Термин «геополитика» появился на рубеже XIX и XX веков. Его создатели считали, что ключевую роль в формировании отношений между странами играет география. Британские и американские геополитики говорили, что самую важную роль играет могущество на море, а немецкие (запятнанные сотрудничеством с нацистами) — жизненное пространство.
Геополитических теорий было столько же, сколько их авторов, при этом они зачастую неоднократно вносили в свои концепции изменения. Единого стройного геополитического учения по большому счету так и не появилось, а многие считают геополитику лженаукой. Аргументом им служит хотя бы то, что один из ее отцов, Хэлфорд Маккиндер (Halford Mackinder), ошибся практически во всех своих прогнозах (например, он утверждал, что обретение контроля над Восточной Европой — это путь к мировому доминированию, что оказалось неправдой).
В последние годы в Польше геополитика переживает ренессанс. Проблема заключается, однако, в том, что с ее создателями сложно вести полемику, поскольку они не выходят за рамки самых общих утверждений и не предпринимают попыток сформулировать конкретной политической программы. В итоге им удалось создать идеальную теорию, которую нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть.
Если не Запад, то что?
На любые претензии в свой адрес певцы геополитики отвечают: «Мы такого не говорим». И это первая принципиальная проблема с геополитической наукой в ее польской версии. Наши геополитики стараются затемнить смысл своих высказываний и не предлагают ничего, кроме эффектной интеллектуальной эквилибристики. При этом они демонстрируют легкомысленность и безответственность, твердя полякам, что нам не стоит рассчитывать на США, НАТО и союзников по ЕС, а одновременно не предлагая альтернативы. Сомнения в существующих гарантиях безопасности становятся центральной идеей их послания. Один из ведущих специалистов в этой области заявляет следующее: «Нам следует задуматься, будут ли США через 20 лет оставаться гегемоном, который сможет гарантировать нам независимость, или нам следует переориентироваться на другие центры». Что это за центры, он не объясняет ни в этом, ни в других своих многочисленных выступлениях.
Было бы неплохо, если бы наши отечественные геополитики сказали прямо, что еще, кроме союза с Западом, позволит Польше защитить свою безопасность. Я не прошу их писать пространные труды или размещать в сети многочасовые лекции: на фундаментальные вопросы, касающиеся безопасности государства, можно дать четкий ответ. Раз наши эксперты такого ответа не дают, посмотрим, какие выводы можно сделать из их высказываний.
Нужна идея, а не наркотические видения
Первая (чисто теоретическая) альтернатива выглядит так, что Польша станет самостоятельным игроком, не уступающим по силе Германии, Франции и России. Однако перспективы этого весьма туманны. Можно, разумеется, проводить жесткую, амбициозную или даже циничную внешнюю политику и блефовать, но нельзя забывать о том, как выглядит наш ВВП, наш бюджет, сколько денег мы выделяем на вооруженные силы. Отсутствие амбиций у партии «Гражданская платформа» (PO) с одной стороны, и пустозвонство их политических противников из «Права и справедливости» (PiS) с другой, вынуждают искать некий третий путь. Однако нам нужна четкая идея, а не наркотические видения.
Вторая теоретическая альтернатива — это превращение Польши в лидера региона Троеморья. Троеморье отличается от Междуморья тем, что оно не включает в себя Украину, иными словами, это не альтернатива, а попытка усилить позицию нашей страны в рамках ЕС. Общее у Троеморья и Междуморья одно: это союз бедных государств, не все их которых к тому же хотят видеть Польшу лидером.
Третий игрок. Что думает Китай о Донбассе?
Третий вариант, к которому, как некоторые полагают, нам следует быть готовыми, это превращение Китая в сильного игрока в нашем регионе. Приверженцы геополитических теорий утверждают, что Польша в таком случае «уже не будет находиться лишь между Западом и Россией». Только вот, может ли кто-нибудь объяснить, какую позицию занимает Пекин, например, по поводу конфликта в Донбассе? Китай не оказывает в нашем регионе ни политического, ни военного влияния, а тот, кто утверждает обратное, лжет. Россия и Китай могут конкурировать и конкурируют в Средней Азии, а политическую роль в Польше в последний раз Пекин играл в 1960-х годах, когда близкий соратник Болеслава Берута (Bolesław Bierut) Казимеж Миял (Kazimierz Mijal), пользуясь поддержкой станции «Радио Тирана» и китайского посольства, пытался свергнуть руководство Польской объединенной рабочей партии за то, что то отказалось от ортодоксального сталинизма.
Четвертый вариант: об этом не говорят, на это намекают
Четвертый вариант подразумевает, что мы должны подчиниться Москве. Геополитики, разумеется, не предлагают этого прямо, однако, подвергая сомнению надежность существующих союзов и изображая три альтернативы, ни одну из которых нельзя назвать реалистичной, они фактически нас дезориентируют. Экспертам хватает отваги расшатывать основы нашей безопасности, но недостает ума понять, что раз все три предлагаемые ими альтернативы — фикция, люди могут увериться в необходимости выбрать четвертый вариант. К сожалению, именно это мы и наблюдаем. Геополитики, которые продвигают такой дискурс, сами этого не замечают и реагируют на просьбы прокомментировать свою позицию заявлениями, что ничего подобного не происходит.
В первую очередь следует, однако, задуматься, имеют ли под собой основания сомнения в надежности наших союзников. Война на Украине стала для нашей системы безопасности своего рода стресс-тестом. Конечно, хотелось бы, чтобы в Польше появились постоянные базы НАТО, но если кто-то не замечает находящихся на нашей территории американских танков, которых до украинского конфликта у нас не было, то он — слепец. Конечно, этих танков окажется недостаточно в случае развязывания полномасштабной войны между НАТО и Россией, но политический реализм подсказывает, что вероятность развития такого сценария крайне мала. Даже если признать войну возможной, в любом случае никаких причин для того, чтобы по собственной воле, не сопротивляясь, отвергать Запад и бросаться в объятия Москвы, нет.
Союз Кремля и Белого дома против Китая
Следует отдать нашим геополитикам должное: они обращают внимание политических деятелей, одурманенных романтическими представлениями о международных отношениях, на то, что главным противником США становится Китай, а поэтому Вашингтон уделяет все меньше внимания Европе. Однако на смену американо-китайскому союзу против СССР времен Никсона не придет американо-российский союз против Китая. Это невозможно хотя бы по той причине, что Москва не сможет преодолеть психологический барьер и пойти на сближение. Она никогда не согласится на роль рядового игрока, сотрудничающего с Западом: она остается мощной державой в военном плане (в том числе благодаря своим военным технологиям), а кроме того, занимает доминирующую позицию на рынке энергоресурсов. Россияне также располагают гораздо более серьезным потенциалом в сфере мягкой силы, чем китайцы. Пекин, конечно, уже пришел в Африку, но, например, в гораздо более важном со стратегической точки зрения регионе, на Ближнем Востоке, именно Россия, а не Китай выступает игроком, который заключает соглашения с США.
«Ни Запад, ни Восток»
Появление какого-то американо-российского соглашения, конечно, возможно, однако касаться оно будет Украины, а не Польши. В отличие от нашей страны украинское государство — это не часть западного мира. И если кто-то, как один из главных авторитетов в среде геополитиков, заявляет, что Польша — «ни Запад, ни Восток, а нечто другое», он или не понимает, что говорит, или забывает, что такая формулировка ставит нас на место Украины.
Если кто-то задается вопросом, «зачем нам эти украинцы», и недоумевает, какое нам дело до войны на украинской территории, он или не понимает, что речь идет о государстве, которое отделяет нас от России, или хочет, чтобы Москва поглотила Украину. Между тем при таком развитии событий Польша, не будучи «ни Западом, ни Востоком», станет площадкой столкновения больших держав. Еще более нелепо звучат высказывания того же самого автора, в которых он опровергает тезис, гласящий, что из-за войны на Украине «мы больше заинтересованы в американцах, чем американцы в нас». Нельзя одновременно пугать с таким трудом создающимися у нас американскими танковыми войсками и утверждать, что Вашингтон должен быть заинтересован в Польше.
Не реалисты, а пораженцы
Геополитики — это на самом деле не реалисты, каковыми они хотят казаться, а пораженцы. Они путают реализм с псевдореализмом. Настоящий реализм заключается в формулировании собственных интересов и подборе наиболее адекватных методов претворения их в жизнь. Псевдореалисты считают, что реакция на вызов должна учитывать то, кто этот вызов бросил.
Настоящий реализм отличается от романтизма тем, что, руководствуясь им, мы понимаем важность существования буферного государства, отделяющего нас от России. Если крупные державы решат «продать» Украину, мы потребуем учитывать наши интересы. Псевдореализм, в свою очередь, требует отдать ее без боя. Реализм предписывает нам продолжать продвигать интересы Украины на Западе, даже зная, что частью Запада она никогда не станет. Мы играем не для того, чтобы выиграть, а для того, чтобы отдалить момент, когда Москва, захватив Киев, сосредоточит свое внимание на нашей стране.
Слишком много географии и мало экономики
Кто-то, конечно, может, как один из ведущих польских геополитиков, сказать, что «с Россией можно так же успешно вести торговлю, как с Западом». Однако ситуация выглядит так, что именно из России вместе с бизнесом приходят коррупция, мафия и спецслужбы. Конечно, Запад тоже умеет вести игру жестко, но это отнюдь не повод менять векторы польской внешней политики и начинать играть на стороне Кремля.
Раз история способна посеять рознь между Польшей и Украиной, а Россия при помощи хакеров — повлиять на выборы в США (хотя теоретически, говоря языком геополитиков, это «морская держава», которой ничто не должно угрожать, поскольку от других стран ее отделяет море), следует сделать поправку на то, что геополитика родилась 100 лет назад, когда мировая торговля выглядела иначе, никто не слышал о технологической революции (речь шла лишь о революции промышленной), интернета не существовало, а то, что какой-то режим (как недавно саудовский) четвертовал некоего журналиста, не склоняло бизнесменов и СМИ бойкотировать какие-либо конференции.
Наши геополитики раздумывают, как укрепить нашу безопасность. Хорошо, что они этим занимаются, однако, чтобы не превратиться в шарлатанов, им следует учитывать один факт: если во внешней политике Польши нет восточного вектора, значит, мы фактически придерживаемся безальтернативного курса.
Люди, увлеченные геополитическими теориями, этой простой правды не понимают. Хуже того, певцы геополитики используют слова для того, чтобы заворожить слушателей и читателей, а не растолковать им, как выглядит реальность. Чем меньше политик соответствует занимаемой им должности, тем проще купить его на простые приемы, так что геополитика уже проникла в кабинеты самых высокопоставленных лиц в Польше. Наши геополитики используют невероятно простой трюк: достаточно употребить побольше выражений из словаря иностранных слов или калек с английского, а заодно сослаться на никому не известных авторов, и слушатели (в том числе, к сожалению, некоторые главы государств) сочтут, что соприкоснулись с тайным знанием.
Настоящий стратег отличается от пустослова тем, что он умеет объяснить сложные вещи простым языком. Этим искусством владели самые выдающиеся стратеги, дипломаты и эксперты. Между тем у нас на любые замечания по поводу геополитики ее приверженцы отвечают, что собеседник не разбирается в их «науке», и выливают на него поток слов, затемняющий смысл высказывания.
Нет никакой причины для того, чтобы, обсуждая безопасность Польши, обращаться к словарю именно этой, не самой серьезной теории международных отношений. Нашим геополитикам стоит набраться смелости и сформулировать программу, в которой не будет таких выражений, как «черноморско-балтийский помост», «хартленд» или «римленд». Если они на это не способны, значит, они сами не понимают, о чем говорят, или используют слова, чтобы скрыть мысли. Если это так, пусть не жалуются, что многим в их словах слышатся подсказки Кремля. Геополитика оказалась на перепутье. Вопрос, с чем она будет ассоциироваться: с полетом мысли или с шарлатанством и работой на другое государство.
