К середине ХVІІ в. стало ясно, что давняя украинская аристократия, которая брала свое начало со времен старокиевской Руси-Украины, стала уже не в состоянии поддерживать свой авторитет среди других общественных слоев и играть роль общепризнанного лидера. Последней ее попыткой продемонстрировать свое политическое значение в пределах Великого княжества Литовского было восстание князя Михаила Глинского. После его поражения в течение всего ХVІ — первой половины ХVІІ вв. украинская шляхта и магнатерия оказались неспособными к решительным политическим шагам и удовлетворились своей второстепенной ролью в Литве и Короне, прибегая исключительно к легальной оппозиционной деятельности в национально-культурной сфере.
Следовательно, дело национального самоутверждения, продолжения государственнической традиции должно было перейти в руки других социальных слоев, как это было на то время место во многих странах Европы. Таким новым социумом на Украине оказалось казачество. Именно казачеству пришлось перенять эстафету предыдущей русской «классократии», которая длительное время находилась в состоянии беспорядка и деструкции. Казачество оказалось способным направить стихийные проявления протестов разных состояний в русло долговременной национально-освободительной борьбы против польского господства. Это могучее движение в конечном итоге привело к ликвидации власти польской администрации на Украине и образованию независимого украинского казацкого государства — Первого Гетманата.
Казачество возникло как сословие, которое соединило в себе черты, казалось, антагонистичных слоев — крестьянства и служивого боярства — шляхты. Этот синкретизм казачества, его возможность принимать в свои ряды активные элементы других социумов теоретик украинского консерватизма Липинский считает ценной государственно-созидательной чертой, которая обеспечивала казачеству авторитет среди других слоев общества в то время, когда давняя аристократическая элита все больше его теряла.
В ХVІІ веке во времена Хмельницкого, замечает ученый, казачество объединило «под этим новым названием здоровые остатки старой украинской шляхты и наилучшую часть смелого воинственного, готового на жертву за целую нацию, крестьянства».
В результате Люблинской унии и признания благородных прав лишь за теми лицами, у которых были подтверждения на земельную собственность и шляхетство, значительная часть мелких земян, панцирных и путных бояр, вооруженных слуг должны были перейти в низший социальный ряд. После 1569 г. значительное количество украинского мелкого рыцарства на поприщах Южной Киевщины и Брацлавщины, сохраняя свой традиционный образ жизни, связанный с обороной границ Литовско-Русского государства, было лишено поддержки и общественного признания. Часть этого слоя слилась с казачеством, внося в его среду «рыцарский фермент», существенно влияя на формирование его классового лица и содержание его политических и социальных требований.
Как следствие, в сознании казачества, которое наряду со шляхтой принимало участие в военных походах и битвах, крепчает уверенность относительно своего равенства с ней. Сохранилось немало свидетельств, что казаки считали себя рыцарством. В казацких письмах, грамотах часто встречаем титулатуру «рыцарство запорожское», «рыцарство войска запорожского».
Термин «рыцарство войска запорожского» употребляется как самим королем Зигмунтом III, так и многими другими военными и государственными деятелями. «Рыцарским обществом» называет запорожцев Эрих Лясота — посланец австрийского императора Рудольфа II, который посетил Запорожскую Сечь в 1594 г. Несколько позже ректор Киевской братской школы Сакович в стихотворении на смерть Сагайдачного назовет его «знатным рыцарем».
Принимая в свою среду представителей военно-шляхетского состояния, казачество использовало их военный опыт, проникалось их мировоззрением, определенными социальными корпоративными интересами. Адаптируясь и переосмысливаясь, они становились приобретением украинского казачества и формировали его сословное сознание как самостоятельного социума.
Рядом с трансформацией мировоззренческо-социальных ориентаций казачества происходила эволюция его экономической деятельности. С появлением реестрового казачества наблюдаем его постоянное стремление обеспечить свои имущественные права, освободиться от налогов и своеволия местных старост, расширить хозяйственную деятельность, права владения землей, свободную торговлю, организацию промыслов, курения водки, рыбную ловлю и тому подобное.
Не вписанные в реестр казаки со своей стороны интенсивно создают собственные общины на волостях, где также хотят самоуправления и независимой хозяйственной деятельности. Эта категория казаков достала название городовых. Таким образом, в юго-восточной части Украины, рядом с Запорожской Сечью, население все больше «козачилось» и уже не признавало польскую власть, находясь в тесной связи с низовым казачеством.
Реестровое казачество являло собой еще один привилегированный слой населения, наряду с шляхтой. Конечно, оно не могло объять всю массу казачества. Однако по своему способу жизни городовое казачество мало чем отличалось от реестровцев, создавая вместе с ними «хлеборобское казачество», которое все теснее совмещалось с социально-экономической и культурной жизнью всей Украины. Городовое казачество, имея поддержку фактически независимого государственного образования — Запорожской Сечи, в свою очередь формировало «государство в государстве» и пыталось выйти из-под власти польской администрации. Постепенно оно втягивалось в национальную и религиозную борьбу, чтобы ее вели легальными средствами украинская шляхта, духовенство и мещане.
Как понятие нового дворянства — джентри в Англии стало синонимом британской государственности, так и на Украине таким национально-государственным понятием стало казачество. Неслучайно многочисленные обозреватели общественной жизни в Европе XVII века. проводили параллель между английской революции 1648 г. и Хмельнитчиной. Многие исследователи констатируют распространенность сравнений Кромвеля и Хмельницкого в тогдашней Европе. Хмельницкий утвердил гетманскую власть монархического по своей сути характера, которая опиралась на «казацко-благородный, рыцарско-крестьянский класс».
Со временем в среде казачества растет количество оседлых зажиточных хозяев, которые колонизируют новые земли, существенно расширяя казацкое землевладение. В руках степенного казачества временами оказывались значительные земельные владения, которые не уступали местам среднего шляхтича. Принципиальной чертой казацкого землевладения было то, что оно опиралось на использование наемного труда, и это в значительной степени предопределяло социальное поведение казачества.
Чрезвычайно важную колонизационную и цивилизаторскую функцию казачества заметил Арнольд Тойнби, который, в частности, писал: «Подобно тому как современные западные „строительные империи“ подавили своих примитивных противников преобладающим индустриальным могуществом, казаки подавили кочевников, опираясь на развитую культуру земледелия». Именно в хозяйственной деятельности казачества английский мыслитель увидел «некоторые признаки, которые скорее принадлежат будущему, чем прошлому». Вот почему казацкие объединения напоминали Тойнби «колониальные владения современного западного мира». Этот прорыв в будущее, носителем которого оказалось казачество, был предопределен формированием в его среде буржуазных отношений, и это дает основания считать его участником важных социально-экономических сдвигов, которые происходили в Европе.
На изломе веков казачество полностью сформировалось как отдельное сословие, которое не укладывалось в польскую олигархическую магнатскую государственную систему и начало осознавать свое назначение в национально-освободительной борьбе украинского народа. Среди казачества были представители всех основных слоев общества, начиная от крестьян, которые хотели воли, до неудовлетворенных существующим строем шляхтичей. Поэтому в казачестве наиболее полно отразилось стремление украинского народа к свободе и независимой государственной жизни, которая делала его выразителем общенациональных интересов. Недаром европейские современники отождествляли казачество со всем украинским народом, называя его «народом казаков», «казацкой нацией».
Социальная эволюция казачества превратила его в сословие, которое оказалось носителем новых буржуазных отношений и которому были присущи черты, которые выходили за узкие пределы феодального корпоративизма. В этом контексте казачество имеет немало общих признаков с английским джентри. Джентри — новое английское дворянство — имеет такие же хронологические пределы формирования (XVI-XVII вв.), как и казачество. Оно стало важным фактором буржуазного развития английского общества. Обоим состояниям, в отличие от кастовой замкнутости времени феодализма, присущий широкий универсализм — сочетание военной и хозяйственной деятельности, активное участие в политической и культурно-национальной жизни. Война с Испанией и морские экспедиции открыли широкое пространство подвижным и воинственным элементам в среде джентри. Аналогичную предприимчивость обнаружило казачество, чьи морские походы получили широкий резонанс в Европе. Если почти везде дворянство-шляхта считало недостойным рыцарского состояния заниматься экономической деятельностью, то джентри охотно хозяйничали, используя наемных рабочих, разводили отары овец, заводили фермерские хозяйства. Такой же фермерский характер имело казацкое хозяйство, особенно зажиточное, которое не знало крепостничества. И английская буржуазная революция, и Хмельнитчина завершили эволюцию собственности, превратив и джентри, и казачество на носителей нового типа частной собственности — буржуазной. Обоим состояниям была присущей открытость для других социальных категорий. Каждый фригольдер (свободный земельный владелец), который достигал имущественного ценза в 20 фунтов прибыли в год, мог перейти в сословие джентри. Что же касается казачества, то свободный доступ в его среду был принципом его существования. После образования казацкого государства переход из посполитого сословия в казачество зависел лишь от способности человека приобрести соответствующее снаряжение для несения военной службы.
Таким образом, по многим параметрам казачество проявляло себя как новый класс «воинов-пророизводителей», развитие и деятельность которого стояли в одном контексте с теми глубинными экономическими, социальными и политическими процессами, которые имели место в то время в Европе. Само казачество в значительной степени повлияло на все аспекты жизни украинского общества и, в частности, на разрушение феодальной системы и формирование капиталистического уклада, которое было впоследствии прервано русским царизмом.
Джентри —новое британское дворянство — имеет такие же хронологические рамки формирования (XVI-XVII вв.), Что и казачество. Оно стало важным фактором буржуазного развития английского общества. Обоим состояниям, в отличие от кастовой замкнутости эпоху феодализма, присущий широкий универсализм: сочетание военной и хозяйственной деятельности, активное участие в политической и культурно-национальной жизни. Именно из среды джентри вышли главные лидеры английской революции — Дж. Гемпден, Дж. Пим и О. Кромвель
Социально-экономическая эволюция казачества получила незаурядное ускорение в период Б. Хмельницкого. В ходе освободительной войны к казачеству, по высказыванию Липинского, «пристали все те элементы, которые, как и оно, выступали против национальной неволи и за „защиту веры православной“, против экономической эксплуатации… — „за Короля против королевят“ — восстали». Это были в первую очередь «широкие массы того смелого и воинственного крестьянства, что налогом крови сумело почетное имя и звание рыцарское казацкое себе приобрести. Слились с ней широкие круги такого же воинственного мещанства. Сверху вошла в казачество целая масса украинской шляхты, а именно ее больше всего против тогдашнего польского продвижения враждебно настроенная часть: староверы и фанатики традиционного православия, враги магнатской олигархии и «золотой благородной свободы…»
Таким образом казацкое сословие стало самым влиятельным в украинском обществе и полностью логичным оказалось его стремление подчинить своим интересам интересы других сословий, в том числе и украинской шляхты — традиционного носителя идеи украинской государственности.
Как понятие нового дворянства — джентри в Англии стало синонимом английской государственности, так и на Украине таким национально-государственным понятием стало казачество. Неслучайно многочисленные обсерваторы общественной жизни в Европе ХVІІ в. проводили параллель между Английской революцией 1648 г. и Хмельнитчиной. Немало исследователей констатируют распространенность сравнений Кромвеля и Хмельницкого в тогдашней Европе.
Всестороннюю характеристику Хмельницкому дал польский историк Людвик Кубаля, который считал украинского гетмана одним из самых выдающихся деятелей европейской истории. «Чужестранцы сравнивали его с Кромвелем, — писал он, — сравнение возникало само собой, именно в годы, когда оба этих человека обращали на себя почти исключительное внимание Запада и Востока Европы. Оба почти в одно время вспыхнули и погасли. Оба были неприятелями господствующей церкви и уклада своей родины, в поздние годы своей жизни, оторвав руки от плуга, стали во главе восстания и получили успехи, которые были глумлением над наукой и опытом полководцев и государственных мужей. Оба создали мощное войско, с помощью которого получили в то же время почти наивысшую власть и, передав ее своим детям, умерли, владея ею».
В то же время Кубаля выше оценивал Хмельницкого, который имел пространство своей власти, открытое и уязвимое со всех сторон, и не распоряжался, как Кромвель, вышколенной интеллигенцией и средствами давнего и мощного государства. Ведение войны, финансы, публичное хозяйство, администрация, отношения с соседними государствами — все это необходимо было создать гетману, все это было у него в уме. «Должен был подбирать и обучать людей, вглядываться в мельчайшие детали, — замечает Кубала. — О нем можно сказать, что умел скрывать свои намерения, в решительные минуты не колебался — везде могучая воля и железная рука». Эту характеристику Хмельницкого приводит Липинский в своей «Украина на переломе», посвященной всестороннему анализу государственного строительства в последние годы бывшего гетманом Хмельницкого. Подобные черты политического лидера, для которого характерным было внимание не только к масштабным государственным проблемам, но и участие в решении многих, казалось, менее значимых, однако существенно важных для государства повседневных вопросов, продемонстрировал в 1918 г. последний гетман Украины Павел Скоропадский.
Липинский считает одиноким периодом могущества Украины время бывшего гетманом Богдана Хмельницкого. Этот исторический отрезок был связан с победой украинской «казацко-шляхетской классократии» как над Польшей, так и над «сложившимися тенденциями взбунтовавшей против Польши тогдашней украинской демократии».
Гетман «железной рукой» подавлял анархические бунты, которые взрывались после каждого военного поражения или раздражающей политической акции: после заключения Зборовского и Белоцерковского соглашений, после берестецкого поражения, во время похода в Молдавию, на весть о союзе с Турцией, Москвой, с Юрием Ракочи и др. В то же время он стремился вместо предыдущего беззакония в Польском государстве ввести законные нормы в положении крестьянства в казацком государстве.
Хмельницкий утвердил гетманскую власть, монархического по своей сущности характера, которая опиралась на «казацко-шляхетский, рыцарско-хлеборобский класс». К этому классу были привлечены созвучные ему местные, как польские, так и украинские «рыцарские и материально-продуцирующие элементы». Именно благодаря ликвидации в самом зародыше «украинского демократического расписания и класократичному завоеванию Украины, — отмечает Липинский, — Гетман Богдан Хмельницкий стал творцом новой Украинской Нации, а не более радикальным демократизатором уже демократической гнилю зараженной польской республиканской нации и государства».
Важную роль в утверждении оптимального «классократичного» общества, по мнению Липинского, должна была сыграть «сильная авторитетная и монархическая власть». Эта монархическая власть, — отмечает он, — «сама ограничена законом, она не самодержавная, она консервативная, но не реакционная, она сохраняет старые законы, но не удерживает у себя от введения новых».
Только такая «классократическая», сама ограниченная законом монархическая власть, ограничивает законом «империализм господствующей аристократии» и дает этой последней необходимый моральный авторитет в глазах пассивных масс. Эта власть делает возможным национальное (общественное и материальное) творение новой аристократии, рождения при этих условиях из активного меньшинства и пассивного большинства новой сильной органической нации.
Подобную тенденцию самоограничения «самодержавной» власти гетмана увидел Липинский в обеспечении ею прав и самоуправления основных сословий нового казацкого государства. Хотя Хмельницкий осуществлял руководство Украиной «единовластно» и «был самодержцем в новом значении этого слова», он в ряде случаев сзывает казацкие сеймы в Чигирине, гарантирует сословные суды и сословное управление на местах.
Опираясь на новую аристократию в своих намерениях создать «надклассовую украинскую монархическую власть», Хмельницкий в то же время учитывал те существенные социально-экономические сдвиги, которые состоялись на Украине, и пытался не допустить столкновения классовых и сословных интересов в государстве. Эти стремления проявились в первую очередь в расширении масштабов казачества и недопущении реставрации порядков крепостников. Количество оказаченных крестьян, за которыми признавались казацкие права, вырос до нескольких сотен тысяч человек. Эти обстоятельства обусловили тот факт, что уже после смерти Б. Хмельницкого барщина еще некоторое время не была главной формой эксплуатации крестьянства. Гетман фактически не допускал немедленного отделения казаков от оказаченных крестьян, откладывая его на неопределенное время. Это разграничение так и не было проведено при жизни Б. Хмельницкого.
В свою очередь, оказаченное крестьянство осознавало, что сильная гетманская власть является тем институтом, который обеспечит в последующем его новый социальный статус, стремление закрепить ликвидацию зависимости крепостника, права собственности на землю, личную свободу.
Современные исследователи Хмельнитчины в этой связи вполне правильно констатируют, что «окозаченное и нереестровое казачество… служили социальной основой для утверждения им (гетманом. — Ю. Т.) украинского монархизма в форме наследственного гетманата династии Хмельницких».
