Чтобы попасть к сумасшедшим, нужно, двигаясь мелкими осторожными шагами, влезть на самую вершину арки моста. При этом держаться не за что, только округлые шляпки стальных заклепок не дают ногам скользить. Теперь уже не просто кружится голова. Теперь страшно сорваться и упасть вниз.
Там, метрах в двадцати отсюда, течет Москва-река, проплывают прогулочные суда, на открытых палубах под солнцем туристы с разведенными руками и открытыми ртами. Человек тридцать сумасшедших, сидящих наверху, машут им руками, смеются, фотографируют корабли и туристов. Обещали грозу. Ветер уже поднимается.
Залезать сюда вообще-то запрещено. Об этом сообщают многочисленные таблички внизу. И поэтому тот, кто, несмотря ни на что, перелезает через перила и вскарабкивается на стальную арку Андреевского пешеходного моста, делает это на свой страх и риск. Но это не волнует никого. В том числе и двух девушек, лезущих наверх на четвереньках, или мужчину, сидящего на поперечной балке шириной в двадцать сантиметров и позирующего жене для фотографии. Он спрашивает ее, как бы ему устроиться так, чтобы казалось, будто небоскребы комплекса Москва-Сити выросли у него из ладони, как деревца бонсаи. Но ей уже хочется спуститься вниз.
Татьяна я с явным удовольствием затягивается сигаретой. Она наслаждается открывающимся отсюда видом. И этим моментом. Болтает ногами над водой. «Да, конечно, присаживайтесь», — предлагает она. Брючный костюм. Волосы хвостом затянуты на затылке. Ей лет сорок. «Хороший сегодня день». Татьяна рада, что надела сегодня туфли без каблука. Она шла домой. И вдруг увидела людей на мосту. Сначала не поверила своим глазам. Но потом решила тоже влезть наверх. Хочет выкурить еще одну сигарету. «Останусь здесь, пока не прогонят». Татьяна смеется. Говорит: «Спасибо, футбол». И вежливо дает мне понять, чтобы я оставил ее одну. «Осторожнее спускайтесь!»
В полдень, за три часа до игры в 1/8 финала между российской и испанской сборной, и за шесть часов до того, как Игорь Акинфеев отбил финальный одиннадцатиметровый, до того, как столица чемпионата мира Москва совершенно сошла с ума, на арке моста никого уже не было. Появилось несколько новых запрещающих табличек. Около места, где можно перелезть через перила, стоит охранник. Больше наверх взбираться нельзя? «Нет, — отвечает он. — Вы что, тоже с ума сошли?»
Хорошо тем, у кого машина с верхним люком, в эту ночь, заполненную сигналами клаксонов, криками победы и осколками стекла. Но можно высунуться и просто из окна автомобиля и, размахивая флагом, поехать в центр города, в то время как из машины рвется наружу рев — панковская версия государственного гимна, а два полицейских жезлами изображают дирижеров. Даже перед Ленинской библиотекой, совсем рядом с Кремлем, стражи порядка не возражают против этого царства хаоса, когда молодые люди танцуют вокруг магнитофона, фотографируются у памятника Ленину или обклеивают фонарные столбы стикерами, как будто они в Кройцберге (неблагополучный район в Берлине — прим. пер.) — с той лишь разницей, что они не под кайфом.
Никто не возражает и тогда, когда толпы народа выходят на восьмиполосную улицу. Пить алкоголь на улицах запрещено. Несогласованные массовые мероприятия тоже запрещены. Но сейчас, кажется, это не важно. Потому что сейчас чемпионат мира. А Россия — в четвертьфинале.
Интернет-портал sportrbc. ru опубликовал в понедельник материал под названием «#%$*+=!!» Это необъяснимое уравнение той необъяснимой игры, в которой введенный в игру во втором тайме левый защитник Владимир Гранат сделал пять пасов, и ни один из них не дошел до другого игрока команда. Это как формула некого мимолетного ощущения, которое многим русским не было знакомо. Когда тебе остро хочется еще большего. Еще одного чуда. Сенсации, которой уже никто не исключает. Еще больше свободы и прав, вырванных у государства, но которые, вероятно, уже скоро придется вернуть ему назад. Спасибо, футбол!
Сила моего воображения кончается там, где начинается вопрос, что вообще произойдет, если Россия не только отпразднует свои победы как будто она — чемпион мира, но и действительно выиграет нынешний чемпионат. И еще: какими останутся эти четыре недели в памяти всех тех, кто там побывали? В памяти русских, которые не любят, когда Запад их поучает, но очень хорошо понимают уроки футбола по части взаимопонимания между народами? И всех других людей далеко на Востоке, которые ожидали чего-то злого, но по которым теперь прокатилась волна доброты?
Город изменился, говорят те, кто его хорошо знает — сами москвичи. Так много жизни и легкости на улицах, так много приятных людей, так много веселых и трогательных историй. Когда я стоял на светофоре — горел красный свет, — я узнал, что какой-то иностранец купил незнакомому русскому новое инвалидное кресло, потому что состояние старого кресла этого человека он посчитал унизительным. Москвичи говорят, что иностранцы такие дружелюбные, такие вежливые, что в метро — обычно это место угрюмого молчания, — легко завязываются разговоры. «Если бы это лето никогда не кончалось», — сказала какая-то женщина в очереди в супермаркете.
Город изменил их, говорят те, кто такого не ожидали. Сенегалец, раскрасивший щеки белой, синей и красной краской, разложивший свои барабаны перед Большим театром и собравший вокруг себя множество любопытных, говорит, что дома его пытались отговорить лететь в Россию. «Но все оказалось совсем не так. Русские — потрясающие хозяева, я не почувствовал никакого расизма». Сетевое сообщество «Футбол против расизма» подтвердило в этот уикенд это впечатление. Никаких серьезных инцидентов. Почти не было правоэкстремистских выкриков. Хулиганов тоже не было.
Однако участились случаи насилия сексуального характера. Я встретил бразильских болельщиков, которые с гордостью рассказали, что уже переспали с тремя русскими женщинами. Встречал я и русских, завлекавших в ночные клубы, в которых якобы лучшие девочки города. Некоторые говорят о лете любви. Но в то же время в интернете разгорелась отвратительная дискуссия о том, не слишком ли доступны русские женщины или не слишком ли навязчивы иностранные мужчины.
Иногда полиция пытается вмешаться, контролировать то, что вышло из-под контроля, но все-таки следует внутренней логике взаимного уважения. После сигнала о заложенной бомбе в Ростове-на-Дону на северном конце Никольской улицы, неофициальной московской фан-зоне, установили семь металлодетекторов. Но в воскресенье вечером, когда всеобщий восторг достиг критической массы, их просто отодвинули в сторону, и полиция возражать не стала. Она позволила стольким мужчинам справлять малую нужду в подворотнях, что там образовались настоящие дурно пахнущие ручьи. В центре города появились первые горы мусора и разбитые окна.
Но вне фан-зон флагов практически не видно, и на улицах не кричат «Рос-си-я!», там жизнь идет своим чередом, как будто ничего и не происходит. Одна старая дама надеется, что праздник скоро закончится, и что людям лучше бы выйти на улицу из-за повышения пенсионного возраста. По последним опросам, четверть москвичей готовы протестовать против реформы правительства, а в провинции — половина населения.
Заявленные на воскресенье демонстрации оппозиции потонули во всеобщем ликовании. Ведь чемпионат продолжается. И многие хотят пока сходить с ума.
