С Романом Ясиновским, одним из главных актеров недавно вышедшей картины «Киборги», мы встретились в тесной уютной кофейне неподалеку от театра им. Ивана Франко. В кино с театральной сцены один из воспитанников творческого коллектива «Дах» пришел совершенно недавно, однако признается, что души не чает в новой ветви своей профессии.
Ясиновский играет в театре, снимается в кино, по выходным поет в церковном хоре, а наряду с этим воспитывает маленькую дочь. В картине Ахтема Сеитаблаева актеру досталась роль матерого защитника Донецкого аэропорта с позывным «Гид», прототипом которого стал прославившийся на передовой выходец из Крыма.
Как проходили съемки, о чем на самом деле рассказывает фильм «Киборги», как повлиял на украинцев Майдан и почему о «братстве» россиян и украинцев не может быть и речи. Об этом и многом другом в интервью Романа Ясиновского «Обозревателю».
— Роман, в Украине состоялась премьера фильма «Киборги». Знаю, что вы ее очень ждали. Какие первые впечатления? Такую ли реакцию зрителей ожидали?
— На самом деле мы всей командой очень впечатлены и благодарим всех, кто ходит на фильм. Знаю многих, кто смотрит по несколько раз. Бывает, что люди подходят после показов, благодарят и говорят, что приходят уже во второй или третий раз.
Мы и делали этот фильм для того, чтобы так было. Чтобы люди чувствовали, максимально честно воспринимали этот фильм, потому что мы тоже старались быть максимально честными. Не только актеры, а все. Режиссер, продюсер, оператор, сценарист… Начиная от Натальи Ворожбит (сценарист «Киборгов». — Ред.), заканчивая самыми мелкими ролями в нашей картине.
— Во многих залах люди аплодируют. Это, наверное, тоже показатель.
— Вы знаете, везде аплодируют, где бы я ни был. Друзья пишут, вообще много незнакомых людей пишут в Фейсбук, благодарят и говорят, что зал аплодировал стоя.
— «Гид» едва ли не один из самых ярких героев картины, как по мне. Насколько легко Вам было вжиться в роль? Есть ли у Вас какие-то общие черты с персонажем?
— Я бы не сказал, что «Гид» похож на меня в жизни. Да, я тоже иногда люблю шутить… (задумался). Возможно, не так как «Гид»… (смеется).
Не знаю как, но когда я впервые прочитал сценарий, я сразу понял, что хочу играть именно этого героя. И таким настоящим толчком для меня была его фраза «Я люблю Украину», этот эпизод. Фраза будто простая, не трудно же сказать «Я люблю Украину», но я настолько почувствовал ее, понял — хочу играть «Гида».
Плюс мне было очень интересно все то, что он делает. Сразу написал Ахтему в Фейсбук, что хочу попасть на пробы. Меня позвали, но в то время я был в Одессе, и я записал пробы на камеру.
— Просто эпизод из сюжета должны были сыграть на камеру?
— Да, мне выслали сцену, я ее отработал, как сам почувствовал. А помог снять ее наш очень хороший оператор Александр Кришталович. Подыграли актеры из фильма «Сторожова застава» Роман Луцкий и Олег Волощенко. Затем послал Ахтему. Проба ему понравилась, и я отправился в Киев.
— Какой эпизод с участием «Гида» выдался самым сложным для Вас на съемочной площадке?
— Вы знаете, мы настолько были заряжены Ахтемом и всеми людьми, которые были вокруг нас, я бы не сказал, что что-то давалось трудно. Физически — да, конечно, было тяжело. Мороз в первые дни съемок…
— Начали же в феврале под Киевом, если не ошибаюсь?
— Да, 9 февраля было где-то —17, насколько помню. К этому же в первый день приехали журналисты, для меня это было не очень привычно, много внимания, и в этот день мы должны были еще и снимать. То есть были какие-то моменты, которые казались тяжелыми, но мы знали, что делаем одно большое дело, знали, для чего это делаем и должны были сделать все это максимально честно.
— Одним из непростых эпизодов, пожалуй, был тот, где «Гид» срывается и избивает пленного. Вы должны были сыграть такую реалистичную истерику, нервный срыв.
— Да, наверное. Я проиграл эту сцену раз двенадцать. Но это работа, которую я люблю, просто включаешься и играешь. Затем «Стоп!» — выключился, все. Мне очень нравится, чем сложнее, тем лучше.
— Насколько известно, все прообразы главных героев существуют реально, это реальные ребята, участники тех событий в аэропорту. Наталья Ворожбит даже ездила в зону АТО на поиски этих людей.
— Да.
— Знакомы ли Вы со своим прообразом? Известен ли вам тот настоящий «Гид»?
— Да, знаю его (улыбается). Раньше не знал, специально не знакомился, чтобы не сыграть только его, не скопировать. Это позывной «Татарин», Марлен Мисиратов, смотрел его интервью, фото. Замечательный человек, он действительно прошел через все эти беды, которые происходили с моим героем. Он был в плену, бежал из Крыма и сразу поехал на Донбасс. Он герой.
Больше всего я пытался в этой роли показать таких ребят. Они обычные люди, но то, что они делают, делает их героями.
— При каких обстоятельствах познакомились с «Татарином»?
— Я написал ему в Facebook. Как-то спросил нашего главного консультанта — это позывной «Доцент», Кирилл Недря: «А ты знаешь „Татарина"?» А он говорит: «Да, он у меня в друзьях». Я сразу нашел его, написал, поблагодарил. Он и не знал, насколько мне помог, что был одним из основных моих прототипов.
— То есть Наталья Ворожбит изучала ребят, даже зарисовывала себе какие-то сцены из их жизни.
— Ну, вот эта сцена, где «Гид» срывается на пленного, это реальный случай из жизни «Татарина». Это — ситуация с ним в больнице Мечникова в Днепре, после плена. «Девушки любить не будут», «Кто я после этого» — это его реальные слова.
— Вам лично приходилось бывать в зоне АТО?
— Нет, не был.
— Обратил внимание, что в картине вообще не звучит общепринятое название «АТО», все герои называют войну своим названием — войной в Украине. Так задумано было?
— Не думаю, что задумано. Фильм не об АТО, а именно об обороне аэропорта. И вообще «Киборги» не о войне, она является обстоятельством в фильме. Там главное не то, что мы воюем, какие мы воинственные… Мы показываем то, что есть здесь и сейчас. А именно в этих обстоятельствах рождаются новые люди, новые герои. Настоящие мужики, которые знают, в какой стране они хотят жить.
— На съемочной площадке были участники боевых действий, которые консультировали Вас в тех или иных вопросах…
— Ну, вот Кирилл «Доцент» — он был с нами 70% времени, затем приезжало еще много ребят, даже снимались в маленьких эпизодах. Андрей Шараськин, позывной «Богема», возил Наталью Ворожбит по зоне АТО, был проводником и был на площадке, тоже снялся в конце фильма. «Редут» был, «Адам», позывной «Рахман», «Маршал» — прототип «Субботы». Ну а «Богема», по сути, является прототипом «Серпня».
В начале съемок мы постоянно что-то у них спрашивали: «Слушай, я правильно автомат держу?», «Слушай, а броник правильно надел?» и так далее (улыбается).
— Среди ваших ранних работ есть эпизодические роли в российских сериалах…
— Да, но это такие незначительные роли…
— Как сегодня отношения с российскими коллегами? Предлагают сниматься у них?
— В России я не снимался, те сериалы снимались у нас. Когда-то только ездил на спектакли с театром «Дах», на фестиваль. Сейчас есть какие-то предложения и приглашения от компаний, которые работают на две страны, но я точно не буду играть там, где украинцев показывают, как дебилов. Ну а в России мне точно ничего не предложат, «Киборги» были моей точкой (смеется). По крайней мере, сейчас, пока идет война.
Хотя знаете, у меня есть много друзей в России, которые меня поддерживают. И это нормально. Это российские актеры, но они и в Украине снимаются, просто не говорят об этом публично. Вообще сейчас в Украине значительно меньше стали снимать кино только для России, украинским актерам начали давать роли главные и второго плана. Это определенный уровень, мы растем, и это класс.
Кстати, сегодня видел в Facebook рейтинг IMDb фильма «Крым» (1,2) и фильма «Киборги» (9,7). И это не то чтобы «ага, мы утерли вам нос!» Мы не стремимся показывать, что мы лучшие, кого-то нагибать. Мы просто хотим показать, что мы живем в своей стране, стремимся развивать свою страну, жить своей жизнью, как отдельная нация, как отдельный мировой сегмент.
Нет никаких «братьев младших» и «братьев старших». Есть Россия, есть Украина, есть Польша, Франция — страны, которые должны иметь между собой сугубо деловые отношения. Все. А то, что нам навязывают, что мы какие-то братья, не братья… Это просто смешно.
У нас даже языки разные. Украинский больше похож на польский, словацкий, болгарский, чем на русский. Ну, о каком «братстве» мы можем говорить?
