В выступлении 27 августа президент Франции отправил жесткое послание в адрес американского коллеги. Последний визит Макрона в Вашингтон заставил его дистанцироваться?
«Атлантико»: В выступлении перед послами 27 августа Эммануэль Макрон сделал ряд громких заявлений. «Европа больше не может перекладывать свою безопасность на одних лишь США. Сегодня нам необходимо принять лежащую на нас ответственность, чтобы обеспечить безопасность и суверенитет Европы». «Нам нужно сделать все необходимые выводы из окончания холодной войны», что подразумевает «исчерпывающее обсуждение этих вопросов со всеми партнерами Европы, в том числе с Россией».
Как следует воспринимать подобное заявление? Не является ли оно парадоксом и преувеличением по сравнению с действительностью?
Жан-Сильвестр Монгренье: В выступлении президента смешиваются в одно разумные истины, излишние упрощения и элементы перформанса, а также некоторый пафос. Европейские государства, большинство которых входят одновременно в ЕС и НАТО, не могут переложить свою безопасность на США. Это действительно так? Ситуация варьируется в зависимости от страны. Так, Франция и Великобритания не отказались от военной роли, а другие государства, например, Греция и Польша, прилагают значительные усилия в оборонной сфере. В годы холодной войны европейские союзники США несли свою часть бремени. Настоящая проблема сформировалась только за три десятилетия после падения берлинской стены. Все без исключения европейские страны, в том числе и лидеры в военной области, значительно сократили свои оборонные бюджеты. Именно в этом корень европейской стратегической проблемы: нужно перевооружаться. Решения же принимаются на национальном уровне, в каждом государстве-члене.
Европейские союзники США действительно должны признать ответственность и приложить больше усилий в военном плане. В то же время мне кажется контрпродуктивным мешать в одно необходимое увеличение военных расходов, размышления о целях ЕС и вопросы о будущем НАТО. В настоящий момент безопасность Европы обеспечивается в рамках НАТО, альянса, который является частью долгой европейской истории. Кроме того, этот альянс становится противовесом для влияния Евразии. Хотя сейчас Евразию представляет в первую очередь Россия («третий континент» по доктрине панславизма и евразийства), однако центр тяжести, судя по всему, сместится в сторону КНР (с «новым шелковым путем»). Долгий период мира в Западной Европе после Второй мировой войны и расширение границ свободы в Центральной и Восточной Европе (после 1989-1991 годов) опирались на европейскую политику США. Было бы ошибкой думать, что достигнутое уже нельзя потерять.
Риторика Дональда Трампа справедливо вызывает сомнения, но не стоит забывать, что во время холодной войны у нас без конца велись политические и стратегические споры о курсе НАТО и надежности обеспечиваемого США широкого сдерживания. При Ричарде Никсоне серьезные опасения были связаны с уходом США из Вьетнама, прозвучавшей в Гуаме речью об условиях американского присутствия в Азии и отсылками Киссинджера к реальной политике Меттерниха. Это не говоря уже о «валютном перевороте» 15 августа 1971 года. Стоит перечитать на этот счет аналитику Раймона Арона (Raymond Aron) в «Имперской республике». Сегодня главная проблема НАТО — это не отход США: Вашингтон придерживается своей роли в защите европейских границ. Все упирается в недостаточность европейских усилий, которая формирует более серьезный чем раньше дисбаланс. Хотя европейским союзникам, разумеется, стоит координировать усилия для большей эффективности, было бы глупо пытаться заменить НАТО Евросоюзом. В целом, Эммануэль Макрон говорит не об этом, однако упоминание «европейского суверенитета» при том, что ЕС не представляет собой геополитического игрока, вызывает определенную путаницу. То же самое касается и его упоминания России как «партнера»: ревизионистская и реваншистская политика России в Европе представляет собой одну из угроз, на которые нужно дать отпор. Россия — противник, от которого необходимо добиться уважения (при сохранении определенных переговорных рамок).
- Эммануэль Макрон также отметил ситуацию в Сирии и Ливии. Каким влиянием обладает Европа в этих вопросах? Как понимать их через призму Европы, которая «берет на себя ответственность»?
— Это вновь возвращает нас к следующему основополагающему факту: ЕС не может быть геополитическим деятелем, пока не существует большого замысла, общей политической воли по объединению входящих в него государств. Предположительно наднациональное правительство (Брюссель) оспаривается всеми националистическими силами и представляет собой настоящую фикцию. ЕС де факто является конфедерацией. В любом случае, следует задуматься о том, как добиться большей ясности и понятности обсуждения европейских вопросов. Следует усилить ряд направлений общей политики, в частности в том, что касается безопасности европейских границ и иммиграции. Требуются также усилия по укреплению еврозоны и оздоровлению государственных финансов. Политика стабилизации европейского окружения, в частности в Средиземном море и на Балканах, тоже могла бы выиграть от большей конкретики. Иначе говоря, нужно «больше Европы» во многих областях.
На поверку все это редко идет дальше слов, а полученные результаты могут даже противоречить искомым.
Что касается дипломатических или военных действий в окружении Европы, нужно продолжить работу над новой теорией объединений (разделение задач между государствами, коалициями и евроатлантическими инстанциями). Пусть проект европейской державы (то есть должным образом сформированного геополитического деятеля) и откладывается на неопределенный срок, цель существования ЕС в том, чтобы придать форму геосистеме, которая стабилизирует созвездие европейских государств, обеспечивает тесное межгосударственное сотрудничество и создает своеобразный инкубатор мощи. Задача НАТО — коллективная безопасность и совместная оборона своих членов на трансатлантическом уровне. Наиболее инициативные государства могут сформировать на этих основах коалиции для влияния на свое окружение и его стабилизации. Так, Франция и Италия могли бы запустить совместные инициативы в Ливии, а затем получить поддержку ЕС и других государств-членов. В Сирии западные державы намеренно отступили, что открыло путь для оси Москва-Дамаск-Тегеран. В нынешней ситуации существует множество угроз, как в Средиземном море, так и на Ближнем Востоке. Об этом Эммануэль Макрон особенно не распространялся. В любом случае, не может быть и речи о том, чтобы Франция, Германия и ЕС финансировали восстановление за рамками «женевского процесса», поскольку это означало бы финансирование российско-иранского империализма в регионе.
- Действительно ли стоит стремиться к такой независимости? По словам президента, «альянсы сегодня все еще важны, (…) однако равновесия или даже рефлексы, на которых они выстраивались, требуют пересмотра». Как мог бы выглядеть альтернативный, менее тесный альянс Европы и США? Какой альянс предполагает подобный выбор?
Говорить о независимости несуществующего геополитического деятеля нереалистично. В этой связи задуматься стоит, скорее, о европейской федерации. Если такой проект окажется осуществимым, независимость данного образования утвердится сама собой, без официальных заявлений. Кстати говоря, отметим, что Валери Жискар д'Эстен, создатель проекта конституционного договора, рассматривал вариант подобной декларации (по примеру Декларации независимости США 1776 года). Еще до провала этого договора в 2005 году правительства национальных государств выступали против него. Как уже отмечалось, такому проекту не хватает точек опоры и несущих факторов. В обозримом будущем он представляется неосуществимым: разногласия и противоречия слишком сильны.
В ближайшем будущем важнее всего избежать распада ЕС в его нынешнем виде. Отметим также, что частичное объединение Европы после Второй мировой войны осуществлялось под эгидой США. Вашингтон играл одновременно роль защитника и балансира, что позволило установить равновесие между основными западноевропейскими странами, обеспечив при этом безопасность небольших государств. Рассмотрим все в перспективе: по окончанию Средневековья ослабление всеобщих властей (папство и Священная римская империя) и утверждение новых государств (национальные монархии и великие княжества), а затем и протестантская реформация раскололи христианство. С тех пор соперничество различных политических образований в Европе шло по нарастающей. Одни стремились к гегемонии, а другие просто вели борьбу за выживание. Это гиперболическое соперничество привело к двум мировым войнам. «Доброжелательная гегемония» США, которая стала противовесом для советской угрозы, привела всех к согласию. Именно в таких условиях удалось запустить «европейское строительство».
Со многих точек зрения судьба «единой и свободной Европы» не может рассматриваться независимо от участия США, которые стали с 1945 года своеобразной европейской державой. В результате было сформировано евроатлантическое и западное пространство. Удивительно, но такой подход зачастую игнорируется, особенно во Франции, и считается чем-то немыслимым. Это упоминается лишь при обсуждении возможного отхода США или для критики их внешней политики. Как бы то ни было, мир и безопасность Европы опираются на сохранение Североатлантического альянса. Что может стать альтернативой? Вряд ли европейское геополитическое образование, способное заключить новые альянсы. Если НАТО когда-нибудь исчезнет в результате гипотетического ухода США, Европа, вероятно, повторит ее судьбу. Интернационал националистов, который защищают некоторые, развалится под действием логики «каждый сам за себя». Конфликты на Балканах в 1990-х годах позволяют сформировать представление о том, что может нас ждать.
В заключении стоит отметить, что в мире государств-цивилизаций и континентальных держав разобщенная и оторванная от Северной Америки Европа выпала бы из истории. Если, конечно, такая Европа-пространство не сохранила бы достаточную значимость, чтобы породить новую большую войну.
