Санкции, введенные в отношении Москвы после аннексии Крыма в 2014 году, разумеется, нанесли удар по тем странам (в том числе и Италии), которые поддерживали с Россией тесные торговые отношения. Наш взаимообмен снизился до 27%, а объем импорта упал с 14 миллиардов евро в 2015 году до немногим более 9 миллиардов в 2017. Однако эти факты, а также важная роль, которую санкции играют в политических дебатах накануне последних выборов в Италии и после них, в восприятии общественности повлияли на изменение условий самой проблемы. Теперь во многих сферах говорят о санкциях, как будто это узел, который нужно развязать, и достаточно просто отменить их, чтобы восстановить нормальное положение вещей.
И той, и другой стороне это было бы выгодно в области торговли, но настоящая проблема касается всего Европейского союза и выходит далеко за рамки простых торговых взаимоотношений. Распад Советского Союза и приватизация, осуществленная постсоветским правительством, открыли двери и пространства, которые многие финансовые институты довольно успешно использовали. Но это происходило в годы, когда Борис Ельцин позволял ватаге современных бояр превращать национальную экономику и природные богатства страны в охотничьи угодья. В этих обстоятельствах было бы очень трудно установить с Россией полноценные долгосрочные отношения, основанные на взаимно оговоренных и соблюдаемых правилах. Когда правительство, а потом и страну возглавил Владимир Путин, ситуация стала гораздо более перспективной.
Сцену покинули не все олигархи, но общий интерес России и стран Европейского союза в данный момент состоит в том, чтобы использовать взаимодополняемость экономик. И эту проблему нельзя назвать исключительно коммерческой. Европа могла бы обеспечить экономическую культуру и технологические активы, которых Россия почти полностью лишена, а итальянские промышленники, в частности, привнесли бы стимул для малых предприятий. В конечном итоге появление менее жадной и менее подконтрольной центральной власти демократии, чем та, что установилась в постсоветской России, зависит главным образом от развития экономического класса малых предпринимателей, заинтересованных в сохранении и преумножении своих благ.
Этого не произошло, потому что Соединенные Штаты решили включить в НАТО все страны, прежде входившие в советский блок, в то время как Россия в полном соответствии с традициями реагировала усилением политического контроля над своим обществом. Безусловно, этим странам после коммунистического опыта требовался новый международный контекст. Но НАТО — это не простой политический альянс. Это союз, заключенный для ведения военных действий и управляемый людьми (генеральным секретарем и главнокомандующим), не упускающими повода указать на Россию как на потенциального врага. Сегодня НАТО представляет собой двойное неудобство. Это объективное препятствие на пути к зарождению европейской военной политики, не позволяющее ЕС проводить такую экономическую политику с Россией, которая отвечала бы интересам многих его членов.
