Эта неделя была полна невероятных волнений в отношениях между иудаизмом и РПЦ. Они начались, когда один из самых известных священников в России, человек, которого считают приближенным к президенту Владимиру Путину объявил о до той поры таинственных делах архиерейского собора, который должен рассмотреть результаты расследования останков последнего царя и его семьи, расстрелянных в июле 1918.
«Значительная часть членов патриаршей комиссии не имеет сомнений в ритуальном характере убийства царской семьи», — заявил епископ Тихон Шевкунов, возглавивший собор настоятель знаменитого монастыря в центре Москвы. Епископа — выпускника ВГИКа, автора бестселлера о жизни в монастырях в Советском Союзе — считают опытным пропагандистом, поэтому к его публичным речам относятся с большим вниманием. В период растущего напряжения в области культурной свободы в России епископа Тихона расценивают как влиятельную силу в консервативном крыле.
Несмотря на то, что он не упоминал об иудаизме, любой знающий историю русский человек сразу же свяжет словосочетание «ритуальное убийство» с одними из самых мрачных эпизодов в отношениях между иудеями и христианами в России и в других странах, когда погромы были спровоцированы беспочвенными слухами, что евреи убивали христиан, чтобы использовать их кровь в каких-то ритуальных целях. В Российской империи это безумие продолжалось до самого начала революции: в 1913 году еврея по имени Мендель Бейлис судили в Киеве за «ритуальное убийство» в обстановке общественной истерии, подогреваемой ультранационалистическими группировками. Один католический священник выступал свидетелем со стороны обвинения, а православные теологи, а также главные московские раввины — со стороны защиты. Бейлиса оправдали, но это дело выявило степень российского антисемитизма.
Как и можно было ожидать, странный выбор выражений вызвал громкое недовольство в еврейском сообществе, как в Москве, так и за ее пределами. Пресс-секретарь Федерации еврейских общин России заявил: «Это [выражение] представляется совершенным варварством по целому ряду причин».
Когда сообщение о словах священника опубликовали западные и израильские СМИ, епископ Тихон возмущенно отрицал, что предположение о ритуальном характере убийства царской семьи было антисемитским. Напротив, сказал он, убийство царской семьи было ритуальным не с точки зрения какой-либо религии, а в рамках атеистической большевистской идеологии. «Убийство царя и его семьи, ставящее последнюю точку в существовании ненавистной для новой власти трехсотлетней династии Романовых, было делом совершенно особым, несущим для многих ритуальное, символическое наполнение», — заявил епископ.
Глав еврейских общин отчасти успокоило это уточнение, но они все равно придерживались мнения, что применение выражения «ритуальное убийство» было неприемлемо из-за столь насыщенной истории.
Трудно переоценить важность этого эпизода как свидетельства культурной и моральной атмосферы в путинской России. Отношения иудеев и РПЦ были деликатны, но в них произошло значительное улучшение с момента падения коммунизма. В 1991 году патриарх Алексий, только что назначенный главой Русской православной церкви, произнес знаковую речь в Нью-Йорке, обращенную к раввинам, что превозносилось как искренняя попытка изгнания призрака антисемитизма из его церкви. Начав со слов, «Дорогие братья, шолом вам во имя Бога любви и мира», он подчеркнул все сходства между православным христианством и иудаизмом, которые он назвал «двумя ступенями в одной и той же богочеловеческой религии». Несмотря на то, что его речь осудили традиционалисты в России и в диаспоре, патриарх Алексий в целом придерживался этой линии до своей смерти в 2008 году, и его преемник патриарх Кирилл действовал так же. Отчасти под влиянием Алексия в российском государстве было согласовано особое признание четырех «традиционных религий»: православного христианства, иудаизма, ислама и буддизма. Результатом стала фаза относительно доброжелательных отношений в долгой и трудной истории жизни евреев в России.
Тем временем, господин Путин, несмотря на культивирование русской националистской идеологии, в которой зачастую замешана антисемитская составляющая, очень внимательно пресекал на корню любое открытое проявление антисемитизма. В какой-то момент во время недавних споров о руководстве Исаакиевского собора в Санкт-Петербурге, сторонники передачи здания РПЦ вновь стали отпускать антисемитские шпильки в адрес тех, кто ратовал за сохранение за храмом статуса государственного музея. Однако их строго осадило правительство после возмущения со стороны Израиля и еврейского сообщества.
По меньшей мере, в течение 48 часов на этой неделе после того, как епископ сделал заявление о «ритуальном убийстве», создавалось впечатление, что табу на использование оскорбительного языка в адрес евреев в высоких кругах было снято. Предложенное Шевкуновым в дальнейшем разъяснение (пусть и не сопровожденное даже намеком на сожаление или угрызения совести за причиненное оскорбление) способствовало облегчению этого беспокойства.
Но люди все равно продолжат очень внимательно следить за тем, что российские власти, как светские, так и духовные, делают и говорят в восемь месяцев, ведущих к столетней годовщине убийства царской семьи.
Стиль этих поминальных событий станет невероятно важным посылом со стороны нынешних правителей страны относительно того, как они видят российское прошлое, а также относительно будущего России. В русской белогвардейской диаспоре, сохранившей живую память о Романовых, историю казни часто излагали в антисемитском ключе. Это может объяснить ошеломляющий эффект слов, произнесенных епископом.
