Они оставили Москву и хорошо оплачиваемую работу в Москве ради крошечного домика на острове на Волге. Любовь и Алексей Вилянские сделали то, о чем мечтают многие русские горожане.
Но переехать в сельскую местность — проект, в России требующий гораздо большей решимости, чем на Западе.
Снаружи дом выглядит как из сказки: традиционная русская изба — деревянный дом, построенный из бревен, с красивыми кружевными ярко-голубыми наличниками на окнах. Домик окружен садом, и под осенним дождем кажется, что это целый отдельный маленький мирок притаился за редкими перекладинами покосившегося забора. Стены дома тоже стоят неровно. Когда заходишь внутрь, дверь за собой закрывать не обязательно — она захлопывается сама.
Дом находится на острове на реке Волге. Остров называется Юршинский, когда-то это был полуостров, но вода отделила его от суши в середине 1940-х, когда построили Рыбинское водохранилище и большие территории были затоплены.
33-летняя Любовь и 36-летний Алексей Вилянские переехали сюда три года назад. Они оставили хорошо оплачиваемую работу в рекрутинговом агентстве в Москве, чтобы поселиться здесь в домике с одной комнатой. Они хотели свободы. Уйти от жизни, которая вращалась вокруг работы и детского сада, и проводить больше времени вместе.
Еще в 2013 году вице-премьер России Ольга Голодец объявила, что прослеживается небольшая, но явственная тенденция: горожане переезжают в сельскую местность.
«Мы видим, что все больше русских предпочитают уехать из городов-миллионников. У нового поколения формируются другие ценности», — сказала она, по информации РИА Новости.
Многие русские горожане мечтают о такой жизни, но переезд в сельскую местность — проект, требующий в России решительности совсем иного свойства, чем на Западе. В России это в корне меняет человеческую жизнь, так как пропасть между уровнем жизни в городе и в деревне просто огромна.
Жители острова Юршинский из-за плохого сообщения большую часть года живут изолированно, хотя до материка — не более 500 метров. Паром перестает ходить в конце октября, и все зависят от собственных лодок. Проблема в том, что на острове почти нет пристаней.
«Если у вас стоит лодка на приколе у пристани, ее нужно охранять круглые сутки, иначе украдут. Мы хотели построить пристань в складчину с другими жителями острова, но никто не заинтересовался этим, потому что они не хотят платить охране», — рассказывает Алексей.
Так что лодка семьи Вилянских сейчас стоит в прицепе у домика, так же, как и большинство других лодок на острове. В это время года ее нельзя отвезти к воде, так как почва настолько мокрая, что трактор рискует увязнуть в глине.
Есть и множество других общественных проектов, которые чета Вилянских предлагала соседям, но не смогла воплотить в реальность. Повсюду они сталкиваются с тем, что можно назвать парадоксальным наследием коммунизма: люди усвоили, что делать что-то сообща не имеет смысла. В первую очередь никто не хочет рисковать собственными деньгами.
«Мы хотели отремонтировать дорогу на острове, потому что сейчас, осенью, это сплошное глиняное месиво. Если бы каждый дал небольшую сумму, по дороге снова можно было бы ездить. Но никто не хочет платить, они не верят, что это окупится. Мы хотели позаботиться об общей переработке мусора, чтобы не выбрасывать мусор в лес. Но никому не интересно этим заниматься», — рассказывает Любовь Вилянская.
Мы сидим за маленьким кухонным столом и пьем чай из собранных и высушенных Любовью листьев кипрея. По-русски он называется иван-чай. К нему у нас есть капустный пирог, испеченный в гигантской русской печи, которая занимает половину комнаты. Ее достаточно топить раз в день, чтобы она согревала весь дом еще сутки.
В дальнем правом углу комнаты стоят несколько икон, в другой угол Любови удалось втиснуть маленький планшет для рисования — для детей. Необогреваемые сени и веранда используются как холодильник для хранения продуктов зимой. С потолка свисает постиранное белье. Все пространство до малейшего кусочка как-то используется.
Теснота и уют. Но все не так, как Любовь и Алексей представляли себе изначально.
«В самом начале мы планировали построить большой новый дом со всеми удобствами. Но так как мы были ограничены в средствах, то решили вместо этого построить мастерскую для Алексея, чтобы он мог начать делать мебель на продажу. Мастерская еще не готова. На все уходит больше времени, чем мы думали», — говорит Любовь.
Алексей сейчас возится с детьми — четырехлетним Львом и годовалой Алисой, пока Любовь на полставки удаленно работает на рекрутинговое агентство в Москве. Через какое-то время они поменяются: Любовь все время будет заниматься детьми, а Алексей, IT-инженер, достроит свою мастерскую. Его мечта — начать создавать мебель и разные инновационные конструкции, например, умные самовентилируемые теплицы.
«Я так много всего хочу сделать, у меня куча идей, которые хочется испробовать. Только бы мы до этого добрались», — говорит он.
«Иногда кажется, что мы вообще ничего другого не делаем, только работаем. Чтобы немного отдохнуть, нам стоило бы всем вместе как-нибудь уехать с острова, но не получится, потому что в дом сразу кто-нибудь залезет. Люди думают, что мы богатые, хотя у нас даже телевизора нет», — говорит Любовь.
Несмотря на трудности, они не сдаются. Любовь говорит, что стала даже более оптимистична, чем раньше.
«Это потому, что я стала легче воспринимать всякие неурядицы. Я научилась относиться к ним философски. Смотрю на своих детей: какие они самостоятельные, им необязательно расти под постоянным присмотром, как детям в городе. Я ощущаю, какими крепкими стали наши с Алексеем отношения, если бы мы жили в городе, мы бы, вероятно, в такой ситуации развелись, но сейчас мы были вынуждены узнать друг друга очень глубоко. Потому что здесь, на острове, просто нет другого выбора. Друг без друга мы не справимся».
Две противоположные миграционные тенденции в России
Сегодня 26% жителей России живут в сельской местности. Еще в 1950-х годах эта доля составляла 50%. По словам российского географа и историка Натальи Зубаревич, горожане в третьем поколении составляют менее 20% российского населения.
Население по-прежнему стремится в города. Сельская местность постепенно пустеет. С 2002 по 2011 год в России исчезло более 8,5 тысяч деревень.
В то же время есть и другая тенденция. По информации агентства недвижимости «Инком-Недвижимость», число горожан, которые ищут жилье в сельской местности, увеличилось после экономического кризиса 2014 года. В 2012 году компания подсчитала, что к этой группе принадлежат 12% ее клиентов, а сегодня их доля поднялась до 20%, как говорится в статье на pravda.ru.
