Мы оказались в ситуации, когда стремление обеих сторон сдерживать другую вот-вот приведет к тому, что наша общая безопасность окажется под угрозой.
В 2012 году члены норвежского правительства заявили, что отношения Норвегии и России «еще никогда не были лучше». И что Норвегия внесла огромный вклад в развитие широкого двустороннего сотрудничества с Россией на севере. Линия раздела, о которой удалось договориться в 2010 году, когда спорный район был поделен посредине, стала результатом культуры сотрудничества и компромисса, которому способствовали и Норвегия, и Россия.
Вместе с тем Норвегия постоянно боролась за то, чтобы внимание НАТО было обращено как на нее саму, так и на север вообще. Существовало также некоторое недовольство тем, что предназначение норвежских вооруженных сил виделось в том, чтобы вносить вклад в операции «вне зоны», в то время как основная защита страны обеспечена не была.
Политика Винни Пуха
Проблема заключается в том, что эта политика Винни Пуха — т.е. тесное сотрудничество с Россией в сочетании с усиливающимся присутствием НАТО на севере, — не срабатывала, если второму отдавался приоритет по сравнению с первым, и российская точка зрения на НАТО становилась еще более скептической.
После кризиса на Украине в 2014 году произошло и то, и другое. Россия всегда скептически относилась в расширениям НАТО на восток. После установления в Киеве прозападно настроенного режима Россия выразила озабоченность тем, что «окружение» со стороны НАТО усиливается. В российской национальной стратегии безопасности от 2015 года открыто говорится о том, что создание военных объектов третьих стран (читай: американских военных баз) вблизи границ России рассматривается как угроза.
Возросшее американское присутствие на севере
Вместе с тем Норвегия после аннексии Россией Крыма далеко зашла в том, что стала отдавать приоритет сдерживанию России на севере, приглашая НАТО и особенно США для укрепления обороны Норвегии. Последним шагом стало увеличение контингента американских морских пехотинцев с 330 до 700, размещая половину из них в Тромсе, и создание инфраструктуры для американских боевых самолетов в Рюгге.
Возросшее американское военное присутствие в Норвегии может в данной перспективе показаться логичным. Норвежские вооруженные силы настолько слабы, что это представляется единственно возможным быстрым решением (quick fix), но, учитывая российскую точку зрения на НАТО, это фактически способствует росту напряженности на севере — особенно, когда эти меры сдерживания не сопровождаются мерами, рассчитанными на то, чтобы успокоить.
Говорить, что норвежская базовая политика неизменна, неприемлемо
Правительство постоянно говорит, что норвежская базовая политика неизменна. Это утверждение перестает быть приемлемым. То, что люди не хотят называть вещи своими именами, не только разрушает возможность проведения общественных дебатов информированных участников в Норвегии, это способствует также росту недоверия у российской стороны. Российские власти часто критикуют за то, что они пытаются завуалировать действительность. Норвегии не следует идти в том же направлении.
Взаимное сдерживание
Россия действует, исходя из горизонтов своего понимания, а Норвегия — своего. За новостью об увеличении количества американских солдат на норвежской земле быстро последовала новость о новых учениях российского ВМФ на севере.
Мы оказались в ситуации, когда стремление обеих сторон сдерживать другую вот-вот приведет к тому, что наша общая безопасность окажется под угрозой. Для того, чтобы понять, предметом какой динамики в области политики безопасности являются сегодня северные районы, существует очевидная потребность в обеспечении более широкой перспективы норвежской политики, чем соображения укрепления вооруженных сил.
Трансатлантические отношения Норвегии
Потребность в более широкой перспективе бросается также в глаза, если мы обратим взор на динамику, развивающуюся в трансатлантических отношениях Норвегии. Крики о том, что НАТО должна «держаться вместе» усилились после начала кризиса на Украине. Аксиомы о том, что Россия использует любое несогласие, чтобы попытаться расколоть Запад, и о том, что Россия не понимает ничего иного, кроме языка силы и сдерживания, стали частью повседневного языка.
Когда эти посылки преподносятся как не подлежащие обсуждению, а потребность в том, чтобы держаться вместе, побеждает потребность в дискуссиях о политике (и даже делает ее нелегитимной) — вокруг чего надо держаться вместе, сложно понять, что такое умная политика НАТО в отношении России.
Политика безопасности на автопилоте
Норвежские политики часто выдвигают такой аргумент, будто бы в альянсе у них нет свободы действий. Учитывая растущую неуверенность по поводу того, насколько велика угроза западному миропорядку, кажется, что важно делать то, о чем просит гарант безопасности Норвегии по другую сторону Атлантики, не анализируя в должной степени то, какие нежелательные последствия эта политика может за собой повлечь.
Подобный курс не стал менее проблематичен в ситуации, когда США руководит непредсказуемый президент, и в ситуации, когда с полным правом ставится под вопрос эффективность западной политики интервенций последних десятилетий.
Имеет ли Норвегия возможность в данной ситуации проводить политику безопасности на автопилоте?
И, может быть, у Норвегии есть бОльшая возможность повлиять на направление в военном альянсе, верным членом которого страна всегда была?
Одностороннее сдерживание
Вместо того, чтобы становиться историческим памятником, которому, как чувствуют это норвежские политики, они должны риторически аплодировать, возможно, политику равновесия времен холодной войны следует предложить как исходную точку для новой дискуссии в НАТО о том, как можно сделать разрядку — а не только растущее сдерживание — возможной на севере.
Это также может быть полезным предложением и для нашего крупнейшего союзника, который сейчас в еще большей степени будет держать норвежскую безопасность в своих руках. Адмирал Фогго III будет руководить крупнейшими учениями НАТО в Норвегии еще много лет, весной он посещал Норвегию в рамках подготовки к учениям Trident Juncture осенью этого года (в них примут участие 35.000 солдат).
На вопрос о том, ведется ли в американских вооруженных силах дискуссия об эффективности одностороннего сдерживания и демонстрации военной силы по отношению к России, адмирал отвечал отрицательно: то, что такое сдерживание — мера правильная, считается само собой разумеющимся. Этот ответ не успокаивает. Нет ничего, что говорило бы о том, что Россия настроена на то, чтобы сдаться перед лицом растущей американской военной мощи поблизости от своей территории.
Юлие Вильхельмсен — старший научный сотрудник Норвежского института внешней политики.
Кристиан Йерде — научный сотрудник Норвежского института внешней политики.
