Это было очевидно еще до того, как Трамп предложил вернуть Россию в этот элитный клуб крупнейших либерально-демократических экономик мира. Такую идею мог серьезно воспринять разве что новоназначенный премьер-министр Италии Джузеппе Конте. Остальные пять участников даже не потрудились привести аргументы против этого импровизированного предложения: слишком очевидно, что Россия с ее авторитарным правлением и агрессивным поведением не может быть частью этой группы демократических государств. Москву пригласили в G7 в 1997 году, но после вторжения на Украину в 2014 году ее исключили из переформатированной G8. Теоретически в списке кандидатов на расширение Большой семерки могли оказаться Австралия, Южная Корея или Индия. Но премьер-министр последней уже был занят саммитом Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) в Циндао (Китай). Традиционно, этот клуб объединяет Россию, Китай и четыре государства Центральной Азии (Казахстан, Киргизия, Таджикистан и Узбекистан). Однако в прошлом году ее полноправными участниками также признали Индию и Пакистан, а Иран так и остался наблюдателем.
Пересечение во времени этих двух встреч, бесспорно, свидетельствует о том, что главной причиной, по которой Трамп пригласил Россию обратно, не была «необходимость править миром». Сейчас разобщенные западные демократии не могут претендовать на роль учредителей правил для остального хаотичного мира. За последний год с момента проведения предыдущей встречи G7 на Сицилии администрация Трампа совершила три грандиозных самоустранения. США вышли из Парижского климатического соглашения, иранской ядерной сделки и обязательств по свободной торговле, серьезно подорвав коллективную способность Запада возглавлять международные отношения. Вполне возможно, Трамп удивил своих партнеров предложением вернуть Россию, чтобы просто отвлечь внимание от темы тарифов США на сталь и алюминий. Эта беспорядочная торговая политика стала серьезным раздражителем в отношениях с союзниками, в том числе с Канадой и Францией, которые ранее готовы были прилагать много усилий, чтобы найти взаимопонимание с американским президентом. В какой-то степени, это также может оказаться попыткой напомнить Москве, где ее место и что она все еще может вернуться, если готова работать над своим перевоплощением.
Европейцы обеспокоены этой перспективой: непонятно, что, помимо комплиментов умениям Трампа слушать и отвечать, скажет Путин. Наверняка, оба лидера проигнорируют такие «прозаические» вопросы, как изменение климата или гендерное равенство; их отношения к миграции тоже полярные; а общая повестка дня по борьбе с терроризмом, по сути, исчерпана. Безусловно, Сирия может быть важной темой для обсуждений: на недавней встрече в Хельсинки (Финляндия) председатель комитета начальников штабов США генерал Джозеф Данфорд и начальник Генштаба ВС РФ генерал Валерий Герасимов уделяли много внимания именно этому вопросу. Договориться об урегулировании конфликта важно: это сможет предотвратить очередное прямое столкновение между американскими и российскими силами. Такая ситуация уже произошла в феврале: тогда Трамп подтвердил, а Путин, продолжая расхваливать «благородную миссию» российского вторжения, опроверг информацию об инциденте. Учитывая еще и серьезные разногласия в иранском вопросе, пока трудно предсказать, продвинутся ли американо-российские дискуссии по Сирии дальше простых разговоров о прекращении конфликта. Будучи осведомленной о том, насколько для Трампа важна встреча с северокорейским диктатором Ким Чен Ыном, Москва изо всех сил пыталась показать свой авторитет в дипломатии денуклиаризации. Но вероятность того, что Россия способна изменить ситуацию на Корейском полуострове, все еще является минимальной.
Традиционно основной темой двусторонних обсуждений на высоком уровне остается разве что сфера контроля над вооружениями. А в этой области, которой опасно пренебрегать, безусловно, есть целый спектр проблем. Урегулировать можно один из самых простых вопросов — продление нового договора о СНВ, срок действия которого истекает в 2021 году. Но Трамп может отказаться, ведь это — один из ключевых элементов наследия предыдущего президента Барака Обамы. Помимо этого, Россия нарушает договор времен холодной войны о ликвидации ракет средней и малой дальности (РСМД), параллельно обвиняя США в технических нарушениях. Тот факт, что Трамп распорядился подготовить новые санкции против России конкретно за несоблюдение РСМД, может сосредоточить политическое внимание на разрешении этого тупикового вопроса. Быстрое технологическое развитие их ядерных арсеналов серьезно затрудняет усилия по проведению переговоров. Как Трамп, так и Путин, видимо, хотели бы добиться сенсационного прорыва в этом вопросе без ущерба для их престижа.
Российские официальные представители скептически относятся к возможности вернуться в Большую восьмерку: они знают, что главное условие такой реабилитации — прекращение агрессии против Украины. Об этом не может быть и речи для Путина. Вероятно, Трамп неумышленно напомнил всем, по какой причине исключили Москву; но его вольное замечание привлекло внимание мировой общественности к продолжающейся войне на Донбассе, а внутри России направило диалог на расплату и последствия этой зашедшей в тупик агрессии. Путин пытается говорить о возрождении российской экономики, но стагнация — лучшее, на что остается надеяться стране. Оживленные дискуссии о новых источниках роста, которые доминируют на различных международных форумах, в том числе G7 и ШОС, чужды Кремлю. Свержение путинизма с его угнетающим влиянием всегда остается будущей перспективой России, хоть и трудно достижимой. И произойдет это самым неожиданным образом.
