«Мать моя — Малороссия, тетка моя — Украина», — писал Григорий Сковорода. Что же это за Украина была, если не Малороссия? И как она защищала Россию?
Ровно 515 лет назад, после очередной русско-литовской войны, на Благовещение 1503 г. Великое княжество Московское приняло капитуляцию Великого княжества Литовского. Выгоднейшие условия Благовещенского перемирия позволили Русскому государству приступить к освоению той части Дикого поля, которая впоследствии стала называться Слободской Украиной (окраиной, краем). Сегодня это почти вся Харьковская область (без четырёх южных районов), северо-восток Сумской обл., юг Курской обл., большая часть Белгородской обл., юго-запад Воронежской обл., северная половина Луганской обл. и Святогорье с окрестностями (север Донецкой области).
Да и собственно толчком к войне послужил переход в русское подданство спасавшихся от насильственного окатоличивания литовских Рюриковичей Симеона Черниговского и Василия Рыльского. За последним, кстати, были закреплены и пустынные тогда ещё земли нынешней Харьковской обл.
Сразу после победной войны 1500-1503 годов сюда были направлены служивые люди для освоения края и охраны новых рубежей (ведь к Русскому государству от Литвы перешли 70 волостей в междуречье Оки и Днепра с 19 городами, в том числе такими крупными, как Чернигов, Гомель, Новгород-Северский и Брянск). Произошло это за полстолетия до присоединения Казани и Астрахани, за восемьдесят лет до начала освоения Сибири и за полторы сотни лет до начала воссоединения Малой и Великой Руси. «Когда на территории нынешней Харьковской области русские служивые люди возводили города и крепости, будущий объединитель Руси Богдан Хмельницкий только-только начинал ходить», — замечает депутат Харьковского облсовета и защитник прав русскоязычного населения Владимир Алексеев.
Следующий — семнадцатый — век начался с основания Борисом Годуновым города Цареборисов (в XX веке переименованного в Красный Оскол). Рядом к тому времени уже, по меньшей мере, столетие действовал Святогорский монастырь (ныне лавра). Однако письменно обитель впервые упомянута под 1526 годом в «Записках про Московию» дипломата, путешественника и историка Сигизмунда Герберштейна.
Земля эта оставалась русской и в Смутное время, когда почти все завоевания 1503 года, включая соседние Северские земли, были утрачены. Когда же Российское государство пришло в себя, в его пределы хлынула волна православных беженцев от униатско-католического и польского гнёта с Правобережья Днепра.
В 1630 году в Белгородском воеводстве «малороссияне из-за днепровских польских и малороссийских городов» построили на плато между реками Харьков и Лопань «городок деревянный, с таким укреплением, каково в тогдашнее время служить могло единственно к убежищу от неприятельского татарского нападения». Вообще, реки Лопань, Харьков и Уды впервые упоминаются при описании южной части Русского государства в «Книге Большому Чертежу» — одном из первых географических описаний России, составленном в Московском Разрядном приказе в 1627 году. Кстати, данная территория никогда не подчинялась Малороссийскому приказу (созданному лишь в 1663 году), поскольку никогда не входила в Гетманщину.
В 1656 году государь Алексей Михайлович учредил Харьковское воеводство и распорядился о перестройке Харьковского острога в полноценную крепость. За дело сразу принялся новоназначенный воевода Воин Селифонтов. Уже через два года Харьковский полк насчитывал 587 взрослых боеспособных «душ мужеска пола». Первое серьёзное испытание крепость выдержала в 1666 году, когда её осадили запорожцы во главе с изменником Иваном Сирко. Неожиданно выехав за ворота, отряд харьковских казаков во главе с сотником Григорием Донцом напал на сечевиков и гнал славного кошевого атамана семьдесят верст, в итоге захватив две пушки.
За год до царского указа о твердыне над р. Харьков высочайшее поручение по возведению крепости над устьем р. Сумы [получил] полковник Герасим Кондратьев. Со Ставищенской сотней Белоцерковского полка он перешёл на службу к Алексею Михайловичу. В 1658 Сумина крепость вошла в состав Белгородской линии укреплений. Она успешно выдержала набеги крымцев 1659, 1663, 1668 годов. В 1687 году и в 1689 году Сумин был сборным пунктом российских войск для крымских походов.
Гарнизоны Сум, Харькова, Изюма и соседнего Чернигова стали предтечей прославленных сумских, черниговских, изюмских гусар. «Это древнейшие казачьи полки русской армии», — утверждал Владимир Махнач.
Однако не только крепости и остроги, но и малые поселения — слободы русских служивых людей, казаков и малороссов — стали элементами Белгородской засечной черты, охранявшей южные границы России от набегов крымцев.
В 1731-1733 годах для защиты границ империи от татарских набегов усилиями левобережных и слободских полков была выстроена новая система укреплений — Украинская линия. Видимо тогда за Слободским краем и закрепился плавающий топоним Украина, обозначающий одну из окраин. Вспомним определение уроженца Киевской губернии Григория Сковороды, предпочетшего странствия по «слободским местам»: «Мать моя — Малороссия, тетка моя — Украина».
О том, что Слободская Украина никак не относилась к Украине в её нынешнем понимании, признавал даже отец украинской историографии Грушевский: «Движение украинского народа за Днепр, даже за Московскую границу, в Слободщину… еще увеличилось в 1660 годах, а в 1674-76 годах доходило до крайности».
Сильно ли изменило этический (вернее, субэтнический) состав слобожан и новороссов «движение» выдуманного Грушевским «украинского народа»? Социолог, координатор экспертного совета клуба «Российский парламентарий» Сергей Баранов приводит данные физической антропологии, по которым жители восточной части нынешней Украины «в расовом отношении являются идентичными великороссам и белорусам», тогда как «центральноукраинская и западноукраинская подгруппы сформированы на базе других этнических массивов (потомков дулебской и антской племенных групп)». Причём в выводах учитывается население с сельскими корнями, поскольку городское население во всех регионах Украины является «более смешанным и соответственно близким к остальным русским».
Грушевский по понятным причинам о генетике не ведал. Однако в силу «захапущих» генов направил в 1917 году своего заместителя по Центральной Раде Винниченку требовать от Петрограда передачи в пользу УНР той же «Слободщины». Временное правительство в принципе согласилось. Но при одном условии: в состав УНР включались все области, жители которых за это проголосуют. Вот этого в Раде перепугались больше всего. Грушевский сотоварищи предпочли составить Украину из пяти губерний — Киевской, Волынской, Подольской, Полтавской и Черниговской, лишь бы обойтись без референдумов и опросов. Тот же Винниченко на заседании Центральной Рады пояснил, что Харьков, Одесса и Екатеринослав являются городами, в которых «к украинскому движению относятся наиболее враждебно». А депутат Калиненко уточнил, что к «украинскому движению» враждебны не только харьковцы-горожане [*], но и крестьяне губернии, массово записывающиеся в русские крестьянские организации.
Впрочем, по воспоминаниям видного деятеля украинства Е. Чикаленки, «керманичи» УНР прекрасно понимали, что и в пяти «украинских» губерниях большинство выскажется против отмежевания от остальной России. Потому «демократы» сии так и не решились преобразовать свою самозваную «раду» во всенародно избранный парламент (в этом Грушевский сам признаётся в мемуарах).
Переговорами Временного правительства с Центральной Радой были весьма встревожены заводчики Донецкого и Криворожского бассейнов. По их поручению Глава Совета съездов горнопромышленников Юга России харьковец Николай фон Дитмар направил записку, в которой, в частности, говорилось: «… Там украинцев нет и никогда они вообще к Украине не сопричислялись. Как промышленность и торговля, так и города, и крупные центры созданы не украинской деятельностью, а общероссийской, и все крупные города носят общерусский характер… Могу сказать, что весь Харьковский район в составе губерний Харьковской, Екатеринославской, Таврической и части Херсонской должен быть совсем исключен ввиду его государственного значения из района предполагаемой автономии украинской, ибо нельзя производить опаснейших экспериментов в области, которая никогда ни под каким видом не подлежит какому-либо отчуждению как важнейшая часть государственного организма».
Данная записка вполне отражала настроение всего населения края. Историк Александр Каревин в этой связи напоминает, что в ноябре 1917 года на выборах в Учредительное собрание украинские деятели Харькова не решились выступить отдельным списком и «замаскировались», слившись в блок с российскими эсерами. Но и этот блок получил всего 12,7% голосов.
После свержения Временного правительства Центральная Рада явочным порядком объявила Харьковскую губернию частью УНР. Харьковцы всю Гражданскую войну сопротивлялись этому, но по её итогам всё же оказались в Украине.
Дабы «уравновесить пролетарским элементом крестьянскую Украину» Слободской край первой из великороссийских регионов был подарен новообразованной УССР. Хотя из всех нынешних «украинских земель» он дольше всех пребывал в составе Российской державы.
Сегодня Слободской край по прежнему разрезан по живому. По данным депутата Алексеева, треть харьковцев и свыше 40% белгородцев имеют родственников по другую сторону границы. И это лишний раз подтверждает — по обе стороны границы живет один народ.
[*] Харьковцы — исконное название и самоназвание жителей Харькова и харьковского региона. После проведения в УССР насильственной украинизации доминирует название «харьковчане».
