порядка США выступают главным фактором, формирующим мировую политику — как в случае, когда они планируют и претворяют в жизнь конкретные решения, так и в ситуации, когда они (намеренно или ненамеренно) от них воздерживаются.
Удивительно, что Вашингтон в XXI веке уделял России очень мало внимания (ситуация несколько изменилась в связи с вмешательством Москвы в американские президентские выборы), но россияне связывали практически каждое событие в мире с действиями США. Весь российский пропагандистский аппарат в период украинского кризиса занимался продвижением идеи, что американцы инспирировали государственный переворот и способствовали отстранению от власти Виктора Януковича, хотя Соединенные Штаты при Бараке Обаме (в отличие от Польши и ЕС) де-факто не проводили в отношении Украины никакой политики.
Именно США, а не украинские союзники в Европе остаются целью российской пропаганды и политики. Свою игру в отношении ЕС россияне всегда вели более тонко и искусно. Москва ценила «прагматичный» подход Берлина, Парижа или Рима, которые учитывали ее интересы. Звучавшая с их стороны критика недостатков российской «суверенной» демократии была лишь видимостью. Она ограничивалась сообщениями в СМИ после официальных встреч и практически никогда не выливалась в изменение подхода к совместным бизнес-проектам (так это было, например, со строительством газопровода «Северный поток»).
Россияне последовательно придерживались одного принципа: обсуждать важные вопросы напрямую с лидерами европейских стран, не вступая в переговоры с органами Евросоюза и его представителями. Разразившийся после аннексии Крыма и нападения на Украину политический кризис осложнил отношения с Германией и Францией, основными архитекторами и «адвокатами» минских соглашений, однако, методы российской дипломатии остались неизменными, что можно заметить, например, в недавних высказываниях политиков из стран Вышеградской четверки или, допустим, Болгарии.
Разделяй и властвуй
Здесь мы подходим к очередной цели российской политики — дезинтеграции НАТО и Европейского союза. Даже тогда, когда отдельные государства, входящие в эти две сильно отличающиеся друг от друга организации, вели в отношении России собственную политику, Брюссель (в двух плоскостях — европейской и натовской) относился к действиям Москвы со здоровым критицизмом, проистекавшим из ориентации на собственные ценности.
Европейский союз, который Москва считает слабым, не представляющим опасности и даже не достойным особого внимания объединением, стал для многих стран Восточной Европы символом социальной стабильности, законности и благосостояния. Он предстает полной противоположностью «русского мира», который опирается на логику, почерпнутую из опыта КГБ и позволяющую подкупать или запугивать партнеров и противников. Если выйти победителем в соперничестве с ними невозможно, значит, следует перессорить их между собой, чтобы расколоть эту общность.
Руководствуясь этим принципом, Россия поддерживает националистические, сепаратистские, популистские и авторитарные тенденции и в Европе, поскольку они ведут к разрушению НАТО и ЕС, чье существование опирается на солидарное сотрудничество демократических государств. В таком формате это сотрудничество представляет угрозу для интересов Москвы.
Следующая задача, которую ставит перед собой российская политика, — это сохранение контроля над постсоветским пространством, именовавшимся в прошлом «ближним зарубежьем». Право на доминирующую политическую позицию во всех государствах бывшего СССР, кроме стран Балтии, стало одним из краеугольных камней российской стратегии. Хотя Россия уже смирилась с тем, что она не сможет играть роль гегемона в прежнем стиле, борьба с распространением на этой территории влияний других игроков (в первую очередь США и ЕС, но также Турции или Китая) видится ей совершенно необходимой и естественной.
На деле это выливается в борьбу с демократизацией этих государств, противодействие их потенциальному сближению с Евросоюзом и НАТО, а также в попытки создания альтернативных структур, таких, как Содружество Независимых Государств, Союз России и Белоруссии или Организация Договора о коллективной безопасности и Шанхайская организация сотрудничества. В таком контексте нападение России на Грузию или Украину выглядит, с московской точки зрения, оборонительной операцией, ведь стратегическая цель состояла в том, чтобы перекрыть этим государствам путь в НАТО и ЕС.
Существенным фактором, который позволял предсказать масштаб российской военной активности, всегда выступала оценка потенциальной ответной реакции противника. Военные операции в Грузии, на Украине и в Сирии стали реальностью, поскольку россияне были убеждены в том, что смогут достичь всех военных целей, не опасаясь ответа Запада (НАТО, США).
Больших военных рисков в ходе этих войн не возникало. Самая опасная ситуация сложилась во время конфликта на Украине. Россияне знали о катастрофическом состоянии украинской армии, однако, для них стало неожиданностью то, что добровольческие отряды проявили такую самоотверженность, а пророссийские настроения за пределами Донбасса оказались не так сильны, как предполагалось. Решения Кремля всегда опирались на холодный расчет и претворялись в жизнь по заранее разработанному плану, в котором потенциальные угрозы (как позднее оказывалось) определялись исключительно верно. Это были не спонтанные авантюрные операции, а пример практически образцового применения военных средств для достижения политических целей.
Полезные идиоты 2.0
Как вышесказанное помогает оценить сегодняшние военные угрозы для Польши и стран восточного фланга НАТО? Российский, а в прошлом советский политический дискурс, конечно, всегда строился на идее, что Москве приходится защищать свой суверенитет от посягательств Запада, НАТО и США, но сейчас он наконец стал адекватен реальности. С одной оговоркой: Запад представляет для российского государства не военную, а цивилизационную угрозу. Однако из логики кремлевских стратегов этот нюанс исчезает, поэтому получается, что для отражения атаки необходимо наращивать военный потенциал и изолировать российское общество от влияний демократического мира даже ценой собственного экономического развития. Москва сегодня, как ни удивительно, стала ближе к Северной Корее, чем к европейским государствам. На старом континенте все понимают, что российская внешняя политика носит разрушительный характер.
Судя по всему, России самой надоело делать вид, что она может стать демократическим и плюралистическим государством. Кремлевские руководители, стремясь сохранить власть, пугают мир своим оружием, понимая, что других инструментов у них нет. Кроме того, принимая стратегические решения, они могут позволить себе не обращать особенного внимания на мнение общественности.
Хотя российским военным и политикам, занимающимся разработкой планов, не дает покоя вопрос, будет ли означать нападение на одного из членов НАТО конфронтацию со всем альянсом, Россия не заинтересована сейчас в том, чтобы нападать на страны Балтии, а тем более Польшу. Кремль полагает, что НАТО извлекла выводы из украинского кризиса и смогла отчетливо показать, что она готова реально защищать своих членов. Она также (что, порой, ускользает от внимания аналитиков) помнит о серьезном военном потенциале, которым располагает сегодня Украина.
При этом Россия стремится создать репутацию сильного в организационном и военном плане государства, способного защитить свои интересы в регионе и в мире. Примером этого служат пропагандистские учения «Запад», которые позволили некоторым нашим союзникам увидеть реальный масштаб российской угрозы. Сейчас Москва хочет узаконить присоединение Крыма и добиться отмены экономических санкций, а в подходе к мировым кризисам ставит на первое место вопрос, какое влияние они оказывают на цену нефти и газа.
Настоящий фронт противостояния находится сейчас там, где Россия занимается разрушением сплоченности евроатлантического сообщества. В этой сфере россияне не погнушаются обратиться к любым средствам. С их точки зрения, внутренние европейские проблемы и напряженность, возникшая в отношениях между Европой и США, — это прекрасный шанс, а «Альтернатива для Германии», СИРИЗА, «Национальный фронт», партия «За лучшую Венгрию», сторонники Брексита или каталонские сепаратисты — «полезные идиоты» в версии 2.0. Благодаря союзникам в Европе и разрешению США на то, чтобы власть в России оставалась «суверенной», то есть недемократической, россияне смогут добиться больших успехов не вторжением в страны Балтии или Польшу, а работой на развал существующего порядка.
Так что пока мы можем спокойно радоваться попаданию нашей сборной в первую корзину для финальной жеребьевки чемпионата мира по футболу, который пройдет в России. Однако, в долгосрочной перспективе нам следует внимательно следить за развитием политической и военной ситуации в нашем регионе. Наш соперник славится тем, что он умело использует появляющиеся у него возможности. Он играет в хоккей, шахматы и занимается единоборствами, а мы предпочитаем волейбол, прыжки на лыжах с трамплина, а в последнее время, к сожалению, игру в догонялки.
* Радослав Куява — бывший сотрудник разведки и контрразведки Управления охраны государства, в 2008-2015 годах — начальник Службы военной разведки.
