Прусский военный теоретик Карл фон Клаузевиц был трезвым мыслителем. Но то, что он увидел 26 ноября 1812 года на Березине, его поразило. «Там были целые горы трупов мужчин, женщин и даже детей, а также солдат разных национальностей — они были замерзшие, обезображенные или разорванные на части русской картечью», — вспоминал он. Для еще сохранившихся частей Великой Армии удачная переправа на другой берег Березины означал спасение. Однако десятки тысяч отставших солдат и гражданских лиц погибли там ужасной смертью.
Переправу через Березину (это 600-километровый приток Днепра, протекающий по территории современной Белоруссии) принято считать финальной катастрофой апокалиптической драмы, которую испытали 600 тысяч французов и их союзников в ходе военной кампании против России, начатой императором Наполеоном в 1812 году против своего бывшего союзника царя Александра. Однако, несмотря на ужасающие потери, это было не поражением, а последней победой, открывшей путь на Запад сохранившимся элитным частям знаменитого корсиканца. В результате провалился план русских генералов, намеревавшихся окончательно уничтожить Великую Армию.
Лишь 20 октября, когда выпал первый снег, Наполеон приказал начать отход из разрушенной Москвы. Сократившаяся до 75 тысяч армия двигалась назад по тому же пути и по той же местности, которая ранее была разграблена и в буквальном смысле загажена французами. Почти ни одно подразделение не использовало имевшиеся возможности для того, чтобы запастись в Москве зимней одеждой. Большинство солдат тащили с собой не необходимые продукты питания, а ценные вещи, которые они награбили на развалинах российской столицы (так в тексте — прим.пер.). За ними следовала целая армия гражданских лиц — коллаборационисты, слуги, любовницы и дети.
Их целью был Минск, в котором хранились большие запасы продовольствия, а защищал его австрийский корпус под командованием Карла Филиппа цу Шварценберга, сохранивший на тот момент свои боеспособность. Хотя потери русской армии в этой войне были еще больше, чем потери армии Наполеона, главнокомандующий Михаил Кутузов, тем не менее, смог противопоставить ему 200 тысяч солдат, разделенных на несколько армий. В то время как главные силы следовали за Наполеоном на довольно большой дистанции, Кутузов приказал войскам Павла Чичагова (60 тысяч человек) и Людвига цу Сайн-Витгенштейна перехватить Наполеона в районе Березины. Чичагову, действительно, удалось занять Минск и располагавшиеся там склады. Он направил небольшую часть своего полка против Шварценберга, тогда как основная часть солдат продвинулась в сторону Борисова, где находился единственный мост через Березину.
Этот мост охранялся польской дивизией. Чичагову удалось установить контроль над городом и этим мостом. Однако он не знал, что близко к реке уже находился авангард Наполеона. Его передовые части вновь захватили Борисов, и русские при этом понесли большие потери. Однако оставшимся в живых русским солдатам удалось поджечь мост.
Отвлекающий маневр Наполеона
Вскоре по улицам Борисова стали проходить не только оставшиеся части армии, но и «необозримое количество повозок с женщинами, детьми и безоружными людьми, и все они были уверены в том, что мост будет починен и переход состоится именно там», — написал один из очевидцев тех событий. «Улицы города были заполнены искалеченными трупами, разломанными повозками и раздавленными тюками, и повсюду слышались лишь крики, стоны и плач».
Император устроил отвлекающий маневр в виде движения на юг, тогда как, на самом деле, его главные силы направились к броду, находившемуся на расстоянии 12 километров вверх по течению реки. В том месте глубина Березины не превышала двух метров, а ширина составляла 20 метров. Конечно, берега реки были болотистыми. Французские саперы начали стоить мосты, разобрав для этого несколько деревянных домов.
Перестав испытывать давление со стороны Чичагова, заглотившего приманку относительно движения на юг, и со стороны Виттгенштейна, не желавшего подчиняться Чичагову, а также со стороны тянувшего время Кутузова, французские саперы возвели мост, длина которого составляла 100 метров, а ширина — 4 метра. Они вынуждены были по 15 минут стоять в ледяной воде во время установки опор, и многие из них замерзли, а некоторые были унесены течением реки. Но к полудню 26 ноября мост был готов, а вскоре рядом появился еще один переход, более устойчивый, предназначенный для переправки повозок и артиллерии. Началось масштабное отступление.
Военные полицейские осуществляли контроль и пропускали на мост только подразделения с оружием и в надлежащем порядке. Несколько раз опоры ломались, но их быстро заменяли. Даже значительную часть пушек и конных экипажей удалось благополучно переправить на другой берег.
Чичагов и Виттгенштейн оказались в состоянии перейти в наступление лишь 28 ноября. Несмотря на подавляющее преимущество противника, французский арьергард удерживал свои позиции на обоих берегах реки — по крайней мере, это продолжалось до тех пор, пока последние боеспособные части Великой Армии не переправились на другой берег. После этого мосты был сожжены. Это означало гибель для десятков тысяч отставших солдат, дезертиров и гражданских лиц, сопровождавших Великую Армию. А из семи тысяч солдат, взятых русскими войсками в плен, через несколько дней в живых остались лишь немногие.
Для вермахта Березина стала катастрофой
«Это была великолепная победа французов», — подчеркивает историк Адам Замойский (Adam Zamoyski). Возможно, с точки зрения военных, все было именно так. Хотя около 10 или 15 тысяч солдат Великой Армии были ранены или убиты (такими же были потери и у русских), основная часть Великой Армии, прежде всего Гвардия, уже двигалась на запад. Основа французской армии была сохранена. «Сила его (Наполеона — примечание редакции Welt) духа в очередной раз предстала во всем своем блеске», — написал Клаузевиц, который в ранге подполковника участвовал в этой войне на российской стороне. Но гитлеровские генералы забыли советы этого прусского военного специалиста. Когда в ноябре 1942 года вокруг 6-ой армии замкнулось кольцо советского окружения, Березина превратилась в символ несостоявшегося отступления. Генерал Паулюс предпочел поверить Гитлеру, пообещавшему деблокировать его армию, и не решился на прорыв. Это было началом катастрофы.
