Последние несколько недель в Красногоровке грохот пушек звучит где-то вдали. Как бы то ни было, призрак войны неотступно следует за Людмилой Сидонкой. Она рассказывает о бегущих без оглядки солдатах, дымящихся танках, бесконечных взрывах, ночах в подвале и горящих домах. Во время передышек ее 14-летний сын Вадим раскапывает осколки снарядов, которые показывает гостям, как трофеи. Он все еще ходит в школу (директор не бросила ее), единственное место, которое связывает его с настоящей жизнью, прошлой жизнью.
За три года конфликта из этого села с украинской стороны линии фронта ушли порядка 200 человек, то есть две трети всего населения. Само же поселение стало напоминать призрак. Оставленные дома были заняты военными, которые защищают там свои позиции. До войны большинство жителей Красногоровки работали в Донецке, который сейчас недостижим для них, поскольку находится под контролем сепаратистов. Людмила вспоминает о кошмарах наяву, через которые пришлось пройти ее семье: «Папе очень страшно. Если происходит что-то неожиданное, он начинает вопить: «Бежим в подвал!» Малой тоже кричит во сне, просыпается и прячется. Его до сих пор не отпустила паника».
Практически во всех селах на линии фронта, где удалось побывать le Figaro этой осенью, больше не работают государственные службы. В Авдеевке, которая сейчас стала центром столкновений, недавний удар по газопроводу поставил под вопрос быстрое восстановление отопления. «Сотни тысяч людей могут оказаться зимой без воды и тепла, тогда как температура опускается до —20 °C», — отметила 22 ноября группа НКО в обращении к «международному сообществу».
Ежедневные нарушения перемирия
Все источники местной экономики истощились, оставив тех, кому некуда бежать, в домах без снабжения. Начавшаяся весной 2014 года война в Донбассе унесла более 10 000 жизней. С начала года темп появления новых погибших и раненых пошел на спад: их число оценивается к настоящему моменту в 420 человек, по данным частичных подсчетов ОБСЕ. Перемирие нарушается ежедневно. За десять дней до нашего появления два украинских солдата были убиты, а 17 ранены, тогда как руководство мятежников ограничивается статистикой по гражданским лицам (один погибший и пять раненных за тот же период). «Люди все еще гибнут, но об этом никто больше не говорит. Политическое решение не просматривается, и СМИ теряют интерес к конфликту», — с горечью признает Матиас Эйк (Mathias Eick), официальный представитель Echo, программы гуманитарной помощи Европейской комиссии. Располагающая бюджетом в 890 миллионов евро организация стала главным донором в регионе, однако практически все средства достаются населению западной части Донбасса.
Сепаратисты на протяжении нескольких месяцев отказывают в аккредитации большинству западных журналистов, а в 2015 году они выдворили основные иностранные НКО. Олигарху и сталелитейному магнату Донбасса Ринату Ахметову, который оказывал помощь почти 100 000 человек, пришлось закрыть фонд из опасений насчет конфискации активов. Сегодня cамопровозглашенные Донецкая и Луганская республики «не смогли бы выжить без гуманитарной помощи России», — уверен Ален Эшлиманн (Alain Aeschlimann), глава делегации Международного комитета Красного Креста (МККК) на Украине (МККК — одна из немногих международных организаций, которые присутствуют по обе стороны линии фронта). Пусть и нерегулярно, огромные белые грузовики с двуглавым орлом пересекают границу, направляясь на запад, однако содержимое их груза скрывается от западных правительств. «У людей выработалась определенная стойкость, но я не знаю, сколько еще они смогут все это вынести», — отмечает представитель МККК.
Чтобы добраться до мобильной клиники, которую развернули в селе Золотое (в середине ноября там наблюдался подъем напряженности) «Врачи мира», у пациентов иногда уходит целый день. Причем идут они не только за лекарствами, но и словами поддержки. «Наверное, я до сих пор жива только по чистой случайности», — говорит сквозь слезы престарелая Татьяна Григорьевна. Она живет в доме в лесу с сыном-астматиком, который не выходит за дверь, так как боится, что украинские сограждане назовут его «сепаратистом». В коридоре психолог (до войны большинство не признавали пользы за этой профессией) дает советы выбитым из колеи людям: не смотреть на ночь «раздражающие» программы, каждый день мерять давление… Истощенных тремя годами стресса жителей прифронтовых территорий больше не волнуют истоки конфликта и коллективная ответственность сторон. Интересуют их лишь каждодневные последствия для их питания и здоровья. «В какой-то степени, люди привыкли. Они работают вопреки стрельбе и взрывам, с риском лишиться инстинкта самосохранения», — отмечает Валерий Коновалов, директор серьезно поврежденной водоочистной станции Авдеевки.
В конце октября на хронический вопрос пробок наложилась и другая проблема. В качестве символа верности Москве, мятежные республики не стали переходить на зимнее время. С западной стороны период работы блокпоста был сдвинут на час назад (открыт с 8 до 17 часов, по соображениям безопасности). Ночью же стороны вновь расчехляют оружие, а наблюдатели ОБСЕ не в силах установить, кто нарушил перемирие первым.
Подобие миротворцев
«Слава Богу, дочь эмигрировала в Германию, и она смогла всего этого избежать! Здесь же ничего не меняется», — вздыхает Тамара. Официально она проживает у сестры на западе, куда ей начисляется пенсия. На самом же деле она осталась на востоке в Горловке с «кошками и рыбками». «Там я ни с кем не разговариваю», — добавляет она, садясь в микроавтобус после выдачи скромного пособия. Для того чтобы упростить административные процедуры доступа через Майорск, Управление верховного комиссара ООН по делам беженцев профинансировало строительство дополнительного КПП, работой которого занимается само. В результате его обвинили в том, что оно закрепляет разделение двух территорий вопреки Минским соглашениям, двум листкам, которые были подписаны в феврале 2015 года Франсуа Олландом, Ангелой Меркель, Владимиром Путиным и Петром Порошенко.
«По факту, мы имеем дело с замороженным конфликтом, и такая ситуация выгодна всем», — подтверждает работающий на линии фронта сотрудник гуманитарной организации. Он недоволен тем, что украинское правительство «дискриминирует собственное население» административными ограничениями для населения востока. Официальная цель этих мер — подтолкнуть людей к движению на запад и ослабить восточные территории. Только вот их хаотичная реализация сопровождается повальной коррупцией. Москва в свою очередь развернула дипломатическое наступление для введения в Донбасс подобия «голубых касок», однако Россия и Запад все еще спорят о масштабах их полномочий в Совбезе ООН. «Единственный способ сдвинуть ситуацию с мертвой точки — отправить их на патрулирование границы между Россией и оккупированными территориями», — уверен подполковник Игорь Саруднев, начальник блокпоста «Майорск». В Москве же категорически против такого варианта. Недавно Владимир Путин обещал воспользоваться влиянием на мятежников, чтобы облегчить обмен пленными.
«Россия пытается стабилизировать конфликт без изменения существующего сегодня статус-кво», — считает Георгий Тука, заместитель министра по вопросам временно оккупированных территорий и внутренне перемещенных лиц Украины. Этот либерал критикует внутренние ограничения, которые его правительство ввело по отношению к жителям востока. Как бы то ни было, в хоре ястребов из окружения президента Петра Порошенко его голос практически неслышен.
